Это значит, что опасные лица должны находиться непосредственно в
руках Петросовета". Петросовет отдал приказ взять под контроль
железнодорожные узлы и станции на дорогах из Царского Села и, в случае
необходимости, задержать царский поезд. В тоже время совдепом было решено
вывезти императора из Александровского дворца и содержать его в Трубецком
бастионе Петропавловской крепости до дня суда и казни. Тот факт, что
решение это не было выполнено, по словам одного большевика, объяснялось
нерешительностью меньшевиков и эсеров.
Судьба царя стала яблоком раздора между Петросоветом и Временным
правительством. У пламенных революционеров не было достаточно войск, чтобы
ворваться в Александровский дворец и силою увезти всю царскую семью в
крепость. Однако и правительство не обладало полнотой власти в стране,
особенно на железнодорожном транспорте, чтобы осуществить такую операцию,
как перевозка Николая II и его семьи в порт Романов. Существовала
опасность, что, если бы поезд оказался в непосредственной близости от
Петрограда, чернь задержала бы его и, вытащив царскую семью из вагона,
отвезла бы ее в Петропавловскую крепость, а, может, и учинила бы расправу.
Не желая рисковать, Керенский, Милюков и их единомышленники решили
отложить перевозку Николая II и его семьи до лучших времен. А тем временем
стали ублажать совдеп. 24 марта, на следующий день после получения
телеграммы от британского правительства о том, что оно готово предоставить
царю и его семье убежище, Временное правительство заверило Петросовет, что
низложенные монархи останутся в России. 25 марта Милюков сообщил
Бьюкенену, что он не может передать царю личное послание короля Георга, в
котором не было ничего крамольного: "События последней недели повергли
меня в глубокое уныние. Мысленно я всегда с вами и я навсегда останусь
вашим верным и преданным другом, каким, как вам известно, я был и прежде".
Когда Бьюкенен указал, что в телеграмме и речи нет о политике, Милюков
согласился, но заявил, что кто-то может воспринять ее, как свидетельство
заговора с целью вывоза царя за границу. Единственным подтверждением того,
что царю и императрице стало известно об этой телеграмме, было, по словам
Керенского, "приветствие от королевской семьи", которое он передал ей при
первом своем посещении Александровского дворца.
Дни шли, но обстановка продолжала оставаться все такой же
неопределенной. 2 апреля Бьюкенен писал в британское министерство
иностранных дел: "До сих пор ничего еще не решено относительно отъезда
императора в Англию". 9 апреля английский посол был принят Керенским,
который заявил, что поездка откладывается на несколько недель, пока будут
изучаться бумаги низложенного императора, а сам царь и его супруга
допрашиваться. Известие о том, что Англия предлагает убежище бывшему
русскому монарху, лейбористы и многие либералы встретили с неодобрением. С
усилением враждебных царю настроений британское правительство пошло на
попятную. 10 апреля Бьюкенен передал следующий ответ своего руководства
тогдашнему министру иностранных дел России Терещенко: "Правительство
Англии... не считает возможным оказать гостеприимство бывшему Царю", как
впоследствии показал Милюков Н.А.Соколову.
15 апреля, когда Бьюкенен и сам стал склонен считать, что не следует
предоставлять убежище царю на том основании, будто появление царя в
Лондоне может быть использовано русскими экстремистами "как повод для
восстановления против нас общественного мнения" и посоветовал
прозондировать почву во Франции. Узнав об этом, Берти, английский посол во
Франции, направил секретарю по иностранным делам пропитанное ядом
ненависти клеветническое письмо. "Не думаю, что бывший император и его
супруга будут приняты во Франции с распростертыми объятиями, - писал
"доброхот". - Императрица не только "бош" (немка) по рождению, но и
симпатизирует "бошам". Она изо всех сил старалась достичь соглашения с
Германией. Здесь ее считают преступницей или психопаткой с преступными
наклонностями, а к бывшему императору относятся как к преступнику
вследствие его слабости и того, что он следовал советам императрицы.
Искренне Ваш. Берти".
План вывоза царской семьи откладывался с апреля по июнь. Впоследствии
Керенский заявлял, что это объяснялось не сопротивлением английских
либералов и лейбористов, а политической обстановкой в самой России. Однако
к началу лета обстановка изменилась, появилась возможность скрытно
переправить императорскую семью в порт Романов. Временное правительство
вновь обратилось к английскому правительству с просьбой предоставить ей
убежище.
"Мы поинтересовались у сэра Джорджа Бьюкенена, когда же будет прислан
крейсер, чтобы принять на борт низложенного монарха и его семью, - писал
впоследствии Керенский. - Одновременно через датского министра Скавениуса
из Берлина заверили, что ни одна боевая единица германского
военно-морского флота не позволит себе напасть на... судно, на палубе
которого будет находиться русский император и его семья. Мы с сэром
Джорджем Бьюкененом с нетерпением ждали ответа из Лондона. Не помню, когда
именно, в конце июня или в начале июля, ко мне пришел, крайне
расстроенный, британский посол... Со слезами на глазах, с трудом сдерживая
чувство горечи, сэр Джордж сообщил, что правительство Англии отказалось
предоставить гостеприимство бывшему русскому императору. Не помню текст
письма буквально... Однако могу сказать, что решение было обусловлено
исключительно причинами, связанными с британской внутренней политикой".
Очевидно, письмо Берти из Парижа сделало свое подлое дело, поскольку,
вспоминает Керенский, в английской ноте было сказано: "Британское
правительство не может рекомендовать его величеству оказать гостеприимство
людям, чьи симпатии в Германии более чем хорошо известны".
Все замешанные в этом позорном эпизоде впоследствии путались,
сваливая вину друг на друга. И Бьюкенен, и Ллойд-Джордж опровергали
показания Керенского, утверждая, будто британское правительство вовсе не
отказывалось предоставить царю убежище. Намерение не осуществилось по той
лишь причине, что, по словам Бьюкенена, Временное правительство "не было
хозяином в собственном доме". Дочь посла, Мериэл Бьюкенен, объяснила
заявление своего отца его желанием выгородить Ллойд-Джорджа, отказавшего
русскому царю и его семье в гостеприимстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190
руках Петросовета". Петросовет отдал приказ взять под контроль
железнодорожные узлы и станции на дорогах из Царского Села и, в случае
необходимости, задержать царский поезд. В тоже время совдепом было решено
вывезти императора из Александровского дворца и содержать его в Трубецком
бастионе Петропавловской крепости до дня суда и казни. Тот факт, что
решение это не было выполнено, по словам одного большевика, объяснялось
нерешительностью меньшевиков и эсеров.
Судьба царя стала яблоком раздора между Петросоветом и Временным
правительством. У пламенных революционеров не было достаточно войск, чтобы
ворваться в Александровский дворец и силою увезти всю царскую семью в
крепость. Однако и правительство не обладало полнотой власти в стране,
особенно на железнодорожном транспорте, чтобы осуществить такую операцию,
как перевозка Николая II и его семьи в порт Романов. Существовала
опасность, что, если бы поезд оказался в непосредственной близости от
Петрограда, чернь задержала бы его и, вытащив царскую семью из вагона,
отвезла бы ее в Петропавловскую крепость, а, может, и учинила бы расправу.
Не желая рисковать, Керенский, Милюков и их единомышленники решили
отложить перевозку Николая II и его семьи до лучших времен. А тем временем
стали ублажать совдеп. 24 марта, на следующий день после получения
телеграммы от британского правительства о том, что оно готово предоставить
царю и его семье убежище, Временное правительство заверило Петросовет, что
низложенные монархи останутся в России. 25 марта Милюков сообщил
Бьюкенену, что он не может передать царю личное послание короля Георга, в
котором не было ничего крамольного: "События последней недели повергли
меня в глубокое уныние. Мысленно я всегда с вами и я навсегда останусь
вашим верным и преданным другом, каким, как вам известно, я был и прежде".
Когда Бьюкенен указал, что в телеграмме и речи нет о политике, Милюков
согласился, но заявил, что кто-то может воспринять ее, как свидетельство
заговора с целью вывоза царя за границу. Единственным подтверждением того,
что царю и императрице стало известно об этой телеграмме, было, по словам
Керенского, "приветствие от королевской семьи", которое он передал ей при
первом своем посещении Александровского дворца.
Дни шли, но обстановка продолжала оставаться все такой же
неопределенной. 2 апреля Бьюкенен писал в британское министерство
иностранных дел: "До сих пор ничего еще не решено относительно отъезда
императора в Англию". 9 апреля английский посол был принят Керенским,
который заявил, что поездка откладывается на несколько недель, пока будут
изучаться бумаги низложенного императора, а сам царь и его супруга
допрашиваться. Известие о том, что Англия предлагает убежище бывшему
русскому монарху, лейбористы и многие либералы встретили с неодобрением. С
усилением враждебных царю настроений британское правительство пошло на
попятную. 10 апреля Бьюкенен передал следующий ответ своего руководства
тогдашнему министру иностранных дел России Терещенко: "Правительство
Англии... не считает возможным оказать гостеприимство бывшему Царю", как
впоследствии показал Милюков Н.А.Соколову.
15 апреля, когда Бьюкенен и сам стал склонен считать, что не следует
предоставлять убежище царю на том основании, будто появление царя в
Лондоне может быть использовано русскими экстремистами "как повод для
восстановления против нас общественного мнения" и посоветовал
прозондировать почву во Франции. Узнав об этом, Берти, английский посол во
Франции, направил секретарю по иностранным делам пропитанное ядом
ненависти клеветническое письмо. "Не думаю, что бывший император и его
супруга будут приняты во Франции с распростертыми объятиями, - писал
"доброхот". - Императрица не только "бош" (немка) по рождению, но и
симпатизирует "бошам". Она изо всех сил старалась достичь соглашения с
Германией. Здесь ее считают преступницей или психопаткой с преступными
наклонностями, а к бывшему императору относятся как к преступнику
вследствие его слабости и того, что он следовал советам императрицы.
Искренне Ваш. Берти".
План вывоза царской семьи откладывался с апреля по июнь. Впоследствии
Керенский заявлял, что это объяснялось не сопротивлением английских
либералов и лейбористов, а политической обстановкой в самой России. Однако
к началу лета обстановка изменилась, появилась возможность скрытно
переправить императорскую семью в порт Романов. Временное правительство
вновь обратилось к английскому правительству с просьбой предоставить ей
убежище.
"Мы поинтересовались у сэра Джорджа Бьюкенена, когда же будет прислан
крейсер, чтобы принять на борт низложенного монарха и его семью, - писал
впоследствии Керенский. - Одновременно через датского министра Скавениуса
из Берлина заверили, что ни одна боевая единица германского
военно-морского флота не позволит себе напасть на... судно, на палубе
которого будет находиться русский император и его семья. Мы с сэром
Джорджем Бьюкененом с нетерпением ждали ответа из Лондона. Не помню, когда
именно, в конце июня или в начале июля, ко мне пришел, крайне
расстроенный, британский посол... Со слезами на глазах, с трудом сдерживая
чувство горечи, сэр Джордж сообщил, что правительство Англии отказалось
предоставить гостеприимство бывшему русскому императору. Не помню текст
письма буквально... Однако могу сказать, что решение было обусловлено
исключительно причинами, связанными с британской внутренней политикой".
Очевидно, письмо Берти из Парижа сделало свое подлое дело, поскольку,
вспоминает Керенский, в английской ноте было сказано: "Британское
правительство не может рекомендовать его величеству оказать гостеприимство
людям, чьи симпатии в Германии более чем хорошо известны".
Все замешанные в этом позорном эпизоде впоследствии путались,
сваливая вину друг на друга. И Бьюкенен, и Ллойд-Джордж опровергали
показания Керенского, утверждая, будто британское правительство вовсе не
отказывалось предоставить царю убежище. Намерение не осуществилось по той
лишь причине, что, по словам Бьюкенена, Временное правительство "не было
хозяином в собственном доме". Дочь посла, Мериэл Бьюкенен, объяснила
заявление своего отца его желанием выгородить Ллойд-Джорджа, отказавшего
русскому царю и его семье в гостеприимстве.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190