На заседании исполкома выступили с требованием ареста Яковлева. Он
объяснял свои действия тем, что выполнял распоряжение Москвы доставить
царя в столицу. Опровергнуть его доводы не удалось, тем более, что Яковлев
являлся представителем Свердлова, и его отпустили. Через полгода, как уже
было сказано, он перешел на сторону белых.
Поняв, что его обвели вокруг пальца, Мирбах был взбешен. Свердлов
рассыпался перед ним мелким бесом и, заламывая руки, восклицал: "Ну, что
мы можем сделать? У нас еще не налажен административный аппарат, и во
многом приходится полагаться на решения местных советов. Дайте время и
Екатеринбург успокоится". Однако, германский посланник, зная, что номер не
прошел, решил испробовать другой вариант. В Крыму, где собралась целая
плеяда великих князей, в мае появился один из адьютантов кайзера.
Адьютанту было поручено уведомить членов императорской фамилии, что любой
из них, кто согласится скрепить своей подписью Брестский договор, будет
объявлен царем всея Руси. После того, как все Романовы отказались это
сделать, эмиссар кайзера решил встретиться с князем Ф.Юсуповым. Встреча
эта так и не состоялась, и убийца Распутина избежал соблазна увидеть себя
увенчанным царской короной.
Судьба Николая Александровича больше не интересовала Мирбаха. Когда
русские монархисты в июне вновь обратились к германскому посланнику с
просьбой помочь вырвать царя из рук тюремщиков, тот умыл руки. "Судьба
Русского Царя зависит только от русского народа, - заявил он, по словам
Кривошеина. - Все происходящее с Россией есть вполне естественное и
неизбежное последствие победы Германии. Если бы победа была на стороне
союзников, положение Германии стало бы намного худшим. Повторяется старая
история: горе побежденным!"
Поистине, горе побежденным! В начале июля граф Мирбах был убит в
здании германской миссии сотрудником ЧК эсером Блюмкиным. Он и его
сообщник были убеждены, что Ленин и большевики предают революцию.
"Диктатура пролетариата, - восклицали оба, - превратилась в диктатуру
Мирбаха!" Через четыре месяца, в ноябре 1918 года Германия стала сама
побежденной.
34. ЕКАТЕРИНБУРГ
Екатеринбург расположен у подножья невысоких гор на восточных склонах
Уральского хребта. На косогоре у Вознесенской горы притулился двухэтажный,
затейливо разукрашенный особняк горного инженера и коммерсанта
Н.Н.Ипатьева. С одной стороны дома цокольный этаж находился на одном
уровне с улицей, с другой, обшарпанной к склону, был ниже уровня
Вознесенского проспекта и оттого похож на полуподвал. В конце апреля, как
только царя и императрицу вывезли из Тобольска, хозяину дома, Ипатьеву,
было предписано освободить здание в течение 24 часов. Тотчас после выезда
домовладельца, прибыли рабочие и спешно обнесли особняк высоким двойным
дощатым забором, отгородившим здание от улицы и сада. Стекла всех пяти
комнат второго этажа были закрашены белилами: их обитатели не должны были
видеть, что происходит снаружи. На первом этаже были устроены служебные и
караульные помещения. Когда все было готово, особняк получил зловещее
название "дом специального назначения".
Когда поезд, в котором ехали государь и императрица, прибыл на
станцию "Екатеринбург I", сомнений в том, какие чувства испытывают его
жители к царской чете, не оставалось. У вагонов собралась толпа, которая
злобно кричала: "Покажите нам Романовых!" Чернь вела себя столь
агрессивно, что, по соглашению с областным совдепом, решено было отвести
состав обратно к станции Екатеринбург II. В офицерской шинели без погон
государь вышел из вагона и отнес багаж в уже поданный автомобиль. Рядом с
ним сели Александра Федоровна и Мария Николаевна.
Следом за их автомашиной, без конвоя и охраны двинулась еще одна.
Боковыми улицами пленников доставили к Ипатьевскому дому. У дверей стоял
Шая Исаевич Голощекин, член президиума Уральского совета и закадычный друг
Свердлова. "Гражданин Романов, можете войти в дом", - произнес он с
насмешкой.
"Как только Государь, Государыня и Мария Николаевна прибыли в дом, -
вспоминал Чемодуров, - их подвергли грубому обыску. Один из производивших
обыск выхватил ридикюль из рук Государыни и вызвал замечание Государя: "До
сих пор я имел дело с честными и порядочными людьми". Как писал П.Быков,
"Романову было заявлено, что он не в Царском Селе, а в Екатеринбурге, и
что, если он будет вести себя вызывающе, его изолируют от семьи, а при
повторении привлекут к принудительным работам. И Александра, и Николай
почувствовали, что с ними шутить не станут, и подчинились требованиям
коменданта дома". Поднявшись в предназначенную им комнату, императрица
начертила на косяке свастику, как символ надежды, и указала дату прибытия
семьи в Екатеринбург: "17/30 апреля 1918 г.".
Оставшиеся в Тобольске три великие княжны и наследник волновались в
ожидании известий от родителей. 3 мая на имя Кобылинского пришла
телеграмма, сообщавшая, что царская чета и их спутники "застряли в
Екатеринбурге". Вскоре из Екатеринбурга Теглевой пришло письмо от
горничной Демидовой, несомненно, написанное под диктовку императрицы:
"Уложи, пожалуйста, хорошенько аптеку с лекарствами, потому что у нас
некоторые вещи пострадали". Государыня сама называла драгоценности условно
"лекарствами". Все драгоценности, привезенные из Царского Села, остались в
Тобольске, поскольку государь и императрица, уезжавшие в спешке, не успели
спрятать их у себя. И теперь, подвергшись тщательному и грубому обыску,
Александра Федоровна распорядилась, чтобы дочери приняли нужные меры. И
великие княжны вместе с горничными, которым они доверяли, в продолжение
нескольких дней зашивали драгоценности в одежду. Бриллианты маскировали
под пуговицы, рубины прятались в корсеты. Работой руководила не Ольга, а
Татьяна Николаевна, которую и узники, и охрана считали главой семьи,
оставшейся в Тобольске.
Разлучать семью у большевиков не было намерения. 11 мая был снят со
своей должности полковник Кобылинский, командовавший охраной в течение
трудных двенадцати месяцев, а 17 мая охрану, состоявшую из солдат
Царскосельского гарнизона, заменили екатеринбургскими красногвардейцами.
Во главе этого отряда, состоявшего почти сплошь из латышей, был некто
Родионов. "Хам, грубый зверь, - вспоминал Кобылинский, - он пришел в дом и
тотчас устроил перекличку". Ему было велено доставить в Екатеринбург
остальных членов семьи, как только позволит здоровье цесаревича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
объяснял свои действия тем, что выполнял распоряжение Москвы доставить
царя в столицу. Опровергнуть его доводы не удалось, тем более, что Яковлев
являлся представителем Свердлова, и его отпустили. Через полгода, как уже
было сказано, он перешел на сторону белых.
Поняв, что его обвели вокруг пальца, Мирбах был взбешен. Свердлов
рассыпался перед ним мелким бесом и, заламывая руки, восклицал: "Ну, что
мы можем сделать? У нас еще не налажен административный аппарат, и во
многом приходится полагаться на решения местных советов. Дайте время и
Екатеринбург успокоится". Однако, германский посланник, зная, что номер не
прошел, решил испробовать другой вариант. В Крыму, где собралась целая
плеяда великих князей, в мае появился один из адьютантов кайзера.
Адьютанту было поручено уведомить членов императорской фамилии, что любой
из них, кто согласится скрепить своей подписью Брестский договор, будет
объявлен царем всея Руси. После того, как все Романовы отказались это
сделать, эмиссар кайзера решил встретиться с князем Ф.Юсуповым. Встреча
эта так и не состоялась, и убийца Распутина избежал соблазна увидеть себя
увенчанным царской короной.
Судьба Николая Александровича больше не интересовала Мирбаха. Когда
русские монархисты в июне вновь обратились к германскому посланнику с
просьбой помочь вырвать царя из рук тюремщиков, тот умыл руки. "Судьба
Русского Царя зависит только от русского народа, - заявил он, по словам
Кривошеина. - Все происходящее с Россией есть вполне естественное и
неизбежное последствие победы Германии. Если бы победа была на стороне
союзников, положение Германии стало бы намного худшим. Повторяется старая
история: горе побежденным!"
Поистине, горе побежденным! В начале июля граф Мирбах был убит в
здании германской миссии сотрудником ЧК эсером Блюмкиным. Он и его
сообщник были убеждены, что Ленин и большевики предают революцию.
"Диктатура пролетариата, - восклицали оба, - превратилась в диктатуру
Мирбаха!" Через четыре месяца, в ноябре 1918 года Германия стала сама
побежденной.
34. ЕКАТЕРИНБУРГ
Екатеринбург расположен у подножья невысоких гор на восточных склонах
Уральского хребта. На косогоре у Вознесенской горы притулился двухэтажный,
затейливо разукрашенный особняк горного инженера и коммерсанта
Н.Н.Ипатьева. С одной стороны дома цокольный этаж находился на одном
уровне с улицей, с другой, обшарпанной к склону, был ниже уровня
Вознесенского проспекта и оттого похож на полуподвал. В конце апреля, как
только царя и императрицу вывезли из Тобольска, хозяину дома, Ипатьеву,
было предписано освободить здание в течение 24 часов. Тотчас после выезда
домовладельца, прибыли рабочие и спешно обнесли особняк высоким двойным
дощатым забором, отгородившим здание от улицы и сада. Стекла всех пяти
комнат второго этажа были закрашены белилами: их обитатели не должны были
видеть, что происходит снаружи. На первом этаже были устроены служебные и
караульные помещения. Когда все было готово, особняк получил зловещее
название "дом специального назначения".
Когда поезд, в котором ехали государь и императрица, прибыл на
станцию "Екатеринбург I", сомнений в том, какие чувства испытывают его
жители к царской чете, не оставалось. У вагонов собралась толпа, которая
злобно кричала: "Покажите нам Романовых!" Чернь вела себя столь
агрессивно, что, по соглашению с областным совдепом, решено было отвести
состав обратно к станции Екатеринбург II. В офицерской шинели без погон
государь вышел из вагона и отнес багаж в уже поданный автомобиль. Рядом с
ним сели Александра Федоровна и Мария Николаевна.
Следом за их автомашиной, без конвоя и охраны двинулась еще одна.
Боковыми улицами пленников доставили к Ипатьевскому дому. У дверей стоял
Шая Исаевич Голощекин, член президиума Уральского совета и закадычный друг
Свердлова. "Гражданин Романов, можете войти в дом", - произнес он с
насмешкой.
"Как только Государь, Государыня и Мария Николаевна прибыли в дом, -
вспоминал Чемодуров, - их подвергли грубому обыску. Один из производивших
обыск выхватил ридикюль из рук Государыни и вызвал замечание Государя: "До
сих пор я имел дело с честными и порядочными людьми". Как писал П.Быков,
"Романову было заявлено, что он не в Царском Селе, а в Екатеринбурге, и
что, если он будет вести себя вызывающе, его изолируют от семьи, а при
повторении привлекут к принудительным работам. И Александра, и Николай
почувствовали, что с ними шутить не станут, и подчинились требованиям
коменданта дома". Поднявшись в предназначенную им комнату, императрица
начертила на косяке свастику, как символ надежды, и указала дату прибытия
семьи в Екатеринбург: "17/30 апреля 1918 г.".
Оставшиеся в Тобольске три великие княжны и наследник волновались в
ожидании известий от родителей. 3 мая на имя Кобылинского пришла
телеграмма, сообщавшая, что царская чета и их спутники "застряли в
Екатеринбурге". Вскоре из Екатеринбурга Теглевой пришло письмо от
горничной Демидовой, несомненно, написанное под диктовку императрицы:
"Уложи, пожалуйста, хорошенько аптеку с лекарствами, потому что у нас
некоторые вещи пострадали". Государыня сама называла драгоценности условно
"лекарствами". Все драгоценности, привезенные из Царского Села, остались в
Тобольске, поскольку государь и императрица, уезжавшие в спешке, не успели
спрятать их у себя. И теперь, подвергшись тщательному и грубому обыску,
Александра Федоровна распорядилась, чтобы дочери приняли нужные меры. И
великие княжны вместе с горничными, которым они доверяли, в продолжение
нескольких дней зашивали драгоценности в одежду. Бриллианты маскировали
под пуговицы, рубины прятались в корсеты. Работой руководила не Ольга, а
Татьяна Николаевна, которую и узники, и охрана считали главой семьи,
оставшейся в Тобольске.
Разлучать семью у большевиков не было намерения. 11 мая был снят со
своей должности полковник Кобылинский, командовавший охраной в течение
трудных двенадцати месяцев, а 17 мая охрану, состоявшую из солдат
Царскосельского гарнизона, заменили екатеринбургскими красногвардейцами.
Во главе этого отряда, состоявшего почти сплошь из латышей, был некто
Родионов. "Хам, грубый зверь, - вспоминал Кобылинский, - он пришел в дом и
тотчас устроил перекличку". Ему было велено доставить в Екатеринбург
остальных членов семьи, как только позволит здоровье цесаревича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190