Ведь для них все мы болваны - и только. На нас можно не
обращать внимания. Но не все из нас болваны. - Хакке подумал немного. -
Вот Карл Лангебен. Он работал на Гиммлера, на Канариса и на американскую
разведку. И все ему хорошо платили.
- Но его повесили, - напомнил Вайс.
- Повесили его восе не за это, - мрачно возразил Хакке.
- А за что же?
- Лангебен знал о связях Канариса с английской разведкой, и, когда
его арестовало гестапо, Гиммлер не хотел, чтобы он проболтался об этом. А
ведь Лангебен был лучшим агентом Гиммлера в его тайных переговорах с
американцми. Но если бы он проболтался о Канарисе, англичане перестали бы
относиться к Гиммлеру с прежним благожелательством. Говорят, они только
потому помогли чехословацким партизанам убить Гейдриха, что он готовился
разоблачить Канариса как английского агента.
- А разве Канарис был английским агентом?
- Он поддерживал самые дружеские отношения с английской разведкой.
Делился с ней добытой через своих агентов информацией о Советской Армии,
так как всегда стремился, чтобы англичане стали нашими союзниками в войне
против России.
- Так почему же арестовали Канариса - за связи с английской разведкой
или за то, что он был причастен к заговору против Гитлера?
- Рейхсфюрер еще раньше знал все о Канарисе.
- Так. Но почему же его сейчас не приговорили к казни?
- Да ведь ему известно, что рейхсфюрер все знал о нем, - наверно,
поэтому. И до тех пор, пока он будет молчать, он может пользоваться всеми
удобствами, предоставляемыми привилегированным заключенным. Вообще, -
сказал Хакке, - в последнее время старик стал уже совсем бесполезным.
Хеттель говорил, что стремление Канариса всегда быть на ногах и в действии
со временем превратилось в какую-то одержимость. Канарис не мог усидеть на
месте, и, по мере того как он старел, страсть к путешествиям овладевала им
все сильнее. Он думал только о путешествиях и совсем перестал
интересоваться человеческими взаимоотношениями. Но двадцатого июля, когда
совершилось покушение на Гитлера, он был дома. Весь этот день он просидел
на своей вилле под Берлином и не покинул ее даже для того, чтобы посетить
штаб заговора на Бендлерштрассе.
- Обеспечивал себе алиби?
- Да, чтобы вывернуться, как он всегда умел выворачиваться. Но не на
сей раз. Теперь рейхсфюрер достиг того, к чему так неуклонно стремился:
все службы абвера влились в СД. И если бы Канарис в свое время не
разгласил повсюду, что Гиммлер был некогда псаломщиком, возможно, тот его
помиловал бы и даже сохранил на службе в качестве консультанта по
английской разведке.
- Однако вы высказываете довольно-таки резкие суждения, - улыбнулся
Вайс.
- Мы, старые наци, очень обеспокоены тем, что некоторые лидеры
империи, ведя переговоры с англичанами и американцами, согласились
распустить национал-социалистскую партию. Только фюрер, который через
князя Гогенлое тоже предложил западным державам свои условия сепаратного
мира, не идет на это. Поэтому мы до последнего останемся верны фюреру.
Партия будет жить, пока существует империя! - торжественно объявил Хакке.
- Но ведь Гиммлер уже давно говорил о возможности военного
поражения...
- Да, я знаю об этом. Но если удастся сохранить нас, старых наци, мы
сделаем все, чтобы империя вновь возродилась из пепла. Ведь даже сам
Даллес настаивал, чтобы в новом составе германского правительства пост
имперского комиссара на правах министра по борьбе с хаосом и беспорядками
получил его агент Гизевиус, поскольку он имеет опыт работы в гестапо.
- Значит, еще не все надежды утрачены?
- Нет, - сказал Хакке. - Но только мне очень неприятно,что десятки
тысяч наших переходят на нелегальное положение в более благоприятных
условиях, чем я. Меня хотят сунуть к коммунистам. И знаете, зачем? Чтобы
потом я, как участник Сопротивления, мог дезориентировать оккупационные
власти, спровоцировать их на аресты тех, кто действительно участвовал в
движении Сопротивления. А мне уже за пятьдесят. Я не мальчишка. Не та
голова. Не то воображение.
- Послушайте, - спросил Вайс, - почему вы вначале делали вид, будто
вам неведомы пути, по которым мы переходим на особое положение?
- Почему? - буркнул Хакке. - Да потому, что я все-таки рассчитываю
занять место одного из тех, кто сейчас уходит в подполье. Хочу, чтобы
последняя моя должность в гестапо была выше той, которую я сейчас занимаю.
Думаю, что на это у меня хватит времени, прежде чем и меня бросят в
подполье. И мне интересно было проверить на вас, сколько мне еще следует
продержаться на поверхности. Я очень уважаю и ценю ваш ум, капитан Вайс.
- Однако вы притворщик, - пожурил Иоганн.
- Вы тоже. - И Хакке погрозил Иоганну пальцем. - Задавали всякие
наводящие вопросы, хотя осведомлены гораздо лучше, чем я.
- Привычка, - не смутился Вайс.
- Должно быть, так. - Хакке озабоченно наморщил лоб. - Вы знаете, на
нашей службе человек может внезапно исчезнуть. Особенно в том случае, если
он знает что-нибудь лишнее.
Вайс кивнул.
- Но у меня есть гарантии. Они тут, - Хакке отвернул ковер и постучал
костяшками пальцев по металлическому днищу несгораемого шкафа. Помолчал,
поднял глаза на Вайса. - Вы единственный человек, которому я могу доверить
свою жизнь. Завтра меня должен принять Мюллер. Я знаю, на что иду, но все
же рискну. Потом поздно будет. Если он даст мне, что я хочу, - я буду
требовать звание штурмбанфюрера, - тогда все в порядке. Если же нет,
считайте: старика Хакке больше не существует. Вот вам ключ. Не ранее, чем
через два дня, заберете все из этого шкафа и передадите Шелленбергу. -
Наклонился, прошептал: - Здесь бумаги Гейдриха, и среди них копия досье на
самого фюрера, а также на ряд высокопоставленных людей империи. Шелленберг
доложит обо всем фюреру, ну, и полетят головы, в том числе и голова
Мюллера.
- Вы стащили эти бумаги в гестапо во время бомбежки?
- Я только сохранял их, - гордо поправил Хакке, - сохранял, чтобы они
не достались в руки какомунибудь прохвосту.
- И, кроме этих досье, в шкафу ничего нет?
- Конечно есть, - сказал Хакке. - Здесь спрессованы все нечистоты. Вы
понимаете, как с их помощью можно держать за горло руководителей империи?
Вайс отстранил от себя руку Хакке, сжимавшую ключ:
- Напрасно вы тревожитесь. Я уверен - завтра вы получите звание
штурмбанфюрера.
И, как Хакке ни упрашивал, Вайс не согласился взять у него ключ. И на
прощание Хакке вынужден был признать:
- А вы, Вайс, действительно кристальной чистоты человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307
обращать внимания. Но не все из нас болваны. - Хакке подумал немного. -
Вот Карл Лангебен. Он работал на Гиммлера, на Канариса и на американскую
разведку. И все ему хорошо платили.
- Но его повесили, - напомнил Вайс.
- Повесили его восе не за это, - мрачно возразил Хакке.
- А за что же?
- Лангебен знал о связях Канариса с английской разведкой, и, когда
его арестовало гестапо, Гиммлер не хотел, чтобы он проболтался об этом. А
ведь Лангебен был лучшим агентом Гиммлера в его тайных переговорах с
американцми. Но если бы он проболтался о Канарисе, англичане перестали бы
относиться к Гиммлеру с прежним благожелательством. Говорят, они только
потому помогли чехословацким партизанам убить Гейдриха, что он готовился
разоблачить Канариса как английского агента.
- А разве Канарис был английским агентом?
- Он поддерживал самые дружеские отношения с английской разведкой.
Делился с ней добытой через своих агентов информацией о Советской Армии,
так как всегда стремился, чтобы англичане стали нашими союзниками в войне
против России.
- Так почему же арестовали Канариса - за связи с английской разведкой
или за то, что он был причастен к заговору против Гитлера?
- Рейхсфюрер еще раньше знал все о Канарисе.
- Так. Но почему же его сейчас не приговорили к казни?
- Да ведь ему известно, что рейхсфюрер все знал о нем, - наверно,
поэтому. И до тех пор, пока он будет молчать, он может пользоваться всеми
удобствами, предоставляемыми привилегированным заключенным. Вообще, -
сказал Хакке, - в последнее время старик стал уже совсем бесполезным.
Хеттель говорил, что стремление Канариса всегда быть на ногах и в действии
со временем превратилось в какую-то одержимость. Канарис не мог усидеть на
месте, и, по мере того как он старел, страсть к путешествиям овладевала им
все сильнее. Он думал только о путешествиях и совсем перестал
интересоваться человеческими взаимоотношениями. Но двадцатого июля, когда
совершилось покушение на Гитлера, он был дома. Весь этот день он просидел
на своей вилле под Берлином и не покинул ее даже для того, чтобы посетить
штаб заговора на Бендлерштрассе.
- Обеспечивал себе алиби?
- Да, чтобы вывернуться, как он всегда умел выворачиваться. Но не на
сей раз. Теперь рейхсфюрер достиг того, к чему так неуклонно стремился:
все службы абвера влились в СД. И если бы Канарис в свое время не
разгласил повсюду, что Гиммлер был некогда псаломщиком, возможно, тот его
помиловал бы и даже сохранил на службе в качестве консультанта по
английской разведке.
- Однако вы высказываете довольно-таки резкие суждения, - улыбнулся
Вайс.
- Мы, старые наци, очень обеспокоены тем, что некоторые лидеры
империи, ведя переговоры с англичанами и американцами, согласились
распустить национал-социалистскую партию. Только фюрер, который через
князя Гогенлое тоже предложил западным державам свои условия сепаратного
мира, не идет на это. Поэтому мы до последнего останемся верны фюреру.
Партия будет жить, пока существует империя! - торжественно объявил Хакке.
- Но ведь Гиммлер уже давно говорил о возможности военного
поражения...
- Да, я знаю об этом. Но если удастся сохранить нас, старых наци, мы
сделаем все, чтобы империя вновь возродилась из пепла. Ведь даже сам
Даллес настаивал, чтобы в новом составе германского правительства пост
имперского комиссара на правах министра по борьбе с хаосом и беспорядками
получил его агент Гизевиус, поскольку он имеет опыт работы в гестапо.
- Значит, еще не все надежды утрачены?
- Нет, - сказал Хакке. - Но только мне очень неприятно,что десятки
тысяч наших переходят на нелегальное положение в более благоприятных
условиях, чем я. Меня хотят сунуть к коммунистам. И знаете, зачем? Чтобы
потом я, как участник Сопротивления, мог дезориентировать оккупационные
власти, спровоцировать их на аресты тех, кто действительно участвовал в
движении Сопротивления. А мне уже за пятьдесят. Я не мальчишка. Не та
голова. Не то воображение.
- Послушайте, - спросил Вайс, - почему вы вначале делали вид, будто
вам неведомы пути, по которым мы переходим на особое положение?
- Почему? - буркнул Хакке. - Да потому, что я все-таки рассчитываю
занять место одного из тех, кто сейчас уходит в подполье. Хочу, чтобы
последняя моя должность в гестапо была выше той, которую я сейчас занимаю.
Думаю, что на это у меня хватит времени, прежде чем и меня бросят в
подполье. И мне интересно было проверить на вас, сколько мне еще следует
продержаться на поверхности. Я очень уважаю и ценю ваш ум, капитан Вайс.
- Однако вы притворщик, - пожурил Иоганн.
- Вы тоже. - И Хакке погрозил Иоганну пальцем. - Задавали всякие
наводящие вопросы, хотя осведомлены гораздо лучше, чем я.
- Привычка, - не смутился Вайс.
- Должно быть, так. - Хакке озабоченно наморщил лоб. - Вы знаете, на
нашей службе человек может внезапно исчезнуть. Особенно в том случае, если
он знает что-нибудь лишнее.
Вайс кивнул.
- Но у меня есть гарантии. Они тут, - Хакке отвернул ковер и постучал
костяшками пальцев по металлическому днищу несгораемого шкафа. Помолчал,
поднял глаза на Вайса. - Вы единственный человек, которому я могу доверить
свою жизнь. Завтра меня должен принять Мюллер. Я знаю, на что иду, но все
же рискну. Потом поздно будет. Если он даст мне, что я хочу, - я буду
требовать звание штурмбанфюрера, - тогда все в порядке. Если же нет,
считайте: старика Хакке больше не существует. Вот вам ключ. Не ранее, чем
через два дня, заберете все из этого шкафа и передадите Шелленбергу. -
Наклонился, прошептал: - Здесь бумаги Гейдриха, и среди них копия досье на
самого фюрера, а также на ряд высокопоставленных людей империи. Шелленберг
доложит обо всем фюреру, ну, и полетят головы, в том числе и голова
Мюллера.
- Вы стащили эти бумаги в гестапо во время бомбежки?
- Я только сохранял их, - гордо поправил Хакке, - сохранял, чтобы они
не достались в руки какомунибудь прохвосту.
- И, кроме этих досье, в шкафу ничего нет?
- Конечно есть, - сказал Хакке. - Здесь спрессованы все нечистоты. Вы
понимаете, как с их помощью можно держать за горло руководителей империи?
Вайс отстранил от себя руку Хакке, сжимавшую ключ:
- Напрасно вы тревожитесь. Я уверен - завтра вы получите звание
штурмбанфюрера.
И, как Хакке ни упрашивал, Вайс не согласился взять у него ключ. И на
прощание Хакке вынужден был признать:
- А вы, Вайс, действительно кристальной чистоты человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307