Когда траур окончился,
вдовствующая императрица вернулась к яркой светской жизни, занялась
нарядами, драгоценностями. Ее часто видели на Невском в открытом экипаже
или в санях, запряженных парой холеных вороных коней в сопровождении
pослого чернобрового казака, стоящего на запятках. Согласно протоколу
русского двора вдовствующая императрица имеет преимущество перед молодой
цаpицей. Во время церемоний Мария Федоровна, облаченная в белое платье,
украшенная алмазами, выступала впереди, опираясь на руку сына, молодая
государыня, поддерживаемая кем-нибудь из великих князей, шла сзади.
Ведущая роль вдовствующей царицы настолько бросалась в глаза молодой
императрице, что, узнав, насколько этим огорчена невестка, Мария Федоровна
удивилась и обиделась.
Что касается Александры Федоровны, та чувствовала себя так, как
чувствует себя на ее месте любая молодая жена. Она была потрясена
внезапным ударом, обрушившемся на Марию Федоровну, и первое ее реакцией
было сочувствие. Однако вскоре совместное проживание под одной крышей и
борьба за Николая начали сказываться. Во время трапезы Александра
Федоровна чувствовала себя оскорбленной вдвойне. Пренебрегали не только
ею, но и с возлюбленным ею Ники императрица обращалась словно со
школьником. Между матерью императора и его женой возникло глухое
соперничество, которое стало разрастаться.
Особенно раздосадовал молодую царицу один эпизод. Некоторые
драгоценные украшения по традиции переходили от вдовствующей императрицы к
новой государыне, да придворный протокол обязывал Александру Федоровну
надевать их для официальных церемоний. Однако у императрицы-матери была
страсть к драгоценностям, и когда Николай обратился к матери с просьбой
передать их невестке, пожилая царица ощетинилась и отказалась это сделать.
Уязвленная Александра заявила, что вообще не станет надевать никаких
украшений. Чтобы избежать скандала, Мария Федоровна уступила.
Подобно многим молодым женщинам, недавно вышедшим замуж, Александре
Федоровне было трудно сразу привыкнуть к новому укладу жизни. "Все еще не
могу убедить себя, что я замужем, - писала она. - У меня такое
впечатление, словно я тут в гостях". Она испытывала то отчаяние, то
блаженство.
Своей подруге, графине Рантцау, императрица писала: "Я чувствую, что
все, кто окружает моего мужа, не искренни и никто не исполняет своего
долга ради долга и ради России; все служат ему из-за карьеры и личной
выгоды, и я мучаюсь и плачу целыми днями, так как чувствую, что мой муж
очень молод и неопытен, чем все пользуются". Государыня была целыми днями
одна. Государь днем был занят с министрами, вечера же проводил со своей
матерью (жившей тогда в том же Аничковом дворце). Но в Рождество того же
года она писала одной из своих сестер: "Как довольна и счастливая со своим
любимым Ники". В мае она записала у него в дневнике: "Вот уже полгода мы
женаты. Какой счастливой сделал ты меня, ты даже не представляешь".
Обстановка в семье разрядилась весной 1895 года, когда Николай и
Александра уехали на лето в Петергоф, а вдовствующая императрица надолго
отправилась к родным в Копенгаген. И, самое главное, Александра поняла,
что у нее будет ребенок. К сестре приехала в гости великая княгиня
Елизавета Федоровна. Обе молодые женщины занимались живописью, шили,
катались в карете по парку. Николай и Александра удивились скорости, с
камкой рос в материнском чреве младенец.
"Дите стало очень велико и прыгает и дерется внутри очень сильно", -
писал вдовствующей императрице будущий отец. Ожидая ребенка, Александра
затеяла ремонт и переделку их первого собственного жилища в
Александровском дворце в Царском Селе, расположенном в двадцати четырех
километрах к югу от С.-Петербурга. В письме от 16 сентября 1895 года
император писал: "Оба были в грустном настроении, покидая Петергоф, а,
главное, наш маленький дом у моря, где мы так спокойно провели первое лето
вместе! Но когда мы вошли в комнаты Аликс, - продолжал Николай
Александрович. - ...печальное настроение прошло, и в нас поселилось
великое удивление к тому, что мы увидели. Теперь чувство удивления
сменилось наслаждением... Бывает, что, когда мы сидим в одной из комнат,
мы просто молчим и смотрим на стены, камины и мебель... Два раза ходили мы
наверх в будущую "детскую", тоже комнаты вышли замечательно чистые,
светлые и уютные".
И Николай и Александра надеялись, что у них родиться мальчик, который
станет первым с восемнадцатого века наследником, родившемся у царствующего
монарха. Когда подошло время родов, приехала, полная радужных надежд,
императрица Мария Федоровна. "Разумеется, вы дадите мне знать, как только
появятся первые симптомы? - писала она сыну. - Я примчусь к вам, дорогие
мои дети, и я не стану вам помехой, а как городовой, буду отгонять всех от
вас".
В середине ноября 1895 года, когда у Александры начались схватки,
возле орудий Кроншдтадта и Петропавловской крепости заняли свои места
артиллеристы. Триста залпов должны были означать появление наследника
мальчика, сто один - девочки. Наконец загрохотали орудия. Прозвучало
девяносто девять залпов... сто... сто один... Но сто второго залпа так и
не последовало. Первым ребенком, родившемся у царя Николая II и
императрицы Александры Федоровны, была дочь, великая княгиня Ольга
Николаевна. При рождении она весила девять фунтов (4, 1 кг).
Радость, которую им принесло рождение первенца, заставило молодых
родителей забыть о том, что это не мальчик, а девочка. Когда отцу всего
двадцать семь, а матери двадцать два года, кажется, что впереди целая
вечность, что дети еще появятся. Александра сама кормила, мыла дочь,
баюкая пела ей колыбельные песни. Пока Ольга спала, мать, сидя у колыбели,
вязала одну за другой кофточки, чепчики и носочки. "Представь себе наше
несказанное счастье, ведь у нас такая славная малышка, которую мы холим и
лелеем", - писала Александра Федоровна.
5. КОРОНАЦИЯ
Когда на Неве, по которой всю зиму ездили на санях и ходили пешком,
затрещал лед, мысли подданных Российской империи были заняты предстоящей
церемонией коронации. Шел 1896 год, двенадцатимесячный траур окончился,
новому императору в мае предстояло короноваться в Москве.
Понимая, что сорокадевятилетней вдовствующей императрице церемония
коронации напомнит о скоропостижной смерти Александра III, Николай
Александрович пытался утешить мать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
вдовствующая императрица вернулась к яркой светской жизни, занялась
нарядами, драгоценностями. Ее часто видели на Невском в открытом экипаже
или в санях, запряженных парой холеных вороных коней в сопровождении
pослого чернобрового казака, стоящего на запятках. Согласно протоколу
русского двора вдовствующая императрица имеет преимущество перед молодой
цаpицей. Во время церемоний Мария Федоровна, облаченная в белое платье,
украшенная алмазами, выступала впереди, опираясь на руку сына, молодая
государыня, поддерживаемая кем-нибудь из великих князей, шла сзади.
Ведущая роль вдовствующей царицы настолько бросалась в глаза молодой
императрице, что, узнав, насколько этим огорчена невестка, Мария Федоровна
удивилась и обиделась.
Что касается Александры Федоровны, та чувствовала себя так, как
чувствует себя на ее месте любая молодая жена. Она была потрясена
внезапным ударом, обрушившемся на Марию Федоровну, и первое ее реакцией
было сочувствие. Однако вскоре совместное проживание под одной крышей и
борьба за Николая начали сказываться. Во время трапезы Александра
Федоровна чувствовала себя оскорбленной вдвойне. Пренебрегали не только
ею, но и с возлюбленным ею Ники императрица обращалась словно со
школьником. Между матерью императора и его женой возникло глухое
соперничество, которое стало разрастаться.
Особенно раздосадовал молодую царицу один эпизод. Некоторые
драгоценные украшения по традиции переходили от вдовствующей императрицы к
новой государыне, да придворный протокол обязывал Александру Федоровну
надевать их для официальных церемоний. Однако у императрицы-матери была
страсть к драгоценностям, и когда Николай обратился к матери с просьбой
передать их невестке, пожилая царица ощетинилась и отказалась это сделать.
Уязвленная Александра заявила, что вообще не станет надевать никаких
украшений. Чтобы избежать скандала, Мария Федоровна уступила.
Подобно многим молодым женщинам, недавно вышедшим замуж, Александре
Федоровне было трудно сразу привыкнуть к новому укладу жизни. "Все еще не
могу убедить себя, что я замужем, - писала она. - У меня такое
впечатление, словно я тут в гостях". Она испытывала то отчаяние, то
блаженство.
Своей подруге, графине Рантцау, императрица писала: "Я чувствую, что
все, кто окружает моего мужа, не искренни и никто не исполняет своего
долга ради долга и ради России; все служат ему из-за карьеры и личной
выгоды, и я мучаюсь и плачу целыми днями, так как чувствую, что мой муж
очень молод и неопытен, чем все пользуются". Государыня была целыми днями
одна. Государь днем был занят с министрами, вечера же проводил со своей
матерью (жившей тогда в том же Аничковом дворце). Но в Рождество того же
года она писала одной из своих сестер: "Как довольна и счастливая со своим
любимым Ники". В мае она записала у него в дневнике: "Вот уже полгода мы
женаты. Какой счастливой сделал ты меня, ты даже не представляешь".
Обстановка в семье разрядилась весной 1895 года, когда Николай и
Александра уехали на лето в Петергоф, а вдовствующая императрица надолго
отправилась к родным в Копенгаген. И, самое главное, Александра поняла,
что у нее будет ребенок. К сестре приехала в гости великая княгиня
Елизавета Федоровна. Обе молодые женщины занимались живописью, шили,
катались в карете по парку. Николай и Александра удивились скорости, с
камкой рос в материнском чреве младенец.
"Дите стало очень велико и прыгает и дерется внутри очень сильно", -
писал вдовствующей императрице будущий отец. Ожидая ребенка, Александра
затеяла ремонт и переделку их первого собственного жилища в
Александровском дворце в Царском Селе, расположенном в двадцати четырех
километрах к югу от С.-Петербурга. В письме от 16 сентября 1895 года
император писал: "Оба были в грустном настроении, покидая Петергоф, а,
главное, наш маленький дом у моря, где мы так спокойно провели первое лето
вместе! Но когда мы вошли в комнаты Аликс, - продолжал Николай
Александрович. - ...печальное настроение прошло, и в нас поселилось
великое удивление к тому, что мы увидели. Теперь чувство удивления
сменилось наслаждением... Бывает, что, когда мы сидим в одной из комнат,
мы просто молчим и смотрим на стены, камины и мебель... Два раза ходили мы
наверх в будущую "детскую", тоже комнаты вышли замечательно чистые,
светлые и уютные".
И Николай и Александра надеялись, что у них родиться мальчик, который
станет первым с восемнадцатого века наследником, родившемся у царствующего
монарха. Когда подошло время родов, приехала, полная радужных надежд,
императрица Мария Федоровна. "Разумеется, вы дадите мне знать, как только
появятся первые симптомы? - писала она сыну. - Я примчусь к вам, дорогие
мои дети, и я не стану вам помехой, а как городовой, буду отгонять всех от
вас".
В середине ноября 1895 года, когда у Александры начались схватки,
возле орудий Кроншдтадта и Петропавловской крепости заняли свои места
артиллеристы. Триста залпов должны были означать появление наследника
мальчика, сто один - девочки. Наконец загрохотали орудия. Прозвучало
девяносто девять залпов... сто... сто один... Но сто второго залпа так и
не последовало. Первым ребенком, родившемся у царя Николая II и
императрицы Александры Федоровны, была дочь, великая княгиня Ольга
Николаевна. При рождении она весила девять фунтов (4, 1 кг).
Радость, которую им принесло рождение первенца, заставило молодых
родителей забыть о том, что это не мальчик, а девочка. Когда отцу всего
двадцать семь, а матери двадцать два года, кажется, что впереди целая
вечность, что дети еще появятся. Александра сама кормила, мыла дочь,
баюкая пела ей колыбельные песни. Пока Ольга спала, мать, сидя у колыбели,
вязала одну за другой кофточки, чепчики и носочки. "Представь себе наше
несказанное счастье, ведь у нас такая славная малышка, которую мы холим и
лелеем", - писала Александра Федоровна.
5. КОРОНАЦИЯ
Когда на Неве, по которой всю зиму ездили на санях и ходили пешком,
затрещал лед, мысли подданных Российской империи были заняты предстоящей
церемонией коронации. Шел 1896 год, двенадцатимесячный траур окончился,
новому императору в мае предстояло короноваться в Москве.
Понимая, что сорокадевятилетней вдовствующей императрице церемония
коронации напомнит о скоропостижной смерти Александра III, Николай
Александрович пытался утешить мать:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190