С ним не церемонились, пинками заставили подняться.
Хакке, связанный, корчась, скрипел зубами. Но его никто не бил, как
не били и Вайса, только ныли руки, скрученные за спиной куском антенного
канатика.
Два парашюта, выпачканные землей, как улики внесли в сторожку.
Человек с двумя шпалами в петлицах и звездой политработника на рукаве
командовал захватившими их бойцами.
Хакке и Вайса отвели в погреб-ледник рядом со сторожкой лесника и
заперли там.
Значит, допрос решили начать с Синицы.
Они хорошо провели операцию, эти парни. Но есло они особисты, почему
ими командует батальонный комиссар? И почему они сразу же обнаружили два
парашюта на точке приземления и не могли найти третий, который Вайс зарыл
не на обусловленном месте, только слегка засыпав землей? Все подкрепляло
предположения Вайса.
Один из этих людей беспрестанно, как заведенный, тщательно ругался
матом. Другие обменивалися негромкими и короткими фразами, подкрепляя их
указующими жестами, словно не были уверены что их слова можно понять.
Батальонный комиссар в лайковых перчатках. Забавно. Боевая операция,
а руки у него в перчатках. В перчатках! Какая же может быть точность
стрельбы в перчатках? Ясно, он не рассчитывал, что придется применять
оружие.
А почему не рассчитывал? Ведь он так уверен, что взял немецких
парашютистов. И правильно, что уверен: разве советские военнослужащие
будут выбрасываться сами у себя в тылу на парашютах? Ведь парашюты-то
обнаружены.
Сквозь деревянную вытяжную трубу в кровле погреба донеслись вопли и
страдальческий визг Синицы. В темноте Вайс не видел Хакке, но слышно было,
как тот ворочается на соломе, уложенной поверх льда.
Хакке спросил сипло:
- Слышишь? - Добавил глухо: - Но я не дам такого концерта русским.
Пусть хоть кожу сдерут. - Потом осведомился: - А может, они хотят нас
здесь заживо заморозить?
- Не думаю, - сказал Вайс. От озноба голос его звучал сипло.
- Трусишь? - спросил Хакке.
- Пока не очень.
Синица перестал вопить. Вызвали Хакке.
Он нашарил во мраке руку Вайса, пожал. Пообещал:
- От меня ты звука не услышишь, я лучше откушу себе язык.
Дверь захлопнулась Иоганн остался один. Прислушался. Кроме возни,
падения тел и глухих ударов - ничего. Ай да Хакке! Крепкий мужик.
У Иоганна уже не было сомнения в том, как ему следует себя держать.
Сейчас он заботился только о том, как бы не простыть в погребе: ведь
одного этого достаточно, чтобы в лучшем случае остаться инвалидом. Только
не сидеть неподвижно, иначе замерзнешь. И он стал подпрыгивать, шевелил
пальами на руках и ногах, извивался, стукался о каменные стены погреба.
Наконец вызвали и его, привели в сторожку.
"Комиссар" сидел за столом. Он по-прежнему не снял перчаток. На полу
молча лежал Синица. Хакке стоял лицом к стене с поднятыми руками, стонал.
Бриджи его свисали, на обнаженном теле вздулись рубцы.
В углу сидел солдат с наушниками. Рация в брезентовом чехле стояла
перед ним на табуретке.
Иоганн бросил внимательный короткий взгляд на шкалу диапазона.
Стрелка указывала диапазон, на котором работала штабная радиостанция
"Вали".
Радист встал и подал человеку с неподвижным холодным лицом, одетому в
форму батальонного комиссара, бумажку, где была записана принятая
радиограмма.
Тот прочел и разорвал бумажку. Кивнул на лежащего на полу Синицу,
сказал:
- Он выдал вас. Вы звброшены к нам в тыл как диверсанты. - Ты Иоганн
Вайс, он Зигфрид Хакке. - Вынул из растегнутой кобуры наган и, нацелив в
живот Вайса, приказал: - Ну?! Быстро. - Выждал. Спросил: - Ты отморозил
язык? Хорошо. Мы тебя согреем экзекуцией.
Быть выпоротым? Ну, нет!
Иоганн наклонился и попросил:
- Хорошо. Я согласен. Но только, - он указал глазами на Хакке и
Синицу, - развяжите руки, я дам письменные показания.
Ему развязали руки. Он взялся за табуретку, медленно поволочил ее к
столу и вдруг рывком поднял и обрушил на офицера, одновременно левой рукой
выдирая у него пистолет.
Бросился к двери. Выстрелил и побежал через двор, стреляя в
разбегавшихся солдат.
За амбаром стоял мотоцикл. В коляске, застегнутой брезентовым
фартуком, сидел солдат. Он не успел подняться - Иоганн ударил его по
голове ручкой пистолета, раскатил машину с пригорка, прыгнул в нее и
помчался по просеке.
Держа одной рукой руль, другой растегнул фартук и с ходу выбросил
солдата на землю.
Оказавшись на шоссе, Иоганн включил полный газ.
Он запомнил в каком направлении высилась островерхая кирха. Там,
наверно, должна быть немецкая комендатура.
Не доезжая до селения, Иоганн скинул гимнастерку: слишком уж
небезопасно было появляться здесь в полном советском обмундировании.
Въехал на главную улицу поселка. Без труда, по скоплению машин у
одного из лучших зданий, понял - здесь. Затормозил прямо у ног изумленного
часового. Произнес повелительно:
- Герр коменданта. Чрезвычайно важное сообщение.
Его провели в здание комендатуры. Но дежурный офицер, прежде чем
доложить о нем коменданту, потребовал объяснений. Вайс топнул ногой:
- Ты, тыловая крыса! У вас под носом высадились советские
парашютисты, а ты еще смеешь перед агентом абвера строить тут из себя
штабного адъютанта! - И, властно толкнув ногой дверь, вошел в кабинет.
От участия в операции по уничтожению советских десантников Вайс,
уклонился, сославшись на необходимость срочно продиктовать радисту обо
всем случившемся в "штаб Вали".
Дежурный офицер, после того как "штаб Вали" вынужден был подтвердить
принадлежность Вайса к службе абвера, стал чрезвычайно любезен и даже
отдал Иоганну свой запасной комплект оборудования, чтобы тот мог принять
приличный вид.
В этот день Иоганну не удалось повидаться ни со своими напарниками,
ни с тем, кто организовал на них облаву. Его, очевидно по приказанию
"штаба Вали", продержали более двух суток в уважительной и весьма
комфортабельной изоляции. И только после этого, как сюда приехали
Штейнглиц и Дитрих и Вайс провел с ними наедине некоторое время,
понадобившееся на то, чтобы клятвенно заверить обоих офицеров, что обо
всем происшедшем он будет докладывать именно так, как они договорились,
ему предоставили свободу.
И не только свободу - Штейнглиц и Дитрих официально оценили поведение
Вайса как героическое.
Был составлен рапорт, послушно подписанный и комендантом гарнизона, в
том, что в данном районе такого-то числа высадилась группа советских
десантников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307
Хакке, связанный, корчась, скрипел зубами. Но его никто не бил, как
не били и Вайса, только ныли руки, скрученные за спиной куском антенного
канатика.
Два парашюта, выпачканные землей, как улики внесли в сторожку.
Человек с двумя шпалами в петлицах и звездой политработника на рукаве
командовал захватившими их бойцами.
Хакке и Вайса отвели в погреб-ледник рядом со сторожкой лесника и
заперли там.
Значит, допрос решили начать с Синицы.
Они хорошо провели операцию, эти парни. Но есло они особисты, почему
ими командует батальонный комиссар? И почему они сразу же обнаружили два
парашюта на точке приземления и не могли найти третий, который Вайс зарыл
не на обусловленном месте, только слегка засыпав землей? Все подкрепляло
предположения Вайса.
Один из этих людей беспрестанно, как заведенный, тщательно ругался
матом. Другие обменивалися негромкими и короткими фразами, подкрепляя их
указующими жестами, словно не были уверены что их слова можно понять.
Батальонный комиссар в лайковых перчатках. Забавно. Боевая операция,
а руки у него в перчатках. В перчатках! Какая же может быть точность
стрельбы в перчатках? Ясно, он не рассчитывал, что придется применять
оружие.
А почему не рассчитывал? Ведь он так уверен, что взял немецких
парашютистов. И правильно, что уверен: разве советские военнослужащие
будут выбрасываться сами у себя в тылу на парашютах? Ведь парашюты-то
обнаружены.
Сквозь деревянную вытяжную трубу в кровле погреба донеслись вопли и
страдальческий визг Синицы. В темноте Вайс не видел Хакке, но слышно было,
как тот ворочается на соломе, уложенной поверх льда.
Хакке спросил сипло:
- Слышишь? - Добавил глухо: - Но я не дам такого концерта русским.
Пусть хоть кожу сдерут. - Потом осведомился: - А может, они хотят нас
здесь заживо заморозить?
- Не думаю, - сказал Вайс. От озноба голос его звучал сипло.
- Трусишь? - спросил Хакке.
- Пока не очень.
Синица перестал вопить. Вызвали Хакке.
Он нашарил во мраке руку Вайса, пожал. Пообещал:
- От меня ты звука не услышишь, я лучше откушу себе язык.
Дверь захлопнулась Иоганн остался один. Прислушался. Кроме возни,
падения тел и глухих ударов - ничего. Ай да Хакке! Крепкий мужик.
У Иоганна уже не было сомнения в том, как ему следует себя держать.
Сейчас он заботился только о том, как бы не простыть в погребе: ведь
одного этого достаточно, чтобы в лучшем случае остаться инвалидом. Только
не сидеть неподвижно, иначе замерзнешь. И он стал подпрыгивать, шевелил
пальами на руках и ногах, извивался, стукался о каменные стены погреба.
Наконец вызвали и его, привели в сторожку.
"Комиссар" сидел за столом. Он по-прежнему не снял перчаток. На полу
молча лежал Синица. Хакке стоял лицом к стене с поднятыми руками, стонал.
Бриджи его свисали, на обнаженном теле вздулись рубцы.
В углу сидел солдат с наушниками. Рация в брезентовом чехле стояла
перед ним на табуретке.
Иоганн бросил внимательный короткий взгляд на шкалу диапазона.
Стрелка указывала диапазон, на котором работала штабная радиостанция
"Вали".
Радист встал и подал человеку с неподвижным холодным лицом, одетому в
форму батальонного комиссара, бумажку, где была записана принятая
радиограмма.
Тот прочел и разорвал бумажку. Кивнул на лежащего на полу Синицу,
сказал:
- Он выдал вас. Вы звброшены к нам в тыл как диверсанты. - Ты Иоганн
Вайс, он Зигфрид Хакке. - Вынул из растегнутой кобуры наган и, нацелив в
живот Вайса, приказал: - Ну?! Быстро. - Выждал. Спросил: - Ты отморозил
язык? Хорошо. Мы тебя согреем экзекуцией.
Быть выпоротым? Ну, нет!
Иоганн наклонился и попросил:
- Хорошо. Я согласен. Но только, - он указал глазами на Хакке и
Синицу, - развяжите руки, я дам письменные показания.
Ему развязали руки. Он взялся за табуретку, медленно поволочил ее к
столу и вдруг рывком поднял и обрушил на офицера, одновременно левой рукой
выдирая у него пистолет.
Бросился к двери. Выстрелил и побежал через двор, стреляя в
разбегавшихся солдат.
За амбаром стоял мотоцикл. В коляске, застегнутой брезентовым
фартуком, сидел солдат. Он не успел подняться - Иоганн ударил его по
голове ручкой пистолета, раскатил машину с пригорка, прыгнул в нее и
помчался по просеке.
Держа одной рукой руль, другой растегнул фартук и с ходу выбросил
солдата на землю.
Оказавшись на шоссе, Иоганн включил полный газ.
Он запомнил в каком направлении высилась островерхая кирха. Там,
наверно, должна быть немецкая комендатура.
Не доезжая до селения, Иоганн скинул гимнастерку: слишком уж
небезопасно было появляться здесь в полном советском обмундировании.
Въехал на главную улицу поселка. Без труда, по скоплению машин у
одного из лучших зданий, понял - здесь. Затормозил прямо у ног изумленного
часового. Произнес повелительно:
- Герр коменданта. Чрезвычайно важное сообщение.
Его провели в здание комендатуры. Но дежурный офицер, прежде чем
доложить о нем коменданту, потребовал объяснений. Вайс топнул ногой:
- Ты, тыловая крыса! У вас под носом высадились советские
парашютисты, а ты еще смеешь перед агентом абвера строить тут из себя
штабного адъютанта! - И, властно толкнув ногой дверь, вошел в кабинет.
От участия в операции по уничтожению советских десантников Вайс,
уклонился, сославшись на необходимость срочно продиктовать радисту обо
всем случившемся в "штаб Вали".
Дежурный офицер, после того как "штаб Вали" вынужден был подтвердить
принадлежность Вайса к службе абвера, стал чрезвычайно любезен и даже
отдал Иоганну свой запасной комплект оборудования, чтобы тот мог принять
приличный вид.
В этот день Иоганну не удалось повидаться ни со своими напарниками,
ни с тем, кто организовал на них облаву. Его, очевидно по приказанию
"штаба Вали", продержали более двух суток в уважительной и весьма
комфортабельной изоляции. И только после этого, как сюда приехали
Штейнглиц и Дитрих и Вайс провел с ними наедине некоторое время,
понадобившееся на то, чтобы клятвенно заверить обоих офицеров, что обо
всем происшедшем он будет докладывать именно так, как они договорились,
ему предоставили свободу.
И не только свободу - Штейнглиц и Дитрих официально оценили поведение
Вайса как героическое.
Был составлен рапорт, послушно подписанный и комендантом гарнизона, в
том, что в данном районе такого-то числа высадилась группа советских
десантников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307