Потом
он вспомнил парня, подававшего ему ленту, когда он вель огонь с крыши
подожженного фашистами дома, из окон которого люди выбрасывались на
мостовую, где их добивали.
Паренек спросил Зубова:
- Вы кто, поляк?
- Нет, русский.
Паренек взглянул на него удивленно.
- Нет, вы обманываете. Вы правда советский? А чем вы докажете?
Зубов дал точную очередь по фашистам. Оглянулся. Спросил:
- Видел? - И объяснил: - Вот это мое самое главное доказательство.
Потом, когда парня ранили смертельно, он попросил Зубова:
- Возьмите у меня в кармане сигареты.
- Не надо, - сказал Зубов. - Обойдусь.
- Пожалуйста. - И паренек пролепетал посиневшими губами: - Вы же
постесняетесь взять у меня потом, у мертвого... А вам же надо курить, вы
же курящий.
...Зубов протер рукой запотевший колпак, но от этого не стало
светлее. Однажды в сумерки Бригитта почему-то попросила не зажигать огня.
Она сказала Зубову, приподнимаясь на пальцах, кладя ему руки на плечи и
прижимаясь к нему уже заметным животом:
- Когда-нибудь все будет хорошо.
- А сейчас тоже неплохо, - сказал Зубов.
- Но не так, как ты хочешь. - И пообещала: - Но все будет так, как ты
захочешь. - Закрыла глаза и спросила шепотом: - Как порусски - мама?
- Не знаю. - И Зубов высвободился из рук Бригитты.
Значит, она еще тогда догадывалась, но откуда? Может, слышала, как он
ночью, включив приемник, слушал Москву? Он это скрыл от Вайса. Если б Вайс
знал... Зубов поежился.
И вдруг сверлящий, пронзительный звук врезался в гудящее бормотание
транспортника. Зубов увидел узкий силуэт аэрокобры и пунктирные нити
пулеметного огня.
Он припал к пулемету, отводя ствол так, чтобы в прицеле не было
силуэта истребителя. Потом нажал гашетку. И длинная, бесконечная очередь
до конца расходуемой ленты раскаляла конец ствола, как раскаляется лом
сталевара во время шуровки мартеновской печи.
Зубов жадно ждал новой атаки. Но транспортник, сотрясаясь, вошел в
тучу, он шатался и вилял, как будто вот-вот должен рухнуть. Зубов выбрался
из хвостового отсека. В кабине слышен был свист ветра, дуло в пробоины.
Один пассажир свесился с кресла, но другие, с бледными лицами, вцепившись
руками в подлокотники кресел, сидели почти неподвижно.
Зубов вошел в кабину пилотов. Колпак кабины был пробит во многих
местах. Бортрадист и правый пилот лежали мертвые - один в своем кресле,
другой - уткнувшись головой в разбитую панель рации. Левый пилот был ранен
- одна рука висела, лицо разорвано осколками плексигласа. Увидев Зубова,
он сказал:
- По документам ты летчик. - Указал глазами на кресло правого: -
Сбрось его и бери рулевое управление. - Добавил: - Я сейчас скисну.
Зубов отстегнул ремни и высвободил тело мертвого летчика. Потом занял
его место, поставил ноги на педали, положил руки на штурвал.
Он не заметил, как левый пилот, освободившись от ремней, хотел
встать, но, обессиленный, свалился на мертвого бортрадиста. Зубов вел
самолет и весь был поглощен этим. Когда он почувствовал, что машина ему
повинуется, его охватило ощущение счастья. Но он знал, что ему не удастся
дотянуть самолет до расположения советских войск. Из пробоин баков
хлестало горючее, образуя позади радужное сияние. Оставались считанные
секунды. Или самолет вспыхнет, объятый пламенем, или падет на землю с
заглохшими моторами.
Старший группен-уполномоченный, штурмбанфюрер СС, вошел в кабину и
замер при виде кучи сваленных тел. Но Зубов обернулся и сказал:
- Все в порядке, штурмбанфюрер.
Лицо Зубова было невозмутимо, глаза блестели. Это подействовало на
штурмбанфюрера успокаивающим образом. Не взглянув больше на трупы, он
закрыл за собой дверь.
Зубов медленно и осторожно набирал высоту. Он сам не знал, зачем он
это делает. Возможно, его просто влекла высота. И когда он вырвал машину
из почти непроглядной темноты, он оказался в гигантском сияющем
пространстве, в великом океане света, в белизне неземного сверкания. А
ниже громоздились прохладным, словно снежным полем сплоченные облака. Этот
лилейной чистоты снежный покров походил на его родную землю зимой, такую
прекрасную и кроткую. И, ощущая эту сладкую близость родной земли, Зубов
сделал то, что он должен был сделать, - медленно перевел машину в пике.
Правой рукой он передвинул ручки газа до полной мощи работы моторов.
И радужные, прозрачные нимбы от пропеллеров сверкали и сияли, усиливая
пронзающую воздушное пространство скорость.
В кабину пилотов вполз штурмбанфюрер. Он вопил, силясь удержаться за
подножку кресла. Упал, и тело его хлопнуось о колпак, затемняя его. Зубов,
чтобы видеть землю, нажал левую педаль.
Самолет падал на какой-то городок с высокими черепичными крышами.
Последнее, что подумал и решил Зубов: "Зачем же людей? Люди должны жить".
С нечеловеческой силой он потянул на себя колонку рулевого управления,
казалось слыша хруст своих костей. Городок промелькнул как призрак. В
облегчении и изнеможении Зубов снял руки с управления. Вздохнул. Но
выдохнуть он не успел. Земля неслась навстречу ему...
Так на планете обозначилась крохотная вмятина, опаленная, словно
после падения метеорита. А небо над ней стало чистым. Недолго в этом небе
прожил Алексей Зубов.
Все эти дни Александра Белова мучила непреодолимая боль; она
вселилась в него, заполнила все его существо, копошилась в голове, как
большая черная крыса. Пытка не прекращалась ни на минуту, и временами его
окутывал тугой розоватый туман, и ему чудилось, что он колышется в этом
тумане боли и сознание его как бы тает в ее упругом и жгучем пламени.
Но едва сознание возвращалось к нему, как он начинал думать о Зубове.
Думать тоскливо, с тревожным отчаянием, страдая оттого, что не может
предотвратить грозящую Зубову опасность. И эти страдания еще больше
усиливали муки, причиняемые тяжелой контузией, - раны от осколков гранаты
заживали благополучно.
71
В тот день, когда началась операция по освобождению заключенных из
подземного концлагеря, Генрих и Вилли Шварцкопфы, одетые в парадные
мундиры, пробирались среди развалин рейхсканцелярии - они шли поздравить
фюрера с днем рождения. Прием для самых приближенных к Гитлеру лиц был
назначен в подземном бункере.
Привести с собой племянника Вилли Шварцкопфу предложил
Кальтенбруннер, надеясь, что фюреру, возможно, будет приятно вспомнить,
как однажды силой своего гипнотического взгляда ему удалось "усыпить"
этого молодого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307
он вспомнил парня, подававшего ему ленту, когда он вель огонь с крыши
подожженного фашистами дома, из окон которого люди выбрасывались на
мостовую, где их добивали.
Паренек спросил Зубова:
- Вы кто, поляк?
- Нет, русский.
Паренек взглянул на него удивленно.
- Нет, вы обманываете. Вы правда советский? А чем вы докажете?
Зубов дал точную очередь по фашистам. Оглянулся. Спросил:
- Видел? - И объяснил: - Вот это мое самое главное доказательство.
Потом, когда парня ранили смертельно, он попросил Зубова:
- Возьмите у меня в кармане сигареты.
- Не надо, - сказал Зубов. - Обойдусь.
- Пожалуйста. - И паренек пролепетал посиневшими губами: - Вы же
постесняетесь взять у меня потом, у мертвого... А вам же надо курить, вы
же курящий.
...Зубов протер рукой запотевший колпак, но от этого не стало
светлее. Однажды в сумерки Бригитта почему-то попросила не зажигать огня.
Она сказала Зубову, приподнимаясь на пальцах, кладя ему руки на плечи и
прижимаясь к нему уже заметным животом:
- Когда-нибудь все будет хорошо.
- А сейчас тоже неплохо, - сказал Зубов.
- Но не так, как ты хочешь. - И пообещала: - Но все будет так, как ты
захочешь. - Закрыла глаза и спросила шепотом: - Как порусски - мама?
- Не знаю. - И Зубов высвободился из рук Бригитты.
Значит, она еще тогда догадывалась, но откуда? Может, слышала, как он
ночью, включив приемник, слушал Москву? Он это скрыл от Вайса. Если б Вайс
знал... Зубов поежился.
И вдруг сверлящий, пронзительный звук врезался в гудящее бормотание
транспортника. Зубов увидел узкий силуэт аэрокобры и пунктирные нити
пулеметного огня.
Он припал к пулемету, отводя ствол так, чтобы в прицеле не было
силуэта истребителя. Потом нажал гашетку. И длинная, бесконечная очередь
до конца расходуемой ленты раскаляла конец ствола, как раскаляется лом
сталевара во время шуровки мартеновской печи.
Зубов жадно ждал новой атаки. Но транспортник, сотрясаясь, вошел в
тучу, он шатался и вилял, как будто вот-вот должен рухнуть. Зубов выбрался
из хвостового отсека. В кабине слышен был свист ветра, дуло в пробоины.
Один пассажир свесился с кресла, но другие, с бледными лицами, вцепившись
руками в подлокотники кресел, сидели почти неподвижно.
Зубов вошел в кабину пилотов. Колпак кабины был пробит во многих
местах. Бортрадист и правый пилот лежали мертвые - один в своем кресле,
другой - уткнувшись головой в разбитую панель рации. Левый пилот был ранен
- одна рука висела, лицо разорвано осколками плексигласа. Увидев Зубова,
он сказал:
- По документам ты летчик. - Указал глазами на кресло правого: -
Сбрось его и бери рулевое управление. - Добавил: - Я сейчас скисну.
Зубов отстегнул ремни и высвободил тело мертвого летчика. Потом занял
его место, поставил ноги на педали, положил руки на штурвал.
Он не заметил, как левый пилот, освободившись от ремней, хотел
встать, но, обессиленный, свалился на мертвого бортрадиста. Зубов вел
самолет и весь был поглощен этим. Когда он почувствовал, что машина ему
повинуется, его охватило ощущение счастья. Но он знал, что ему не удастся
дотянуть самолет до расположения советских войск. Из пробоин баков
хлестало горючее, образуя позади радужное сияние. Оставались считанные
секунды. Или самолет вспыхнет, объятый пламенем, или падет на землю с
заглохшими моторами.
Старший группен-уполномоченный, штурмбанфюрер СС, вошел в кабину и
замер при виде кучи сваленных тел. Но Зубов обернулся и сказал:
- Все в порядке, штурмбанфюрер.
Лицо Зубова было невозмутимо, глаза блестели. Это подействовало на
штурмбанфюрера успокаивающим образом. Не взглянув больше на трупы, он
закрыл за собой дверь.
Зубов медленно и осторожно набирал высоту. Он сам не знал, зачем он
это делает. Возможно, его просто влекла высота. И когда он вырвал машину
из почти непроглядной темноты, он оказался в гигантском сияющем
пространстве, в великом океане света, в белизне неземного сверкания. А
ниже громоздились прохладным, словно снежным полем сплоченные облака. Этот
лилейной чистоты снежный покров походил на его родную землю зимой, такую
прекрасную и кроткую. И, ощущая эту сладкую близость родной земли, Зубов
сделал то, что он должен был сделать, - медленно перевел машину в пике.
Правой рукой он передвинул ручки газа до полной мощи работы моторов.
И радужные, прозрачные нимбы от пропеллеров сверкали и сияли, усиливая
пронзающую воздушное пространство скорость.
В кабину пилотов вполз штурмбанфюрер. Он вопил, силясь удержаться за
подножку кресла. Упал, и тело его хлопнуось о колпак, затемняя его. Зубов,
чтобы видеть землю, нажал левую педаль.
Самолет падал на какой-то городок с высокими черепичными крышами.
Последнее, что подумал и решил Зубов: "Зачем же людей? Люди должны жить".
С нечеловеческой силой он потянул на себя колонку рулевого управления,
казалось слыша хруст своих костей. Городок промелькнул как призрак. В
облегчении и изнеможении Зубов снял руки с управления. Вздохнул. Но
выдохнуть он не успел. Земля неслась навстречу ему...
Так на планете обозначилась крохотная вмятина, опаленная, словно
после падения метеорита. А небо над ней стало чистым. Недолго в этом небе
прожил Алексей Зубов.
Все эти дни Александра Белова мучила непреодолимая боль; она
вселилась в него, заполнила все его существо, копошилась в голове, как
большая черная крыса. Пытка не прекращалась ни на минуту, и временами его
окутывал тугой розоватый туман, и ему чудилось, что он колышется в этом
тумане боли и сознание его как бы тает в ее упругом и жгучем пламени.
Но едва сознание возвращалось к нему, как он начинал думать о Зубове.
Думать тоскливо, с тревожным отчаянием, страдая оттого, что не может
предотвратить грозящую Зубову опасность. И эти страдания еще больше
усиливали муки, причиняемые тяжелой контузией, - раны от осколков гранаты
заживали благополучно.
71
В тот день, когда началась операция по освобождению заключенных из
подземного концлагеря, Генрих и Вилли Шварцкопфы, одетые в парадные
мундиры, пробирались среди развалин рейхсканцелярии - они шли поздравить
фюрера с днем рождения. Прием для самых приближенных к Гитлеру лиц был
назначен в подземном бункере.
Привести с собой племянника Вилли Шварцкопфу предложил
Кальтенбруннер, надеясь, что фюреру, возможно, будет приятно вспомнить,
как однажды силой своего гипнотического взгляда ему удалось "усыпить"
этого молодого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307