Таким образом, семья могла купаться ежедневно, не опасаясь
ветреной погоды и низких температур. Видя сына здоровым, государь был
преисполнен радости. В 1909 году, прервав на середине письма
императрице-матери, Николай Александрович радостно отметил: "В эту минуту
вошел Алексей после своей ванны и потребовал, чтобы я написал тебе, что он
крепко целует бабушку. Он хорошо загорел, так же как его сестры и я сам".
В Ливадии государь и императрица чувствовали себя гораздо проще, чем
где-либо, Александра Федоровна ездила в Ялту за покупками, чего не делала
ни в Петербурге, ни в Царском Селе. "Осенью Ее Величество пошла с
Вырубовой в Ялту за покупками. Вскоре пошел сильный дождь, так что, когда
Ее Величество вошла в магазин, с ее зонтика натекли большие лужи на пол, и
приказчик строго сказал ей, указав на подставку для палок и зонтиков:
"Мадам, для этого есть вещь в углу". Императрица покорно поставила зонтик,
но велико же было смущение приказчика, когда Вырубова сказала: "Александра
Федоровна, " и он догадался, с кем разговаривал, " - писала Т.Боткина.
Почти все дни царь проводил в Ливадии на свежем воздухе. Каждое утро
играл в теннис. Вместе с дочерьми ездил верхом на соседние виллы, на
ферму, откуда поставлялись продукты к столу, в горы к водопаду. Как и в
Финляндии, дети вместе с отцом собирали в лесу ягоды и грибы. Иногда
осенью царь разводил костер, собрав сухие ветки и листья, наливал в
оловянную миску вино и готовил грибы. В 1909 году, когда военное
министерство вводило в армии обмундирование и амуницию нового образца,
император повелел поставить в Ливадию форму его размера. Надев комплект
обмундирования, "Государь вышел из дворца совершенно один, прошел двадцать
верст и, вернувшись по другой дороге, сделал всего более сорока верст,
неся ранец с полною укладкою на спине и ружье на плече, взяв с собой хлеба
и воды... Признав новое снаряжение подходящим, впоследствии его утвердил".
Командир 16 Императора Александра III стрелкового полка испросил зачислить
его в I взвод I роты. "Были случаи, когда часовые, не узнав Государя, не
хотели впустить его обратно в Ливадию, " - вспоминала Вырубова.
Известие о походе русского императора раздосадовало кайзера оттого,
что не ему первому пришла в голову мысль такого рода, и он приказал своему
военному атташе прислать отчет об этом событии. Командир полка, в форме
которого совершил поход царь, попросил его заполнить солдатскую записную
книжку. В соответствующих графах император указал: "Романов". "Уезда
Царскосельского". "Город Царское Село". "На службе с 16 июня 1884 г".
"Стрелок с 24 октября 1909 г". "На правах (срок окончания службы): до
гробовой доски".
Пасху царская семья обычно встречала в Ливадии. Хотя этот праздник в
императорской России и был утомителен для императрицы, он приносил ей
много радости. Государыня не щадила сил, которые собирала по крохе.
Христово Воскресение было главным событием года, важнее даже Рождества.
Повсюду на лицах видны были радость и умиление. По всей России в святую
ночь храмы полны были верующих, которые, держа в руках зажженные свечи,
слушали пасхальную службу. Незадолго до полуночи начинался крестный ход,
который возглавлял священник, епископ или митрополит. За ним, словно
огненная река, шли прихожане. Вернувшись к дверям храма, они воссоздавали
сцену, когда ученики Христа обнаружили, что камень, закрывавший
погребальную пещеру, отвален. Заглянув внутрь и убедившись, что храм пуст,
священник обращал лицо к собравшимся и восторженно восклицал: "Христос
Воскресе!" И прихожане с сияющими от радости глазами громогласно
ответствовали: "Воистину Воскресе!" В разных уголках России - перед
собором Василия Блаженного на Красной площади, на ступенях Казанского
собора в Петербурге, в маленьких церквушках в самых отдаленных селениях -
русские люди - и князья, и простолюдины - смеялись и плакали от счастья.
А.Вырубова вспоминала: "В светлое Христово Воскресенье в продолжение двух
часов Их Величества христосовались, Государь с нижними чинами охраны,
полиции, конвоя, команды яхты "Штандарт" и т.д. Императрица - с детьми
местных школ". Когда заканчивалась служба, начинался всенародный праздник.
Люди угощали и угощались, ходили друг к другу в гости, обменивались
подарками. Пировать, как правило, начинали после возвращения из храма.
Великий пост, во время которого запрещено было, помимо прочего, есть
масло, сыр и яйца, оканчивался. Традиционным угощением была пасха,
изготовлявшаяся из творога, сметаны и изюма, и кулич - круглый праздничный
кекс, залитый сверху белой глазурью, по которой выведены были инициалы ХВ
- "Христос Воскресе". Всякий, кто заходил в дом, был желанным гостем,
столы были накрыты днем и ночью. Ливадийский дворец превращался в огромный
банкетный зал. Наутро приезжали из Ялты похристосоваться школьники,
получавшие из рук императрицы и великих княжен куличики. Свитским и
лейб-гвардейцам августейшие хозяева дарили свои знаменитые пасхальные
яйца. Некоторые из них были незамысловаты: изящно раскрашенная скорлупа,
откуда сквозь крохотные отверстия извлечено содержимое. Но были и такие,
что представляли собой шедевры ювелирного искусства - творения
бессмертного Фаберже.
Петр Карлович Фаберже был русским французского происхождения. В
начале нынешнего столетия, когда он находился в зените своей славы, в
мастерских Фаберже было занято пятьсот ювелиров, златокузнецов и
подмастерьев. Филиалы его контор находились в Москве, Лондоне и Париже;
торговля серебряными и золотыми изделиями, в особенности, сервизами из
многих предметов, была поставлена у него на широкую ногу. Однако
прославился он необычайно высокой художественностью своих ювелирных
изделий. Гениальность Фаберже, как художника, заключается в том, что он не
стал злоупотреблять драгоценными камнями. Главным в его работе был
замысел. Например, создавая портсигар, мастера Фаберже брали за основу
прозрачную синюю, красную или розовую эмаль, обозначая контуры рисунка
мелкими алмазами. В результате возникал шедевр сдержанности, изящества и
красоты.
Официально Фаберже был придворным ювелиром, но клиентура его была
международной. В числе постоянных его заказчиков находился Эдуард VII,
который всегда требовал: "Мы не желаем дубликатов", на что Фаберже с
завидным спокойствием отвечал: "Ваше величество, вы останетесь довольны".
В один день в 1898 году фирма Фаберже приняла у себя короля и королеву
Норвегии, королей Дании и Греции, а также английскую королеву Александру,
супругу Эдуарда VII.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
ветреной погоды и низких температур. Видя сына здоровым, государь был
преисполнен радости. В 1909 году, прервав на середине письма
императрице-матери, Николай Александрович радостно отметил: "В эту минуту
вошел Алексей после своей ванны и потребовал, чтобы я написал тебе, что он
крепко целует бабушку. Он хорошо загорел, так же как его сестры и я сам".
В Ливадии государь и императрица чувствовали себя гораздо проще, чем
где-либо, Александра Федоровна ездила в Ялту за покупками, чего не делала
ни в Петербурге, ни в Царском Селе. "Осенью Ее Величество пошла с
Вырубовой в Ялту за покупками. Вскоре пошел сильный дождь, так что, когда
Ее Величество вошла в магазин, с ее зонтика натекли большие лужи на пол, и
приказчик строго сказал ей, указав на подставку для палок и зонтиков:
"Мадам, для этого есть вещь в углу". Императрица покорно поставила зонтик,
но велико же было смущение приказчика, когда Вырубова сказала: "Александра
Федоровна, " и он догадался, с кем разговаривал, " - писала Т.Боткина.
Почти все дни царь проводил в Ливадии на свежем воздухе. Каждое утро
играл в теннис. Вместе с дочерьми ездил верхом на соседние виллы, на
ферму, откуда поставлялись продукты к столу, в горы к водопаду. Как и в
Финляндии, дети вместе с отцом собирали в лесу ягоды и грибы. Иногда
осенью царь разводил костер, собрав сухие ветки и листья, наливал в
оловянную миску вино и готовил грибы. В 1909 году, когда военное
министерство вводило в армии обмундирование и амуницию нового образца,
император повелел поставить в Ливадию форму его размера. Надев комплект
обмундирования, "Государь вышел из дворца совершенно один, прошел двадцать
верст и, вернувшись по другой дороге, сделал всего более сорока верст,
неся ранец с полною укладкою на спине и ружье на плече, взяв с собой хлеба
и воды... Признав новое снаряжение подходящим, впоследствии его утвердил".
Командир 16 Императора Александра III стрелкового полка испросил зачислить
его в I взвод I роты. "Были случаи, когда часовые, не узнав Государя, не
хотели впустить его обратно в Ливадию, " - вспоминала Вырубова.
Известие о походе русского императора раздосадовало кайзера оттого,
что не ему первому пришла в голову мысль такого рода, и он приказал своему
военному атташе прислать отчет об этом событии. Командир полка, в форме
которого совершил поход царь, попросил его заполнить солдатскую записную
книжку. В соответствующих графах император указал: "Романов". "Уезда
Царскосельского". "Город Царское Село". "На службе с 16 июня 1884 г".
"Стрелок с 24 октября 1909 г". "На правах (срок окончания службы): до
гробовой доски".
Пасху царская семья обычно встречала в Ливадии. Хотя этот праздник в
императорской России и был утомителен для императрицы, он приносил ей
много радости. Государыня не щадила сил, которые собирала по крохе.
Христово Воскресение было главным событием года, важнее даже Рождества.
Повсюду на лицах видны были радость и умиление. По всей России в святую
ночь храмы полны были верующих, которые, держа в руках зажженные свечи,
слушали пасхальную службу. Незадолго до полуночи начинался крестный ход,
который возглавлял священник, епископ или митрополит. За ним, словно
огненная река, шли прихожане. Вернувшись к дверям храма, они воссоздавали
сцену, когда ученики Христа обнаружили, что камень, закрывавший
погребальную пещеру, отвален. Заглянув внутрь и убедившись, что храм пуст,
священник обращал лицо к собравшимся и восторженно восклицал: "Христос
Воскресе!" И прихожане с сияющими от радости глазами громогласно
ответствовали: "Воистину Воскресе!" В разных уголках России - перед
собором Василия Блаженного на Красной площади, на ступенях Казанского
собора в Петербурге, в маленьких церквушках в самых отдаленных селениях -
русские люди - и князья, и простолюдины - смеялись и плакали от счастья.
А.Вырубова вспоминала: "В светлое Христово Воскресенье в продолжение двух
часов Их Величества христосовались, Государь с нижними чинами охраны,
полиции, конвоя, команды яхты "Штандарт" и т.д. Императрица - с детьми
местных школ". Когда заканчивалась служба, начинался всенародный праздник.
Люди угощали и угощались, ходили друг к другу в гости, обменивались
подарками. Пировать, как правило, начинали после возвращения из храма.
Великий пост, во время которого запрещено было, помимо прочего, есть
масло, сыр и яйца, оканчивался. Традиционным угощением была пасха,
изготовлявшаяся из творога, сметаны и изюма, и кулич - круглый праздничный
кекс, залитый сверху белой глазурью, по которой выведены были инициалы ХВ
- "Христос Воскресе". Всякий, кто заходил в дом, был желанным гостем,
столы были накрыты днем и ночью. Ливадийский дворец превращался в огромный
банкетный зал. Наутро приезжали из Ялты похристосоваться школьники,
получавшие из рук императрицы и великих княжен куличики. Свитским и
лейб-гвардейцам августейшие хозяева дарили свои знаменитые пасхальные
яйца. Некоторые из них были незамысловаты: изящно раскрашенная скорлупа,
откуда сквозь крохотные отверстия извлечено содержимое. Но были и такие,
что представляли собой шедевры ювелирного искусства - творения
бессмертного Фаберже.
Петр Карлович Фаберже был русским французского происхождения. В
начале нынешнего столетия, когда он находился в зените своей славы, в
мастерских Фаберже было занято пятьсот ювелиров, златокузнецов и
подмастерьев. Филиалы его контор находились в Москве, Лондоне и Париже;
торговля серебряными и золотыми изделиями, в особенности, сервизами из
многих предметов, была поставлена у него на широкую ногу. Однако
прославился он необычайно высокой художественностью своих ювелирных
изделий. Гениальность Фаберже, как художника, заключается в том, что он не
стал злоупотреблять драгоценными камнями. Главным в его работе был
замысел. Например, создавая портсигар, мастера Фаберже брали за основу
прозрачную синюю, красную или розовую эмаль, обозначая контуры рисунка
мелкими алмазами. В результате возникал шедевр сдержанности, изящества и
красоты.
Официально Фаберже был придворным ювелиром, но клиентура его была
международной. В числе постоянных его заказчиков находился Эдуард VII,
который всегда требовал: "Мы не желаем дубликатов", на что Фаберже с
завидным спокойствием отвечал: "Ваше величество, вы останетесь довольны".
В один день в 1898 году фирма Фаберже приняла у себя короля и королеву
Норвегии, королей Дании и Греции, а также английскую королеву Александру,
супругу Эдуарда VII.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190