На девять лет старше
Николая II; кайзер занял немецкий трон в 1888 году, за шесть лет до того,
как стал царем русский цесаревич. Опытнее и старше кузена, германский
император всячески старался подчеркнуть оба своих преимущества. В течении
десяти лет, 1894 по 1904 годы, кайзер оказывал известное воздействие на
внешнюю политику России. Лишь повзрослев и приобретя опыт, государь сумел
избавиться от непрошенного советчика. Однако ущерб был нанесен. В
результате вмешательства кайзера Россия потерпела военное поражение в
Азии.
По натуре два императора резко отличались между собой. Николай II был
воспитан, застенчив, он болезненно ощущал свою неопытность. Кайзер же был
хвастливым и грубым солдафоном. Николай Александрович, в бытность свою
цесаревичем, не торопился стать царем; напротив, Вильгельм едва не сорвал
корону с головы умирающего отца, Фридриха III. Став императором, Николай
Александрович стремился чаще находиться в кругу семьи и избегал всяческой
мишуры и суеты. А Вильгельму нравилось появляться повсюду в начищенных до
блеска сапогах, белом плаще, с серебряной нагрудной бляхой и в
остроконечной, зловещего вида, каске.
Половину обрамленного белокурыми волосами худощавого лица кайзера
занимали огромные нафиксатуаренные усы торчком, которыми император
чрезвычайно гордился. Накручивал и напомаживал их цирюльник, ежедневно
приходивший во дворец. Эта роскошная растительность отчасти восполняла
физический дефект, который Вильгельм II всячески пытался скрыть. По вине
акушера левая рука у него была короче правой. Когда маленький Вилли
появился на свет, врач чуть не выдернул ручку младенца из суставной сумки,
отчего она стала плохо развиваться. Искалеченную руку кайзер прятал в
специально пришитые на одежде карманы. Без посторонней помощи во время
трапезы он и куска мяса не мог разрезать.
В условиях прусского двора, где вырос Вильгельм и царил
милитаристский дух, физический недостаток должен был сказаться на его
характере. Прусский принц обязан был ловко ездить верхом и метко стрелять.
Поэтому Вильгельм заставил себя научиться обоим этим искусствам. Кроме
того, он стал отличным пловцом, гребцом, превосходно играл в теннис. Его
правая, здоровая рука стала поразительно сильной. Чтобы усилить болевые
ощущения у того, кому кайзер жал руку, он надевал перстень камнем внутрь.
Девятнадцатилетним студентом Боннского университета Вильгельм
влюбился в принцессу Елизавету Гессенскую, старшую сестру будущей русской
императрицы Александры Федоровны. Юноша часто гостил в Дармштадте у
родственников своей тетки по матери. Верный себе, даже в гостях, он был
себялюбив и груб. То ему хотелось покататься верхом, то затеять охоту, то
заняться греблей или поиграть в теннис. Нередко случалось, что в самый
разгар игры он швырял наземь ракетку или спрыгивал с лошади и требовал,
чтобы все следовали его примеру и нанимались тем, чего хочет он. Устав, он
приказывал своим кузенам и кузинам усаживаться вокруг него и слушать, как
он читает библию. Когда начались эти визиты, Аликс было всего шесть лет, и
на нее не обращали внимания. Зато Элле было уже четырнадцать, и Вильгельм
настаивал, чтобы девочка, которая на вид была старше своих лет, играла с
ним, сидела рядом и внимательно его слушала. Элла его терпеть не могла. В
расстроенных чувствах оставив Бонн, четыре месяца спустя кронпринц
обручился с другой немецкой принцессой, Августой Шлезвиг-Гольштинской.
После того, как Элла вышла замуж за великого князя Сергея Александровича,
Вильгельм не захотел с нею знаться. Позднее кайзер признался, что, учась в
Боннском университете, большую часть времени он писал любовные стихи,
посвященные прекрасной кузине.
Вздорный, тщеславный характер Вильгельма, его опрометчивость, резкие
переходы от истерического восторга к крайнему отчаянию постоянно держали
его министров во взвинченном состоянии. "Кайзер, - заявил Бисмарк, - похож
на воздушный шар. Если не держать его в руках, неизвестно, куда он
полетит". На полях официальных бумаг Вильгельм, словно взбесившись, писал:
"Чушь!", "Враки!", "Мошенники!", "Рыба вонючая!" "Типичная для восточных
лентяев ложь!" "Фальшив, как и подобает французу!" "Это вина англичан, а
не наша!" С важными сановниками он обращался довольно фамильярно и
почтенных адмиралов и генералов нередко шлепал по мягкому месту. На
официальных и частных лиц, принимаемых кайзером, обрушивался такой град
слов, что они не знали, как им быть. "К сожалению, - объяснял один
германский дипломат, - у кайзера есть досадная привычка говорить тем
быстрее и неосмотрительнее, чем больший интерес представляет для него тот
или иной вопрос. Из-за этого он не раз попадал впросак... прежде чем
компетентные лица или эксперты успевали высказать ему свое мнение". Как
смеется кайзер, жутко было смотреть. "Если император смеется, а это он
любит, - заметил один наблюдатель, - то смеется от души. Откинув назад
голову, разинув рот до ушей и сотрясаясь всем корпусом, он топает ногой,
изображая крайнее удовольствие от услышанной шутки".
Вильгельм был настолько уверен в своей непогрешимости, что
подписывался на бумагах: Вильгельм Великий. Парламенты он терпеть не мог.
Однажды на колониальной выставке ему показали хижину вождя какого-то
африканского племени. Вокруг нее на кольях были надеты черепа его врагов.
"Хотел бы я увидеть на их месте депутатов рейхстага", брякнул германский
император.
Дурные манеры Вильгельма оскорбляли не только посторонних людей, но и
собственных родственников. Свою мать, Викторию, которая до замужества была
английской принцессой, он публично обвинял в том, что она-де настроена про
английски, а не про германски. В письме к родительнице, английской
королеве Виктории, принцесса так отзывалась о своем двадцативосьмилетнем
сыне: "Ты спрашиваешь меня, каково вел себя Вилли, когда приезжал сюда? Он
был со мной до невозможности груб, неприветлив и дерзок". Царь Александр
III не раз отчитывал Вильгельма, считая его "дурно воспитанным,
безответственным мальчишкой". Встречаясь с кайзером, Александр III всегда
поворачивался к нему спиной и разговаривал через плечо. Императрица Мария
Федоровна Вильгельма не переваривала. Она видела в нем выскочку,
правившего империей, созданной за счет соседей, в том числе любимой ею
Дании, и захватившей датские провинции Шлезвиг и Гольштейн. Отношение ее к
кайзеру было таким же, как и ее сестры Александры, вышедшей замуж за
английского короля Эдуарда VII.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
Николая II; кайзер занял немецкий трон в 1888 году, за шесть лет до того,
как стал царем русский цесаревич. Опытнее и старше кузена, германский
император всячески старался подчеркнуть оба своих преимущества. В течении
десяти лет, 1894 по 1904 годы, кайзер оказывал известное воздействие на
внешнюю политику России. Лишь повзрослев и приобретя опыт, государь сумел
избавиться от непрошенного советчика. Однако ущерб был нанесен. В
результате вмешательства кайзера Россия потерпела военное поражение в
Азии.
По натуре два императора резко отличались между собой. Николай II был
воспитан, застенчив, он болезненно ощущал свою неопытность. Кайзер же был
хвастливым и грубым солдафоном. Николай Александрович, в бытность свою
цесаревичем, не торопился стать царем; напротив, Вильгельм едва не сорвал
корону с головы умирающего отца, Фридриха III. Став императором, Николай
Александрович стремился чаще находиться в кругу семьи и избегал всяческой
мишуры и суеты. А Вильгельму нравилось появляться повсюду в начищенных до
блеска сапогах, белом плаще, с серебряной нагрудной бляхой и в
остроконечной, зловещего вида, каске.
Половину обрамленного белокурыми волосами худощавого лица кайзера
занимали огромные нафиксатуаренные усы торчком, которыми император
чрезвычайно гордился. Накручивал и напомаживал их цирюльник, ежедневно
приходивший во дворец. Эта роскошная растительность отчасти восполняла
физический дефект, который Вильгельм II всячески пытался скрыть. По вине
акушера левая рука у него была короче правой. Когда маленький Вилли
появился на свет, врач чуть не выдернул ручку младенца из суставной сумки,
отчего она стала плохо развиваться. Искалеченную руку кайзер прятал в
специально пришитые на одежде карманы. Без посторонней помощи во время
трапезы он и куска мяса не мог разрезать.
В условиях прусского двора, где вырос Вильгельм и царил
милитаристский дух, физический недостаток должен был сказаться на его
характере. Прусский принц обязан был ловко ездить верхом и метко стрелять.
Поэтому Вильгельм заставил себя научиться обоим этим искусствам. Кроме
того, он стал отличным пловцом, гребцом, превосходно играл в теннис. Его
правая, здоровая рука стала поразительно сильной. Чтобы усилить болевые
ощущения у того, кому кайзер жал руку, он надевал перстень камнем внутрь.
Девятнадцатилетним студентом Боннского университета Вильгельм
влюбился в принцессу Елизавету Гессенскую, старшую сестру будущей русской
императрицы Александры Федоровны. Юноша часто гостил в Дармштадте у
родственников своей тетки по матери. Верный себе, даже в гостях, он был
себялюбив и груб. То ему хотелось покататься верхом, то затеять охоту, то
заняться греблей или поиграть в теннис. Нередко случалось, что в самый
разгар игры он швырял наземь ракетку или спрыгивал с лошади и требовал,
чтобы все следовали его примеру и нанимались тем, чего хочет он. Устав, он
приказывал своим кузенам и кузинам усаживаться вокруг него и слушать, как
он читает библию. Когда начались эти визиты, Аликс было всего шесть лет, и
на нее не обращали внимания. Зато Элле было уже четырнадцать, и Вильгельм
настаивал, чтобы девочка, которая на вид была старше своих лет, играла с
ним, сидела рядом и внимательно его слушала. Элла его терпеть не могла. В
расстроенных чувствах оставив Бонн, четыре месяца спустя кронпринц
обручился с другой немецкой принцессой, Августой Шлезвиг-Гольштинской.
После того, как Элла вышла замуж за великого князя Сергея Александровича,
Вильгельм не захотел с нею знаться. Позднее кайзер признался, что, учась в
Боннском университете, большую часть времени он писал любовные стихи,
посвященные прекрасной кузине.
Вздорный, тщеславный характер Вильгельма, его опрометчивость, резкие
переходы от истерического восторга к крайнему отчаянию постоянно держали
его министров во взвинченном состоянии. "Кайзер, - заявил Бисмарк, - похож
на воздушный шар. Если не держать его в руках, неизвестно, куда он
полетит". На полях официальных бумаг Вильгельм, словно взбесившись, писал:
"Чушь!", "Враки!", "Мошенники!", "Рыба вонючая!" "Типичная для восточных
лентяев ложь!" "Фальшив, как и подобает французу!" "Это вина англичан, а
не наша!" С важными сановниками он обращался довольно фамильярно и
почтенных адмиралов и генералов нередко шлепал по мягкому месту. На
официальных и частных лиц, принимаемых кайзером, обрушивался такой град
слов, что они не знали, как им быть. "К сожалению, - объяснял один
германский дипломат, - у кайзера есть досадная привычка говорить тем
быстрее и неосмотрительнее, чем больший интерес представляет для него тот
или иной вопрос. Из-за этого он не раз попадал впросак... прежде чем
компетентные лица или эксперты успевали высказать ему свое мнение". Как
смеется кайзер, жутко было смотреть. "Если император смеется, а это он
любит, - заметил один наблюдатель, - то смеется от души. Откинув назад
голову, разинув рот до ушей и сотрясаясь всем корпусом, он топает ногой,
изображая крайнее удовольствие от услышанной шутки".
Вильгельм был настолько уверен в своей непогрешимости, что
подписывался на бумагах: Вильгельм Великий. Парламенты он терпеть не мог.
Однажды на колониальной выставке ему показали хижину вождя какого-то
африканского племени. Вокруг нее на кольях были надеты черепа его врагов.
"Хотел бы я увидеть на их месте депутатов рейхстага", брякнул германский
император.
Дурные манеры Вильгельма оскорбляли не только посторонних людей, но и
собственных родственников. Свою мать, Викторию, которая до замужества была
английской принцессой, он публично обвинял в том, что она-де настроена про
английски, а не про германски. В письме к родительнице, английской
королеве Виктории, принцесса так отзывалась о своем двадцативосьмилетнем
сыне: "Ты спрашиваешь меня, каково вел себя Вилли, когда приезжал сюда? Он
был со мной до невозможности груб, неприветлив и дерзок". Царь Александр
III не раз отчитывал Вильгельма, считая его "дурно воспитанным,
безответственным мальчишкой". Встречаясь с кайзером, Александр III всегда
поворачивался к нему спиной и разговаривал через плечо. Императрица Мария
Федоровна Вильгельма не переваривала. Она видела в нем выскочку,
правившего империей, созданной за счет соседей, в том числе любимой ею
Дании, и захватившей датские провинции Шлезвиг и Гольштейн. Отношение ее к
кайзеру было таким же, как и ее сестры Александры, вышедшей замуж за
английского короля Эдуарда VII.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190