- Если мужчина слаб, то на него уже ничто не может воздействовать! -
вздохнул Лансдорф.
- Браво! - воскликнул Ангелика. - Вы просто прелесть, герр Лансдорф!
Штейнглиц, наливая себе коньяк, сказал озабоченно:
- Баба-агентка... - и брезгливо оттопырил губы. - Они годятся в
мирное время и не против русских.
- Но почему? Разве бог сотворил их иначе, чем нас? - насмешливо
осведомился полковник.
Штейнглиц залпом выпил коньяк и, переведя дух, ответил грубо:
- А потому, что эти дикари, как монахи в серых сутанах, бросаются
сейчас только на одну дамочку, состоящую целиком из костей. И она уже
помчалась в нашу сторону, как беглая девка из солдатского дома, где ей
сильно доставалось.
- Не понимаю ваших аллегорий, - нахмурил брови полковник.
Вайс пояснил:
- Герр майор дает нам понять, что если силой оружия не удалось сразу
убедить противника в нашей победе, то вряд ли женские чары могут склонить
его к иному о нас мнению.
- Вот именно, - буркнул Штейнглиц, - чары! - И, глядя на Ангелику
пустыми глазами, галантно заявил: - Но если б вы, фрейлейн, работали
против нас, клянусь - перед вами я бы не устоял.
- Это высший комплимент даме, какой только может сделать разведчик, -
сказал Лансдорф.
Обращаясь к Вайсу, Ангелика сказала:
- Там, в школе, заместительница начальницы - русская. Одна половина
лица у нее ужасно изуродована, а другая красивая, как профиль камеи...
- Значит, двуличная особа, - перебил Штейнглиц.
Вайс понял, что речь идет о Люсе Егоровой. Сдержанно заметил
Штейнглицу:
Значит, двуличная особа, - перебил Штейнглиц.
Вайс понял, что речь идет о Люсе Егоровой. Сдержанно заметил
Штейнглицу:
- Настоящий разведчик - это человек с тысячью лиц. А какое из них
подлинное, может понять только тот, кто сам не потерял лица.
Ангелика кивнула, соглашаясь с Вайсом.
- Однако у вас оригинальный вкус, - понизив голос, сказала она. -
Насколько мне стало известно, вы были неравнодушны к этой девице?
"Болтливая стерва! - подумал Иоганн о Кларе Ауфбаум. - Это ей дорого
обойдется". И, улыбаясь, ответил:
- Флейлейн, мы, абверовцы, обладаем искусством перевоплощаться в кого
угодно. Но при всем том остаемся мужчинами.
- Разве? - насмешливо удивилась Ангелика. - Во всяком случае, для
меня это новость. Вы обычно держались со мной так скромно, что эту вашу
скромность можно счесть теперь просто оскорбительной.
Вайс пообещал многозначительно:
- Я заслужу прощение у вас, фрейлейн, с вашего позволения.
- А у той, русской, вы тоже сначала спрашивали позволения?
Лансдорф, прислушивавшийся к этому разговору, поощрительно подмигнул
Вайсу и сказал громко:
- О, оказывается, и непогрешимые тоже грешат, но только скромно и
тайно.
Что оставалось Иоганну делать? Не протестовать же. Он лишь застенчиво
усмехнулся. Лансдорф рассмеялся и одобрительно положил руку на плечо
Вайса.
Медленно наливая себе коньяк, Вайс сосредоточенно посмотрел на рюмку,
и вдруг перед ним, как призрак, возникла Люся Егорова, такая, какой она
была, какой он впервые увидел ее на пионерском сборе, - тоненькая,
ликующая, светящаяся. Она шагала рядом со знаменосцем, и рука ее, поднятая
в пионерском салюте, как бы заслоняла лицо от слепящего солнца, хотя день
был дождливый, пасмурный. И всем, кто смотрел на эту стройную, как
шахматная фигурка, девушку, казалось, что от нее исходят яркие лучи, что
она блещет солнцем Артека.
Он мотнул головой, как бы стряхивая наваждение, и, поднеся рюмку с
коньяком к губам, многозначительно посмотрел в прозрачные, студенистые
глаза Ангелики.
- За ваше самое страстное желание, фрейлейн.
Словно издалека, до него донесся приглушенный голос.
- Я была очень разочарована, - рассказывала Ангелика. - Я думала,
будет казнь. А они раздевались лениво, как перед купанием.
Переговаривались между собой, подходили по очереди к яме и даже ни разу не
взглянули на нас, хотя мы были последними, кого они видели перед смертью.
Они просто нагло не считали нас за людей. Я даже не знаю, боятся они боли
или не боятся, понимают, что такое смерть, или не понимают. И только
голые, будто для приличия, прикрывались руками.
Штейнглиц хохотнул:
- Ну как же, если при казни присутствовала дама... - Добавил хмуро: -
Работать с русскими - это все равно что учить медведя ловить мышей в доме.
Я ни на одну минуту не чувствую себя с ними спокойным. Выполнять операции
с такой агентурой - то же самое, что травить зайца волчьей сворой. Никогда
не знаешь, на кого они бросятся - на зайца или на тебя.
- У вас сегодня плохое настроение, - заметил Лансдорф.
- Да, - сказал Штейнглиц, - плохое. - Сообщил вполголоса служебным
тоном: - Курсант по кличке "Гога", - ну, тот, который участвовал в казни
через повешение своего соплеменника, - устроил в самолете побоище. Почти
вся группа уничтожена. Раненый пилот успел совершить посадку на фронтовой
территории, доступной огню противника. - Пожал плечами: - А был этот Гога
такой тихий, надежный, и вот - снова неприятность.
Вайс встал и, сияя радужной улыбкой, поднял рюмку с недопитым
коньяком.
- Господа, предлагаю тост за нашу прелестную даму, фею рейха,
фрейлейн Ангелику Бюхер!
Все вынуждены были подняться.
И тут Иоганн увидел, как предупредительно распахнулись двери
ресторана и в элегантном эсэсовском мундире, сопровождаемый целой свитой
чинов СД и гестапо, вошел Генрих Шварцкопф.
Лицо Генриха изменилось: потасканное, брезгливо-надменное,
неподвижное, как у мертвеца. На скулах красные пятна, глаза усталые,
воспаленные, губы поджаты. В руках он сжимал стек. Ударив этим стеком по
стоявшему в центре зала столику, скомандовал:
- Здесь! - И, недовольно оглядев сидевшую в углу компанию, громко
спросил у одного из офицеров СД: - Вы уверены, что тут нет господ,
присутствие которых не обязательно?
Лансдорф поднялся из-за стола. Тотчас к нему подскочил комендант и
стал почтительно, но настойчиво шептать что-то на ухо.
- А мне плевать... - громко сказал Лансдорф. - Хотя бы он был
племянник самого рейхсфюрера! - И шагнул к Шварцкопфу, высокомерно вскинув
сухую седую голову.
Полковник фон Зальц так озабочено протирал кусочком замши стеклышко
монокля, будто имено от этого зависела незапятнанность его фамильной
чести.
Штейнглиц неуловимым, скользким движением провел по бедру, и в ладони
его оказался "зауэр". Он сунул руку с пистолетом под скатерь и, прищурясь,
наблюдал за Шварцкопфом. Можно было не сомневаться, что он готов постоять
за своего начальника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307