У него было
столько неприятностей и разочарований, и все-таки он по-прежнему полон
отваги и веры в Провидение. Он так много и упорно трудится, но ему не
достает "настоящих" людей... Плохие всегда под рукой, остальные же, из
ложной скромности, держатся в тени. Мы попытаемся встречаться с новыми
людьми, но это сложно. На коленях молю Господа умудрить меня, чтобы я
смогла помочь супругу в его тяжком труде...
Не верь всем ужасам, о которых пишут в газетах. От их рассказов
волосы встают дыбом, все это бесстыдная ложь. Да, увы, войскам пришлось
стрелять. Толпе неоднократно было приказано разойтись и сказано, что Ники
нет в столице (поскольку зимой мы живем в Царском Селе), и что войска
будут вынуждены стрелять, но толпа не захотела повиноваться, и пролилась
кровь. Всего убито 92 человека и 200-300 человек ранено. Это ужасно, но
иначе толпа выросла бы до гигантских размеров, и погибли бы тысячи. Цифры
погибших раздуваются, распространяясь по стране. В петиции содержалось
всего два требования самих рабочих, остальное же кошмарно: отделение
Церкви от государства и т.д. и т.п. Если бы была направлена небольшая
депутация, изложившая бы требования рабочих, все было бы иначе. Узнав о
содержании петиции, многие рабочие пришли в ужас, и обратились с просьбой
защитить их, чтобы они могли работать без помех.
Петербург - порочный город, в нем ничего русского. Русский народ
искренне предан своему монарху, а революционеры, прикрываясь его именем,
настраивают крестьян против помещиков и т.д., каким образом, не знаю. Как
бы мне хотелось быть мудрее и оказаться по-настоящему полезной супругу. Я
люблю свою новую родину. Она так молода, сильна, в ней столько доброго,
только народ неуравновешен и похож на больших детей. Бедный Ники, как ему
трудно приходится. Если бы у его родителя было больше надежных людей,
которых он смог бы привлечь, мы смогли бы назначать их на нужные
должности; теперь же у нас или очень старые или слишком незрелые люди, у
нас нет выбора. От дядей проку мало. Миша [великий князь Михаил
Александрович, младший брат государя] еще совсем мальчик..."
Но "Кровавое воскресенье" было лишь началом страшного года. Через три
недели, в феврале, в Москве был убит великий князь Сергей Александрович,
дядя царя и муж Эллы. Великий князь, гордившийся тем, что его так
ненавидят революционеры, попрощавшись с женой, выезжал из Никольских ворот
Кремля, где в это время находилась жена, и в эту минуту в него бросили
бомбу. Услышав грохот взрыва, Елизавета Федоровна воскликнула "Это Серж!"
и кинулась к супругу. Но нашла лишь окровавленные куски, разбросанные на
снегу. Набравшись мужества, великая княгиня подошла к умирающему кучеру и
успокоила его, сказав, что генерал-губернатор остался жив. В последствии
Елизавета Федоровна посетила убийцу, эсера Каляева, в тюрьме и просила его
покаяться. "Если вы вступите на путь покаяния, я умолю Государя даровать
вам жизнь и буду молиться Богу, чтобы Он вас простил также, как я сама уже
вас простила". Тот отказался, заявив, что его смерть будет способствовать
свержению самодержавия.
После убийства мужа жизнь Эллы круто изменилась. Веселой, порывистой
молодой женщины, которая руководила младшей сестрой, оставшейся без
матери, и которая отвергла ухаживания Вильгельма II, каталась на коньках и
танцевала с цесаревичем, как не бывало. Теперь на первый план вышла та
святая доброта и мягкость характера, которые позволяли великой княгине
смириться с нравом мужа. Несколько лет пустя Елизавета Федоровна основала
в Москве Марфо-Мариинскую обитель и стала ее настоятельницей. Великая
княгиня "проявила последнюю заботу о женском изяществе: она заказала
рисунок одежды для своей общины московскому художнику Нестерову. Одежда
эта состояла из длинного платья тонкой шерстяной материи светло-серого
цвета, из полотняного нагрудника, тесно окаймляющего лицо и шею, наконец,
из длинного покрывала белой шерсти, падающего на грудь в широких
складках".
Каждый месяц в разных концах России происходили теракты. 19 октября
1906 г. император писал матери: "Тошно стало читать агентские телеграммы,
только и были сведения о забастовках в учебных заведениях, аптеках и пр.,
об убийствах городовых, казаков и солдат, о разных беспорядках, волнениях
и возмущениях. А господа министры, как мокрые курицы, собирались и
рассуждали о том, как сделать объединение всех министерств, вместо того,
чтобы действовать решительно". Разгром русской эскадры под командованием
Рождественского в Цусимском бою послужил сигналом к восстаниям на кораблях
Балтийского и Черноморского флотов. Матросы броненосца "Потемкин",
возмущенные тем, что их накормили несвежим мясом, побросали своих офицеров
за борт и, подняв красный флаг, курсировали вдоль побережья, подвергая
артобстрелу приморские города. Когда запасы топлива иссякли, экипаж
корабля сдался румынским властям в порту Констанца.
К середине 1905 года вся страна была парализована всеобщей
забастовкой. От Варшавы до Урала бездействовали железные дороги и заводы;
суда стояли у причалов без разгрузки. В Петербурге не хватало
продовольствия, не издавались газеты, были перебои со снабжением
электроэнергией. Днем улицы заполнялись толпами, которые аплодировали
ораторам, с крыш домов свешивались кумачевые флаги. По вечерам на улицах
было безлюдно и темно. В провинции крестьяне грабили поместья, калечили и
воровали господский скот, жгли усадьбы, и пламя пожаров освещало ночное
небо.
Откуда не возьмись появились новоявленные организации рабочих -
советы, куда избирались делегаты, по одному из тысячи. Возникли они
стихийно, но влияние их и количество стало быстро расти. Появился и лидер
- Лев Бронштейн - Троцкий, страстный оратор, член меньшевистской фракции
РСДРП. Советы стали угрожать фабрикантам разнести в пух и прах их заводы,
если те не закроются. Тогда вводились войска. Перед всеми казенными
зданиями прохаживались часовые; по улицам гарцевали казаки. Стоило
вспухнуть искре, и началась бы революция.
В одном из самых известных его писем императрице-матери государь так
описывал тогдашние события.
"Наступили грозные тихие дни, именно тихие, потому что на улицах был
полный порядок, а каждый знал, что готовится что-то - войска ждали
сигнала, а те не начинали. Чувство было, как бывает летом перед грозой!
Нервы у всех были натянуты до невозможности... В течении этих ужасных дней
я виделся с Витте постоянно, наши разговоры начинались утром и кончались
вечером при темноте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
столько неприятностей и разочарований, и все-таки он по-прежнему полон
отваги и веры в Провидение. Он так много и упорно трудится, но ему не
достает "настоящих" людей... Плохие всегда под рукой, остальные же, из
ложной скромности, держатся в тени. Мы попытаемся встречаться с новыми
людьми, но это сложно. На коленях молю Господа умудрить меня, чтобы я
смогла помочь супругу в его тяжком труде...
Не верь всем ужасам, о которых пишут в газетах. От их рассказов
волосы встают дыбом, все это бесстыдная ложь. Да, увы, войскам пришлось
стрелять. Толпе неоднократно было приказано разойтись и сказано, что Ники
нет в столице (поскольку зимой мы живем в Царском Селе), и что войска
будут вынуждены стрелять, но толпа не захотела повиноваться, и пролилась
кровь. Всего убито 92 человека и 200-300 человек ранено. Это ужасно, но
иначе толпа выросла бы до гигантских размеров, и погибли бы тысячи. Цифры
погибших раздуваются, распространяясь по стране. В петиции содержалось
всего два требования самих рабочих, остальное же кошмарно: отделение
Церкви от государства и т.д. и т.п. Если бы была направлена небольшая
депутация, изложившая бы требования рабочих, все было бы иначе. Узнав о
содержании петиции, многие рабочие пришли в ужас, и обратились с просьбой
защитить их, чтобы они могли работать без помех.
Петербург - порочный город, в нем ничего русского. Русский народ
искренне предан своему монарху, а революционеры, прикрываясь его именем,
настраивают крестьян против помещиков и т.д., каким образом, не знаю. Как
бы мне хотелось быть мудрее и оказаться по-настоящему полезной супругу. Я
люблю свою новую родину. Она так молода, сильна, в ней столько доброго,
только народ неуравновешен и похож на больших детей. Бедный Ники, как ему
трудно приходится. Если бы у его родителя было больше надежных людей,
которых он смог бы привлечь, мы смогли бы назначать их на нужные
должности; теперь же у нас или очень старые или слишком незрелые люди, у
нас нет выбора. От дядей проку мало. Миша [великий князь Михаил
Александрович, младший брат государя] еще совсем мальчик..."
Но "Кровавое воскресенье" было лишь началом страшного года. Через три
недели, в феврале, в Москве был убит великий князь Сергей Александрович,
дядя царя и муж Эллы. Великий князь, гордившийся тем, что его так
ненавидят революционеры, попрощавшись с женой, выезжал из Никольских ворот
Кремля, где в это время находилась жена, и в эту минуту в него бросили
бомбу. Услышав грохот взрыва, Елизавета Федоровна воскликнула "Это Серж!"
и кинулась к супругу. Но нашла лишь окровавленные куски, разбросанные на
снегу. Набравшись мужества, великая княгиня подошла к умирающему кучеру и
успокоила его, сказав, что генерал-губернатор остался жив. В последствии
Елизавета Федоровна посетила убийцу, эсера Каляева, в тюрьме и просила его
покаяться. "Если вы вступите на путь покаяния, я умолю Государя даровать
вам жизнь и буду молиться Богу, чтобы Он вас простил также, как я сама уже
вас простила". Тот отказался, заявив, что его смерть будет способствовать
свержению самодержавия.
После убийства мужа жизнь Эллы круто изменилась. Веселой, порывистой
молодой женщины, которая руководила младшей сестрой, оставшейся без
матери, и которая отвергла ухаживания Вильгельма II, каталась на коньках и
танцевала с цесаревичем, как не бывало. Теперь на первый план вышла та
святая доброта и мягкость характера, которые позволяли великой княгине
смириться с нравом мужа. Несколько лет пустя Елизавета Федоровна основала
в Москве Марфо-Мариинскую обитель и стала ее настоятельницей. Великая
княгиня "проявила последнюю заботу о женском изяществе: она заказала
рисунок одежды для своей общины московскому художнику Нестерову. Одежда
эта состояла из длинного платья тонкой шерстяной материи светло-серого
цвета, из полотняного нагрудника, тесно окаймляющего лицо и шею, наконец,
из длинного покрывала белой шерсти, падающего на грудь в широких
складках".
Каждый месяц в разных концах России происходили теракты. 19 октября
1906 г. император писал матери: "Тошно стало читать агентские телеграммы,
только и были сведения о забастовках в учебных заведениях, аптеках и пр.,
об убийствах городовых, казаков и солдат, о разных беспорядках, волнениях
и возмущениях. А господа министры, как мокрые курицы, собирались и
рассуждали о том, как сделать объединение всех министерств, вместо того,
чтобы действовать решительно". Разгром русской эскадры под командованием
Рождественского в Цусимском бою послужил сигналом к восстаниям на кораблях
Балтийского и Черноморского флотов. Матросы броненосца "Потемкин",
возмущенные тем, что их накормили несвежим мясом, побросали своих офицеров
за борт и, подняв красный флаг, курсировали вдоль побережья, подвергая
артобстрелу приморские города. Когда запасы топлива иссякли, экипаж
корабля сдался румынским властям в порту Констанца.
К середине 1905 года вся страна была парализована всеобщей
забастовкой. От Варшавы до Урала бездействовали железные дороги и заводы;
суда стояли у причалов без разгрузки. В Петербурге не хватало
продовольствия, не издавались газеты, были перебои со снабжением
электроэнергией. Днем улицы заполнялись толпами, которые аплодировали
ораторам, с крыш домов свешивались кумачевые флаги. По вечерам на улицах
было безлюдно и темно. В провинции крестьяне грабили поместья, калечили и
воровали господский скот, жгли усадьбы, и пламя пожаров освещало ночное
небо.
Откуда не возьмись появились новоявленные организации рабочих -
советы, куда избирались делегаты, по одному из тысячи. Возникли они
стихийно, но влияние их и количество стало быстро расти. Появился и лидер
- Лев Бронштейн - Троцкий, страстный оратор, член меньшевистской фракции
РСДРП. Советы стали угрожать фабрикантам разнести в пух и прах их заводы,
если те не закроются. Тогда вводились войска. Перед всеми казенными
зданиями прохаживались часовые; по улицам гарцевали казаки. Стоило
вспухнуть искре, и началась бы революция.
В одном из самых известных его писем императрице-матери государь так
описывал тогдашние события.
"Наступили грозные тихие дни, именно тихие, потому что на улицах был
полный порядок, а каждый знал, что готовится что-то - войска ждали
сигнала, а те не начинали. Чувство было, как бывает летом перед грозой!
Нервы у всех были натянуты до невозможности... В течении этих ужасных дней
я виделся с Витте постоянно, наши разговоры начинались утром и кончались
вечером при темноте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190