Он хороший, трудолюбивый пахарь. Мы очень любим
русский народ. И мя поможем вашим целям, чтобы Россия снова стала для вас
уютной, как родная изба. - Напомнил вкрадчиво: - У вас были очень добрые
императрицы - Екатерина Первая, а также Вторая. Немки. О! Как они
заботились о русском народе! А народ называл их "матушка", то есть "мама".
Как это прекрасно! - Гаген закатил глаза, потом произнес строго,
осуждающе: - Конечно, мы, немцы, виноваты перед вами, что не смоги в свое
время разоблачить перед всем миром преступность идей Маркса. Вы пали их
жертвами, и теперь мы несем ответственность за то, что Маркс родился на
нашей земле, и вынуждены спасать другие народы от его зловредных идей. Нам
помогают в этом наши доблесные солдаты. - Спросил заботливо: - Ты все
понял?
Гога вскочил, вытянулся.
- Так точно! - Но мертвые глазав его - Иоганн заметил это - на
какое-то мгновение блеснули зло и насмешливо, а потом снова потускнели,
умерли.
Когда Гога ушел, Гаген попросил Иоганна открыть в канцелярии
форточку, сказал брезгливо:
- От этих скотов воняет псиной. - Спросил оживленно, с хвастливой
нотой в голосе: - Вы заметили, как это существо растрогалось, когда я
сказал приятное о его племени? - Заявил: - Мы должны очень хорошо знать их
историю, обычаи. Им это лестно и пробуждает здоровые инстинкты
земледельцев.
Каждый из руководителей, преподавателей, инструкторов изощрял свои
способности, стремясь наилучшим образом выполнить секрктную директиву о
снискании доверия курсантов.
В долгие безмолвные ночи, когда все, обессиленное тишиной, казалось
здесь мертвым, жгучие мысли обжигали мозг Иоганна, лишая его сна.
У него было ощущение, что он сам попал в ловушку этой коварной
директивы, лишившей его возможности найти путь к сближению с курсантами.
Если руководители, преподаватели, инструкторы, следуя этой директиве,
будут завоевывать доверие курсантов при помощи лицемерного
доброжелательства, то, естественно, у тех, кто нужен Иоганну, рано или
поздно возникнет острое недоверие к немцам, ищущим сближения с ними таким
путем. Для Иоганна этот путь неприемлем. Все, что он попытается сделать,
будет казаться ловушкой тем, кто еще имеет надежду вырваться на свободу.
Дать понять людям, которых он наметит, что все это дружеское
расположение не что иное, как ловушка? Но как? Для этого он должен
предварительно обрести их доверие. Но когда все немцы здесь сттремятся к
тому же, как смогут выбранные им люди отличить его искренние стремления от
стремлений его сослуживцев?
И еще одно, очень важное. У Иоганна оказался талант перевоплощения,
и, пройдя предварительную подготовку, он заставил себя перевоплотиться в
немца, стать немцем, неизменно оставаясь при этом самим собой. Играя эту
роль, он все время совершенствовал ее, восприимчиво заимствуя у окружающих
нужные ему мельчайшие черточки, которые он неустанно подмечал и кропотливо
собирал. Верно угадывая психологию тех, с кем ему приходилось общаться, он
с механической точностью воспроизводил их идеологические канонизированные
фразы: они служили ему защитным средством, этаким официозным мундиром
мысли. Все это выходило у него доствточно достоверно. Но проникнуть в душу
человека, изменившего Родине, поставить себя на его место, чтобы тщательно
исследовать, что же человеческое осталось в нем в таких обстоятельствах, а
что погибло намертво, - это Иоганну не удавалось.
Он мог еще представить себе загнанного, замученного, слабовольного
человека, который в момент отчаяния решился "в качестве разумного
временного компромисса" сделать начальную уступку врагу и, втянутый в
первый круг водоворота, потом падает все ниже, влекомый суживающимися
кругами на гибельное дно.
Такого человека он должен понять и суметь найти логику убеждения,
чтобы внушить ему мужество, так позорно утраченное, и затем обнадежить,
заставить поверить, что, совершив подвиг, он сумеет вновь вернуться к
своему народу.
И надо думать такой путь падения прошли многие. Но среди тех, кто
стал предателем из-за своей слабости, есть и другие, те, кто совершает
сейчас новое и еще более подлое предательство: легко клюнув на внушаемые
фашистами лживые посулы, эти трусы нвбираются здесь храбрости в надежде
стать доверенными соучастниками в разбойничьем рассечении их отчизны на
куски. Они верят, что каждый такой кусок под благосклонной эгидой
германской империи станет изолированным заповедником всего стародавнего,
патриархального и Германия будет заботиться о подопечных земледельческих
нациях - своих сырьевых придатках.
К познанию вот таких личностей Иоганн не мог подобрать ключи, не
понимал их. А такие были, особенно среди тех, кого привезли сюда из
подготовительных школ, - воспитанники различных
буржуазно-националистических антисоветских центров. Им мерещиласькроткая
покорность своих народов, обращенных вспять, к старым, патриархальным
временам, тихая жизнь под соломенными кровлями хат, "самостийное"
существование. И ради него они готовы были истреблять свой народ, который
влился в семью других советских народов, образовавших величайшую
социалистическую державу. Но вместе с тем нельзя было не думать, что,
кроме тех, у кого навязанные врагом взгляды срослись с плотью, были и
другие, и для них эти взгляды могли служить только защитной окраской,
средством самосохранения.
Каждому курсанту на очередном занятии предлагалось написать сочинение
на тему "Почему я враг советской власти".
С одной стороны, это сочинение должно было стать своего рода
векселем, залогом запроданной врагам души, а с другой - давало материал
для исследования. По нему можно было судить, насколько совершенное
предательство связано с суждениями предателя о своей родине.
Как бы ни было омерзительно это чтиво, Иоганн отводил ему многие
часы. Напряженно, вдумчиво анализировал он каждую фразу, искал в ней
скрытый смысл, сопротивление мысли или изворотливость, прибегая к которой
можно уклониться от необходимости оскорблять самое священное для человека.
Он стремился распознать даже ту преднамеренную тупость, за которой таится,
быть может, еще не полностью утраченная привязанность ук родной стране.
Другие переводчики, не владевшие русским языком в такой степени, не могли,
читая сочинение, постичь во всей полноте его сокровенный смысл и потому не
были способны раскрыть истинное значение фраз, в которых Иоганн опознавал
умысел, двусмыслие, тайную издевку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307
русский народ. И мя поможем вашим целям, чтобы Россия снова стала для вас
уютной, как родная изба. - Напомнил вкрадчиво: - У вас были очень добрые
императрицы - Екатерина Первая, а также Вторая. Немки. О! Как они
заботились о русском народе! А народ называл их "матушка", то есть "мама".
Как это прекрасно! - Гаген закатил глаза, потом произнес строго,
осуждающе: - Конечно, мы, немцы, виноваты перед вами, что не смоги в свое
время разоблачить перед всем миром преступность идей Маркса. Вы пали их
жертвами, и теперь мы несем ответственность за то, что Маркс родился на
нашей земле, и вынуждены спасать другие народы от его зловредных идей. Нам
помогают в этом наши доблесные солдаты. - Спросил заботливо: - Ты все
понял?
Гога вскочил, вытянулся.
- Так точно! - Но мертвые глазав его - Иоганн заметил это - на
какое-то мгновение блеснули зло и насмешливо, а потом снова потускнели,
умерли.
Когда Гога ушел, Гаген попросил Иоганна открыть в канцелярии
форточку, сказал брезгливо:
- От этих скотов воняет псиной. - Спросил оживленно, с хвастливой
нотой в голосе: - Вы заметили, как это существо растрогалось, когда я
сказал приятное о его племени? - Заявил: - Мы должны очень хорошо знать их
историю, обычаи. Им это лестно и пробуждает здоровые инстинкты
земледельцев.
Каждый из руководителей, преподавателей, инструкторов изощрял свои
способности, стремясь наилучшим образом выполнить секрктную директиву о
снискании доверия курсантов.
В долгие безмолвные ночи, когда все, обессиленное тишиной, казалось
здесь мертвым, жгучие мысли обжигали мозг Иоганна, лишая его сна.
У него было ощущение, что он сам попал в ловушку этой коварной
директивы, лишившей его возможности найти путь к сближению с курсантами.
Если руководители, преподаватели, инструкторы, следуя этой директиве,
будут завоевывать доверие курсантов при помощи лицемерного
доброжелательства, то, естественно, у тех, кто нужен Иоганну, рано или
поздно возникнет острое недоверие к немцам, ищущим сближения с ними таким
путем. Для Иоганна этот путь неприемлем. Все, что он попытается сделать,
будет казаться ловушкой тем, кто еще имеет надежду вырваться на свободу.
Дать понять людям, которых он наметит, что все это дружеское
расположение не что иное, как ловушка? Но как? Для этого он должен
предварительно обрести их доверие. Но когда все немцы здесь сттремятся к
тому же, как смогут выбранные им люди отличить его искренние стремления от
стремлений его сослуживцев?
И еще одно, очень важное. У Иоганна оказался талант перевоплощения,
и, пройдя предварительную подготовку, он заставил себя перевоплотиться в
немца, стать немцем, неизменно оставаясь при этом самим собой. Играя эту
роль, он все время совершенствовал ее, восприимчиво заимствуя у окружающих
нужные ему мельчайшие черточки, которые он неустанно подмечал и кропотливо
собирал. Верно угадывая психологию тех, с кем ему приходилось общаться, он
с механической точностью воспроизводил их идеологические канонизированные
фразы: они служили ему защитным средством, этаким официозным мундиром
мысли. Все это выходило у него доствточно достоверно. Но проникнуть в душу
человека, изменившего Родине, поставить себя на его место, чтобы тщательно
исследовать, что же человеческое осталось в нем в таких обстоятельствах, а
что погибло намертво, - это Иоганну не удавалось.
Он мог еще представить себе загнанного, замученного, слабовольного
человека, который в момент отчаяния решился "в качестве разумного
временного компромисса" сделать начальную уступку врагу и, втянутый в
первый круг водоворота, потом падает все ниже, влекомый суживающимися
кругами на гибельное дно.
Такого человека он должен понять и суметь найти логику убеждения,
чтобы внушить ему мужество, так позорно утраченное, и затем обнадежить,
заставить поверить, что, совершив подвиг, он сумеет вновь вернуться к
своему народу.
И надо думать такой путь падения прошли многие. Но среди тех, кто
стал предателем из-за своей слабости, есть и другие, те, кто совершает
сейчас новое и еще более подлое предательство: легко клюнув на внушаемые
фашистами лживые посулы, эти трусы нвбираются здесь храбрости в надежде
стать доверенными соучастниками в разбойничьем рассечении их отчизны на
куски. Они верят, что каждый такой кусок под благосклонной эгидой
германской империи станет изолированным заповедником всего стародавнего,
патриархального и Германия будет заботиться о подопечных земледельческих
нациях - своих сырьевых придатках.
К познанию вот таких личностей Иоганн не мог подобрать ключи, не
понимал их. А такие были, особенно среди тех, кого привезли сюда из
подготовительных школ, - воспитанники различных
буржуазно-националистических антисоветских центров. Им мерещиласькроткая
покорность своих народов, обращенных вспять, к старым, патриархальным
временам, тихая жизнь под соломенными кровлями хат, "самостийное"
существование. И ради него они готовы были истреблять свой народ, который
влился в семью других советских народов, образовавших величайшую
социалистическую державу. Но вместе с тем нельзя было не думать, что,
кроме тех, у кого навязанные врагом взгляды срослись с плотью, были и
другие, и для них эти взгляды могли служить только защитной окраской,
средством самосохранения.
Каждому курсанту на очередном занятии предлагалось написать сочинение
на тему "Почему я враг советской власти".
С одной стороны, это сочинение должно было стать своего рода
векселем, залогом запроданной врагам души, а с другой - давало материал
для исследования. По нему можно было судить, насколько совершенное
предательство связано с суждениями предателя о своей родине.
Как бы ни было омерзительно это чтиво, Иоганн отводил ему многие
часы. Напряженно, вдумчиво анализировал он каждую фразу, искал в ней
скрытый смысл, сопротивление мысли или изворотливость, прибегая к которой
можно уклониться от необходимости оскорблять самое священное для человека.
Он стремился распознать даже ту преднамеренную тупость, за которой таится,
быть может, еще не полностью утраченная привязанность ук родной стране.
Другие переводчики, не владевшие русским языком в такой степени, не могли,
читая сочинение, постичь во всей полноте его сокровенный смысл и потому не
были способны раскрыть истинное значение фраз, в которых Иоганн опознавал
умысел, двусмыслие, тайную издевку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307