А вот о том, как выполнил свое задание Ярослав Чижевский, Вайс
расспросил Зубова с особой тщательностью. И оказалось, что далеко не все
здесь благополучно.
Чижевский связался с группой польских патриотов, передал им
материалы, неоспоримо свидетельствующие, что пан Душкевич - давний
провокатор. И вся группа рассредоточилась, люди глубже ушли в подполье. Но
покушение на Шварцкопфа не отменено, только срок отодвинулся. Значит,
жизнь Генриха по-прежнему в опасности. И виноват в этом Иоганн, поскольку
не счел нужным своевременно рассказать обо всем Зубову.
Теперь Зубов пообещал Иоганну сделать все, чтобы отвести опасность от
Генриха. Он видел, как беспокоится Иоганн за жизнь Шварцкопфа, и невольно
его охватывала ревность. Никогда еще, даже в минуты смертельной опасности,
Зубов не замечал, чтобы Иоганн был так встревожен. И за кого тревожиться?
За этого немца, какой бы он там ни был нужный и важный для дела человек.
Значит, Иоганна связывает с Генрихом, помимо всего прочего, и дружба. А
Зубов считал себя здесь единственным настоящим другом Иоганна. Что же это
получается? Выходит, он теперь не более чем подчиненный, исполняющий
поручения. А Иоганн будет все свое свободное время проводить с этим
немцем, и, возможно, этот немец станет для него означать больше и даже
делать больше, чем Зубов.
По выражению печали, горечи, отразившейся на лице Зубова, Иоганн
чутко уловил, что этот разговор задел его. Было что-то наивное в обиде
Зубова. Но в то же время и по-настоящему чистое. Люди, бесстрашные перед
лицом смерти, часто теряются, когда жизнь сталкивает их с холодом
рассудочности, с черствой расчетливостью. Иоганн хорошо понимал это.
- Ты пойми меня правильно, - обратился он к Зубову с доброй
серьезностью. - Генрих еще очень слабый человек, он как бы в тумане
бродит: может к нам прийти, а может и на нас пойти. И я с ним... ну, как с
больным, что ли.
- Ладно, - грустно согласился Зубов. - Выхаживай...
Иоганн подумал, что мог бы напомнить Зубову о Бригитте, но сдержался
из опасения задеть друга: для него ведь это тоже было мучительно непросто.
На прощание Зубов посоветовал Вайсу увезти куда-нибудь Шварцкопфа на
несколько дней, пока Чижевский снова установит связь с польской группой.
Это вполне устраивало Иоганна, тем более что он должен был выполнить
давнишнее поручение доктора фон Клюге. Кроме того, нельзя было
пренебрегать командировочными документами, дающими существенные
привилегии. Командировка давала также возможность раскрыть перед Генрихом
еще одну сторону подлой работорговли, изщ которой не только руководство
СС, но и германские промышленники и имперские чиновники извлекали немалые
доходы.
Генрих сразу же, даже не поинтересовавшись целью служебной
командировки Вайса, согласился сопровождать его. Иоганн решил пока
умолчать об этой цели, тем более что Вилли Шварцкопф поручил Генриху
проверить, насколько успешно выполняет лагерная администрация секретный
приказ о разработке проекта методологической инструкции для тех эсэсовцев,
которым, если возникнет такая необходимость, предстоит уподобиться
заключенным и раствориться среди них.
Когда Вайс спросил Генриха, для чего это нужно руководству СС, тот
ответил пренебрежительно:
- А черт их знает! Но не думаю, чтобы эсэсовцы пошли на такие лишения
из одного только желания доносить на заключенных.
- А для чего же все-таки?
- А помнишь, с каким упоением фон Зальц философствовал о социальной
силе страха? - напомнил Генрих. - Я думаю, все из-за этого всеобъемлющего
страха.
- Не понимаю тебя.
- Ну как же! Те, кого преследует страх, жаждут избавиться от него,
скрыться где угодно, хоть в концлагере под видом заключенных. Это и есть
спасение от возмездия. - Добавил с усмешкой: - Недавно дядя показал мне
ампулу с ядом - он теперь всегда носит ее с собой в зажигалке. И постоянно
с тревогой ощупывает верхний карман кителя - проверяет, не забыл ли эту
зажигалку. А как нащупает, поверишь, лицо у него становится наглым,
насмешливым: вот, мол, что бы там ни было, а я могу от всего сразу
избавиться, я-то уж выкручусь!
- Он всерьез думает о самоубийстве?
- Ну что ты! Он такой страстный жизнелюб. Ни за что не решится. Но
сознание, что у него есть такая возможность, бодрит его. Вот и все.
- Значит, твой дядя думает, что война уже проиграна?
- Да нет, что ты! Просто он боится, что ко-нибудь за какой-нибудь
проступок предаст его и фюрер прикажет его убить. На случай военного
поражения у дяди, как у многих - и равных ему и занимающих более высокое
положение, - имеются другие благоприятные возможности.
- Какие?
- Ну и провинциал же ты, Иоганн! - рассердился Шварцкопф. - Неужели
ты не понимаешь, что побудило большинство изщ тех, кто стоит поближе к
фюреру, отговорить его от захвата Швецарии, например?
Вайс отрицательно покачал головой.
- Господи! - воскликнул Генрих. - Но ведь в этой нейтральной стране
мощные банки, и каждый более или менее значительный в империи человек
держит там секретные вклады - гарантии на все случаи жизни. Понял? Нет, -
повторил он, - все-таки ты провинциал.
- Да, конечно. Хотел бы я побывать в Берлине. Берлин - город моей
мечты.
- Ладно, - пообещал Генрих, - я тебе какнибудь покажу Берлин.
- Когда война закончится?
- А ты что, очень спешишь?
- Во всяком случае, я не хотел бы снова расстаться с тобой, -
искренне заверил Вайс.
- Я тоже, - сдержанно сказал Генрих.
И снова начались поездки по концентрационным лагерям. Это были
специальные детские лагеря или такие, в которых вместе со взрослыми
заключили и детей.
Вайс беспощадно ввел Генриха в курс своей командировки, вынудил стать
свидетелем чудовищной, страшной процедуры, связанной с проверкой и отбором
для экспорта за границу сотен высохших наподобие скелетов детей. Их
выкупали родственники.
Не раз обескровленные умерщвляющим донорством, вялые, безразличные ко
всему, дети равнодушно спрашивали при виде господ офицеров: "Что, нас уже
в газокамеру, да?" Когда они задавали этот вопрос, лица у них были
неподвижны и бесстрашны: ведь уже ничто на свете не могло напугать их; они
пережили все земные ужасы и привыкли к ним, как привыкли к трупам, которые
сами вытаскивали по урам из бараков.
Все это так подействовало на Генриха, что Вайс стал опасаться, как бы
он в припадке отчаяния не покончил с собой или вдруг не начал в упор
стрелять из пистолета в сопровождающих их по лагерю представителей охраны
и администрации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307