Не испытывая ни жалости, ни
сочувствия, Иоганн пытался найти в его одутловатом лице с набрякшими
темными веками и сухими, потрескавшимися губами хотя бы признаки
решимости, воли - и не находил. Это было лицо ослабевшего, утратившего
власть над собой, отчаявшегося человека.
И вот на этого человека Иоганн решил сделать ставку. Он вел машинцу
как никогда вдумчиво и осторожно. И не потому, что опасался аварии на
скользком от дождя шоссе. Нет. Он решил, что отныне всегда будет беречь
Генриха. Это единственно правильная тактика, и он должен терпеливо
применять ее для того, чтобы Генрих понял, как бесценна жизнь, если она
отдана борьбе за освобождение своего народа.
Не успел Генрих войти в свой номер в варшавской гостинице, как хмуро
объявил, что прежде всего примет хорошую дозу снотворного, чтобы забыться.
Тон, каким это было сказано, явно свидетельствовал: присутствие здесь
Вайса нежелательно.
Но Иоганн твердо решил, что до тех пор, пока не получит информацию о
переговорах Чижевского с польскими патриотами, он не отойдет от Генриха. И
сказал:
- Ты не будешь возражать, если я устроюсь тут на кушетке? - И стал
раздеваться, будто не сомневался в согласии Генриха.
- У тебя, кажется, есть своя комната, - проворчал Генрих.
Вайс не ответил. Он сосредоточенно снимал сапоги и, казалось, был
настолько поглощен этим занятием, что ничего не слышал.
Когда Генрих вышел из ванной, он взглянул на Вайса - тот, видимо, уже
заснул.
Генрих погасил верхний свет, зажег стоявшую на ночном столике
лампочку с голубым абажуром, улегся на спину и закурил.
В открытые окна комнаты не доносилось ни звука. Огромный погасший
город был тих, как пустыня.
Два желания боролись в душе Генриха, он не знал, что лучше - выпить
или принять снотворное. И когда первое победило и он, шаркая ночными
туфлями, побрел к уставленному бутылками серванту, неожиданно раздался
отчетливый и громкий голос Вайса:
- Не надо, Генрих!
- Ты что же, не спишь? Следишь за мной?
- Просто беспокоюсь за тебя.
- Какого черта?!
- Мне казалось, тебе тяжело оставаться одному.
- Правильно, - успокоился Генрих. - Но в таком случае давай выпьем
вместе.
- Зачем? Чтобы не думать о том, что мы с тобой видели в концлагерях,
и притворяться, будто всего этого нет и не было?
- Чего ты от меня хочешь? - воскликнул Генрих. - Чего?
Вайс встал, взял сигарету. Подошел к Генриху и, прикуривая от его
сигареты, пытливо взглянул на него.
Лицо Генриха было сведено болезненной гримасой.
- Тебе ведь плохо, я знаю.
- Мне всегда плохо после выпивки.
- Нет, не поэтому. - Помедлил: - Ты мне веришь?
- Я теперь никому не верю, и себе тоже.
Вайс снова улегся на свою кушетку.
- Я хочу задать тебе один вопрос, Генрих, - раздался его голос после
долгого молчания.-"Как ты думаешь, если бы твой отец вернулся на родину,
он стал бы служить наци?
Генрих молча выпил, шаркая туфлями, отошел от серванта, улегся,
погасил свет. Спустя некоторое время снова закурил и вдруг прошептал:
- Нет.
Вайс ничего не сказал, как будто не слышал.
Генрих прислушался и повторил:
- Нет, отец не стал бы им служить. - Спросил: - Ты спишь, Иоганн?
Вайс снова не ответил. Сейчас он услышал самое главное. Ответ Генриха
обнадежил, воодушевил его. Ему хотелось встать со своей кушетки, подойти к
Генриху, заговорить с ним наконец откровенно, рассказать правду об
убийстве его отца. Но Иоганн сдержался. Он хотел, чтобы соучастие Вилли
Шварцкопфа в этом преступлении не явилось бы главным для Генриха при
окончательном решении своей судьбы.
Притворившись спящим, Вайс слышал, как Генрих погасил сигарету о
пепельницу и налил в стакан воды, чтобы запить снотворное, как долго он
еще ворочался, прежде чем забылся тяжелым, беспамятным сном...
57
Зубов вернулся в Варшаву только через несколько дней. Он был
возбужден, радостен. Детей спасли и благополучно роздали в польские семьи.
Но мало этого - в операции приняло участие столько добровольцев, что
следовало подумать о формировании партизанского отряда из местного
населения.
Зубов также сообщил Вайсук, что освобождение приговоренных к казни
немецких военнослужащих не прошло бесследно. Гестапо и военная полиция
арестовали много немецких солдат: те с изумлением рассказывали о дерзком
налете, хотя им было строжайше приказано ни слова не говорить об этом.
Что же касается дела, порученного Чижевскому, то тут все не так
просто, как думалось вначале.
Оказывается, с поляками, которым пан Душкевич указал на Генриха
Шварцкопфа, связан английский разведчик. Собственно, по его инициативе эта
группа и сформировалась исключительно из патриотически настроенной
польской интеллигенции. Ими движет ненависть к оккупантам, но никаким
опытом конспирации и тем более умением бороться с оружием в руках они не
обладают. Этот английский разведчик выдал себя за руководителя группы и,
получив от Чижевского материалы, свидетельствующие, что пан Душкевич -
провокатор и замышленное им убийство Генриха Шварцкопфа носит
провокационный характер, скрыл их от поляков. И Чижевский пока ничего не
может поделать, так как группа переменила места явок и связь с ней
утрачена.
Обдумав все это, Вайс и Зубов пришли к выводу, что английскому
агенту, очевидно, было специально поручено создать группу Сопротивления из
людей, которые менее всего приспособлены к вооруженной борьбе. Их гибель
была бы злоумышленной. Прежде всего она послужила бы полякам
предостережением, показала бессмысленность вооруженной борьбы с
оккупантами. Кроме того, у гестапо появился бы повод провести массовые
аресты среди польской интеллигенции, загнать в концлагеря семьи тысяч
честных людей, отказавшихся служить палачам. Но и это еще не все.
Покушение будет произведено на племянника одного из ближайших сподвижников
самого Гиммлера, и тот, возможно, прикажет предпринять гигантские
карательные меры против поляков. А это, конечно, на руку Дитриху. Он давно
мечтает продемонстрировать дееспособность контрразведывательного отряда
абвера в широкомасштабной операции, о результатах которой можно будет
послать свой личный доклад рейхсфюреру.
Вайс не исключал возможности, что английский агент действовал с
ведома Дитриха, под контролем разведки абвера. И во всяком случае, можно
было не сомневаться, что кандидатура Генриха была указана Дитрихом через
Душкевича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307
сочувствия, Иоганн пытался найти в его одутловатом лице с набрякшими
темными веками и сухими, потрескавшимися губами хотя бы признаки
решимости, воли - и не находил. Это было лицо ослабевшего, утратившего
власть над собой, отчаявшегося человека.
И вот на этого человека Иоганн решил сделать ставку. Он вел машинцу
как никогда вдумчиво и осторожно. И не потому, что опасался аварии на
скользком от дождя шоссе. Нет. Он решил, что отныне всегда будет беречь
Генриха. Это единственно правильная тактика, и он должен терпеливо
применять ее для того, чтобы Генрих понял, как бесценна жизнь, если она
отдана борьбе за освобождение своего народа.
Не успел Генрих войти в свой номер в варшавской гостинице, как хмуро
объявил, что прежде всего примет хорошую дозу снотворного, чтобы забыться.
Тон, каким это было сказано, явно свидетельствовал: присутствие здесь
Вайса нежелательно.
Но Иоганн твердо решил, что до тех пор, пока не получит информацию о
переговорах Чижевского с польскими патриотами, он не отойдет от Генриха. И
сказал:
- Ты не будешь возражать, если я устроюсь тут на кушетке? - И стал
раздеваться, будто не сомневался в согласии Генриха.
- У тебя, кажется, есть своя комната, - проворчал Генрих.
Вайс не ответил. Он сосредоточенно снимал сапоги и, казалось, был
настолько поглощен этим занятием, что ничего не слышал.
Когда Генрих вышел из ванной, он взглянул на Вайса - тот, видимо, уже
заснул.
Генрих погасил верхний свет, зажег стоявшую на ночном столике
лампочку с голубым абажуром, улегся на спину и закурил.
В открытые окна комнаты не доносилось ни звука. Огромный погасший
город был тих, как пустыня.
Два желания боролись в душе Генриха, он не знал, что лучше - выпить
или принять снотворное. И когда первое победило и он, шаркая ночными
туфлями, побрел к уставленному бутылками серванту, неожиданно раздался
отчетливый и громкий голос Вайса:
- Не надо, Генрих!
- Ты что же, не спишь? Следишь за мной?
- Просто беспокоюсь за тебя.
- Какого черта?!
- Мне казалось, тебе тяжело оставаться одному.
- Правильно, - успокоился Генрих. - Но в таком случае давай выпьем
вместе.
- Зачем? Чтобы не думать о том, что мы с тобой видели в концлагерях,
и притворяться, будто всего этого нет и не было?
- Чего ты от меня хочешь? - воскликнул Генрих. - Чего?
Вайс встал, взял сигарету. Подошел к Генриху и, прикуривая от его
сигареты, пытливо взглянул на него.
Лицо Генриха было сведено болезненной гримасой.
- Тебе ведь плохо, я знаю.
- Мне всегда плохо после выпивки.
- Нет, не поэтому. - Помедлил: - Ты мне веришь?
- Я теперь никому не верю, и себе тоже.
Вайс снова улегся на свою кушетку.
- Я хочу задать тебе один вопрос, Генрих, - раздался его голос после
долгого молчания.-"Как ты думаешь, если бы твой отец вернулся на родину,
он стал бы служить наци?
Генрих молча выпил, шаркая туфлями, отошел от серванта, улегся,
погасил свет. Спустя некоторое время снова закурил и вдруг прошептал:
- Нет.
Вайс ничего не сказал, как будто не слышал.
Генрих прислушался и повторил:
- Нет, отец не стал бы им служить. - Спросил: - Ты спишь, Иоганн?
Вайс снова не ответил. Сейчас он услышал самое главное. Ответ Генриха
обнадежил, воодушевил его. Ему хотелось встать со своей кушетки, подойти к
Генриху, заговорить с ним наконец откровенно, рассказать правду об
убийстве его отца. Но Иоганн сдержался. Он хотел, чтобы соучастие Вилли
Шварцкопфа в этом преступлении не явилось бы главным для Генриха при
окончательном решении своей судьбы.
Притворившись спящим, Вайс слышал, как Генрих погасил сигарету о
пепельницу и налил в стакан воды, чтобы запить снотворное, как долго он
еще ворочался, прежде чем забылся тяжелым, беспамятным сном...
57
Зубов вернулся в Варшаву только через несколько дней. Он был
возбужден, радостен. Детей спасли и благополучно роздали в польские семьи.
Но мало этого - в операции приняло участие столько добровольцев, что
следовало подумать о формировании партизанского отряда из местного
населения.
Зубов также сообщил Вайсук, что освобождение приговоренных к казни
немецких военнослужащих не прошло бесследно. Гестапо и военная полиция
арестовали много немецких солдат: те с изумлением рассказывали о дерзком
налете, хотя им было строжайше приказано ни слова не говорить об этом.
Что же касается дела, порученного Чижевскому, то тут все не так
просто, как думалось вначале.
Оказывается, с поляками, которым пан Душкевич указал на Генриха
Шварцкопфа, связан английский разведчик. Собственно, по его инициативе эта
группа и сформировалась исключительно из патриотически настроенной
польской интеллигенции. Ими движет ненависть к оккупантам, но никаким
опытом конспирации и тем более умением бороться с оружием в руках они не
обладают. Этот английский разведчик выдал себя за руководителя группы и,
получив от Чижевского материалы, свидетельствующие, что пан Душкевич -
провокатор и замышленное им убийство Генриха Шварцкопфа носит
провокационный характер, скрыл их от поляков. И Чижевский пока ничего не
может поделать, так как группа переменила места явок и связь с ней
утрачена.
Обдумав все это, Вайс и Зубов пришли к выводу, что английскому
агенту, очевидно, было специально поручено создать группу Сопротивления из
людей, которые менее всего приспособлены к вооруженной борьбе. Их гибель
была бы злоумышленной. Прежде всего она послужила бы полякам
предостережением, показала бессмысленность вооруженной борьбы с
оккупантами. Кроме того, у гестапо появился бы повод провести массовые
аресты среди польской интеллигенции, загнать в концлагеря семьи тысяч
честных людей, отказавшихся служить палачам. Но и это еще не все.
Покушение будет произведено на племянника одного из ближайших сподвижников
самого Гиммлера, и тот, возможно, прикажет предпринять гигантские
карательные меры против поляков. А это, конечно, на руку Дитриху. Он давно
мечтает продемонстрировать дееспособность контрразведывательного отряда
абвера в широкомасштабной операции, о результатах которой можно будет
послать свой личный доклад рейхсфюреру.
Вайс не исключал возможности, что английский агент действовал с
ведома Дитриха, под контролем разведки абвера. И во всяком случае, можно
было не сомневаться, что кандидатура Генриха была указана Дитрихом через
Душкевича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307