Ни одно бракосочетание или день рождения членов
великокняжеской семьи, ни один полковой юбилей или светское событие не
обходилось без брошек, колье, подвесок, портсигаров, запонок, письменных
приборов и часов от Фаберже. Чтобы угодить своим августейшим клиентам,
Фаберже проявлял чудеса мастерства и изобретательности. Из рук его
ювелиров нескончаемым потоком выходили цветы из драгоценных камней, целый
зверинец различных животных, фигурки русских крестьян и казаков верхом. Он
изготавливал миниатюрные зонтики, садовые лейки, украшенные бриллиантами,
создал конную статую Петра I из золота высотой меньше дюйма, золотой
секретер в стиле Людовика XVI высотой всего пять дюймов и трехдюймовой
высоты золотые с эмалью паланкины, отделанные внутри перламутром.
Вершиной ювелирного искусства Фаберже явились пятьдесят шесть
знаменитых пасхальных яиц, созданных им для Александра III и Николая II.
Начало этому обычаю положил в 1884 году император Александр III,
подаривший изготовленное Фаберже яйцо своей супруге Марии Федоровне.
Продолжая традицию покойного родителя, Николай II ежегодно заказывал
придворному ювелиру два пасхальных яйца, одно для супруги, второе для
императрицы-матери. Выбор материала и художественное оформление
определялись самим мастером, который обставлял создание очередного шедевра
чрезвычайной секретностью. Прежде всего, Фаберже решил использовать яйцо
лишь как футляр, внутри которого заключен сюрприз. Открыв яйцо, вы могли
видеть корзинку полевых цветов с лепестками из халцедона и золотыми
листьями. Были и другие варианты. Каждый час верхняя часть яйца
открывалась, оттуда выскакивал украшенный самоцветами и эмалью петушок,
который кукарекал и хлопал крыльями.
Создавать новые шедевры с каждым годом становилось все труднее.
Превзойти им же самим созданное в 1900 году пасхальное яйцо знаменитому
ювелиру так и не удалось. Поскольку, еще в бытность цесаревичем, Николай
Александрович был назначен председателем комитета по строительству
Великого Сибирского пути, из голубой, зеленой и желтой эмали Фаберже
изготовил яйцо, на котором серебряной инкрустацией была изображена карта
Сибири и обозначена трасса железной дороги. Стоило прикоснуться к золотому
двуглавому орлу, увенчивавшему это произведение, как крышка открывалась, и
взорам зрителя представал сюрприз. То была миниатюрная - длиной в фут и
шириной в пять восьмых дюйма модель транссибирского экспресса, состоявшего
из пяти вагонов и локомотива. "Ведущие колеса, двойные шасси,
поддерживавшие вагоны и другие подвижные детали, были изготовлены
скрупулезно точно. Стоило несколько раз повернуть золотой ключик, вставив
его... в локомотив из золота и платины и рубином вместо фонаря, как он
начинал двигаться, увлекая за собой состав, - писал очевидец. - К
багажному вагону был прицеплен пульман, где половина мест предназначалась
для дам, второй вагон - детский... еще один вагон для курящих... и
вагон-церковь с православным крестом и золотыми крохотными колоколами на
крыше".
Фаберже остался жив после революции, но искусство его погибло.
Мастерские были разграблены [(Самая большая коллекция пасхальных яиц
Фаберже оказалась у Арманда Хаммера, "самого большого друга" всех
советских правителей, начиная с В.И.Ленина и кончая М.С.Горбачевым.)],
чудо-мастера разбежались кто куда, сам знаменитый ювелир под видом
дипломата покинул в 1918 году Россию и последние два года жизни жил в
Швейцарии. Первоклассный художник, поставщик двора его величества, он был
создателем произведений искусства, которые напоминают нам теперь о
канувшей в вечность эпохе - эпохе не только изобилия, но также высочайшего
мастерства, добросовестности и красоты.
Помимо дворцов и вилл русской знати, южный берег Крыма был усеян
лечебницами и санаториями для туберкулезных больных. Государыня была
частым гостем в этих лечебных учреждениях. В тех случаях, когда она не
могла посетить их сама, императрица посылала туда своих дочерей. "Они
должны понять, сколько печали среди всей этой красоты, " - объясняла она
одной из фрейлин. А.Вырубова вспоминала: "Государыня приняла горячее
участие в судьбе туберкулезных, приезжавших лечиться в Крым. Осмотрев
старые санатории, Государыня решила сейчас же построить на свои личные
средства в их имениях санатории со всеми усовершенствованиями...
Императрица организовала четыре больших базара в пользу туберкулезных,
которые принесли много денег... Она сама работала, рисовала и вышивала для
базара... Она не уставала продавать вещи, которые буквально вырывали из ее
рук. Маленький Алексей Николаевич стоял возле нее на прилавке, протягивая
ручки с вещами восторженной толпе".
Государю и императрице хотелось вести в Ливадии тихий, уединенный
образ жизни, но обитатели соседних вилл постоянно устраивали пикники,
прогулки на яхтах и балы. Когда Ольга и Татьяна Николаевна подросли, их
стали приглашать на эти прогулки и балы. Иногда дав им надежных
провожатых, родители отпускали великих княжен. В Ливадийском дворце жизнь
императора становилась более активной, чем в Царском Селе. Тут почти
всегда было полно гостей: в их числе были министры, приехавшие из
Петербурга, местные жители, соседи, офицеры со "Штандарта" или из
какого-нибудь из полков, расквартированных в Крыму. Здешние порядки
отличались от тех, что были заведены в Царском: гостей неизменно
приглашали к обеду. Любимым гостем детей был эмир Бухарский, властитель
входившего в состав Российской империи самостоятельного государства,
граничившего с Афганистаном. Это был высокий, смуглый господин с
окладистой бородой, закрывавшей грудь халата с усыпанными алмазами
эполетами русского генерала. Хотя эмир получил образование в Петербургском
университете и превосходно говорил по-русски, при официальных беседах с
императором он пользовался услугами переводчика. Когда эмир приезжал в
сопровождении двух министров с длинными, крашеными хной бородами, он
привозил с собой удивительные подарки. Однажды, вспоминала сестра царя,
она получила в подарок огромное золотое ожерелье с похожими на языки
пламени рубинами.
"В 1911 году, осенью, Ольге Николаевне исполнилось 16 лет, - писала
А.Вырубова. - Она получила от родителей разные бриллиантовые вещи и колье.
Поскольку Государыня не хотела, чтобы Министерство Двора тратило сразу
много денег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
великокняжеской семьи, ни один полковой юбилей или светское событие не
обходилось без брошек, колье, подвесок, портсигаров, запонок, письменных
приборов и часов от Фаберже. Чтобы угодить своим августейшим клиентам,
Фаберже проявлял чудеса мастерства и изобретательности. Из рук его
ювелиров нескончаемым потоком выходили цветы из драгоценных камней, целый
зверинец различных животных, фигурки русских крестьян и казаков верхом. Он
изготавливал миниатюрные зонтики, садовые лейки, украшенные бриллиантами,
создал конную статую Петра I из золота высотой меньше дюйма, золотой
секретер в стиле Людовика XVI высотой всего пять дюймов и трехдюймовой
высоты золотые с эмалью паланкины, отделанные внутри перламутром.
Вершиной ювелирного искусства Фаберже явились пятьдесят шесть
знаменитых пасхальных яиц, созданных им для Александра III и Николая II.
Начало этому обычаю положил в 1884 году император Александр III,
подаривший изготовленное Фаберже яйцо своей супруге Марии Федоровне.
Продолжая традицию покойного родителя, Николай II ежегодно заказывал
придворному ювелиру два пасхальных яйца, одно для супруги, второе для
императрицы-матери. Выбор материала и художественное оформление
определялись самим мастером, который обставлял создание очередного шедевра
чрезвычайной секретностью. Прежде всего, Фаберже решил использовать яйцо
лишь как футляр, внутри которого заключен сюрприз. Открыв яйцо, вы могли
видеть корзинку полевых цветов с лепестками из халцедона и золотыми
листьями. Были и другие варианты. Каждый час верхняя часть яйца
открывалась, оттуда выскакивал украшенный самоцветами и эмалью петушок,
который кукарекал и хлопал крыльями.
Создавать новые шедевры с каждым годом становилось все труднее.
Превзойти им же самим созданное в 1900 году пасхальное яйцо знаменитому
ювелиру так и не удалось. Поскольку, еще в бытность цесаревичем, Николай
Александрович был назначен председателем комитета по строительству
Великого Сибирского пути, из голубой, зеленой и желтой эмали Фаберже
изготовил яйцо, на котором серебряной инкрустацией была изображена карта
Сибири и обозначена трасса железной дороги. Стоило прикоснуться к золотому
двуглавому орлу, увенчивавшему это произведение, как крышка открывалась, и
взорам зрителя представал сюрприз. То была миниатюрная - длиной в фут и
шириной в пять восьмых дюйма модель транссибирского экспресса, состоявшего
из пяти вагонов и локомотива. "Ведущие колеса, двойные шасси,
поддерживавшие вагоны и другие подвижные детали, были изготовлены
скрупулезно точно. Стоило несколько раз повернуть золотой ключик, вставив
его... в локомотив из золота и платины и рубином вместо фонаря, как он
начинал двигаться, увлекая за собой состав, - писал очевидец. - К
багажному вагону был прицеплен пульман, где половина мест предназначалась
для дам, второй вагон - детский... еще один вагон для курящих... и
вагон-церковь с православным крестом и золотыми крохотными колоколами на
крыше".
Фаберже остался жив после революции, но искусство его погибло.
Мастерские были разграблены [(Самая большая коллекция пасхальных яиц
Фаберже оказалась у Арманда Хаммера, "самого большого друга" всех
советских правителей, начиная с В.И.Ленина и кончая М.С.Горбачевым.)],
чудо-мастера разбежались кто куда, сам знаменитый ювелир под видом
дипломата покинул в 1918 году Россию и последние два года жизни жил в
Швейцарии. Первоклассный художник, поставщик двора его величества, он был
создателем произведений искусства, которые напоминают нам теперь о
канувшей в вечность эпохе - эпохе не только изобилия, но также высочайшего
мастерства, добросовестности и красоты.
Помимо дворцов и вилл русской знати, южный берег Крыма был усеян
лечебницами и санаториями для туберкулезных больных. Государыня была
частым гостем в этих лечебных учреждениях. В тех случаях, когда она не
могла посетить их сама, императрица посылала туда своих дочерей. "Они
должны понять, сколько печали среди всей этой красоты, " - объясняла она
одной из фрейлин. А.Вырубова вспоминала: "Государыня приняла горячее
участие в судьбе туберкулезных, приезжавших лечиться в Крым. Осмотрев
старые санатории, Государыня решила сейчас же построить на свои личные
средства в их имениях санатории со всеми усовершенствованиями...
Императрица организовала четыре больших базара в пользу туберкулезных,
которые принесли много денег... Она сама работала, рисовала и вышивала для
базара... Она не уставала продавать вещи, которые буквально вырывали из ее
рук. Маленький Алексей Николаевич стоял возле нее на прилавке, протягивая
ручки с вещами восторженной толпе".
Государю и императрице хотелось вести в Ливадии тихий, уединенный
образ жизни, но обитатели соседних вилл постоянно устраивали пикники,
прогулки на яхтах и балы. Когда Ольга и Татьяна Николаевна подросли, их
стали приглашать на эти прогулки и балы. Иногда дав им надежных
провожатых, родители отпускали великих княжен. В Ливадийском дворце жизнь
императора становилась более активной, чем в Царском Селе. Тут почти
всегда было полно гостей: в их числе были министры, приехавшие из
Петербурга, местные жители, соседи, офицеры со "Штандарта" или из
какого-нибудь из полков, расквартированных в Крыму. Здешние порядки
отличались от тех, что были заведены в Царском: гостей неизменно
приглашали к обеду. Любимым гостем детей был эмир Бухарский, властитель
входившего в состав Российской империи самостоятельного государства,
граничившего с Афганистаном. Это был высокий, смуглый господин с
окладистой бородой, закрывавшей грудь халата с усыпанными алмазами
эполетами русского генерала. Хотя эмир получил образование в Петербургском
университете и превосходно говорил по-русски, при официальных беседах с
императором он пользовался услугами переводчика. Когда эмир приезжал в
сопровождении двух министров с длинными, крашеными хной бородами, он
привозил с собой удивительные подарки. Однажды, вспоминала сестра царя,
она получила в подарок огромное золотое ожерелье с похожими на языки
пламени рубинами.
"В 1911 году, осенью, Ольге Николаевне исполнилось 16 лет, - писала
А.Вырубова. - Она получила от родителей разные бриллиантовые вещи и колье.
Поскольку Государыня не хотела, чтобы Министерство Двора тратило сразу
много денег.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190