Лицо
его стало бледным от отчаяния...
Наклонясь к рейхсфюреру, Шелленберг сказал, кивнув на Вайса:
- Вы только взгляните на него - и убедитесь, какой благоговейный
трепет внушаете вы моим людям.
Гиммлер рассмеялся, но глаза его при этом не утратили мертвенного
выражения. Он спросил неожиданно тонким голосом:
- Это вас должны были повесить?
- Да, мой фюрер.
Гиммлер, будто не заметив, что ему присвоили титул фюрера, чуть
подавшись вперед, чтобы лучше разглядеть лицо Вайса, осведомился:
- И почему же вас не повесили? Вы ведь нарушили валютное
законодательство империи.
- Виноват, мой фюрер, - сказал Вайс.
- Так вот, - сказал Гиммлер, - если вы дадите нам новый повод, мы
вспомним об этом вашем преступлении, и тогда уж вам не миновать петли. -
Обернулся к Шелленбергу, объяснил: - Я только тогда верю в преданность,
когда она зиждется на страхе, - и махнул рукой.
Вайс отдал приветствие, повернулся, щелкнул каблуками и пошел по
аллее к выходу, стараясь ступать твердо и четко.
Когда он вернулся на Бисмаркштрассе, поджидавший его Густав сообщил
радостно:
- Поздравляю вас: вы произвели благоприятное впечатление на
рейхсфюрера!
Еще раньше, когда Иоганн занимался поисками книг для Гиммлера, он
неожиданно встретился с Хакке - бывшим радистом "штаба Вали". Хакке был в
гестаповской форме. Он рассказал Иоганну, что в ночь на 23 ноября 1943
года, когда было разбомблено здание гестапо в Берлине, на
Принц-Альбрехтштрассе, 8, он оказался там на третьем этаже, где
располагался штаб Гиммлера, и только чудом уцелел.
В знак особого расположения к Вайсу за то, что тот в свое время
выручил его, Хакке сообщил доверительно:
- Во время бомбежки все заботились только о том, как спасти свою
шкуру. Горели важнейшие документы, но никто о них и не подумал.
- А вы? - спросил Вайс.
Хакке хитро подмигнул.
- После того, как меня тогда все предали, я поступил на службу
безопасности. И в ту страшную ночь кое-что предпринял, чтобы обеспечить на
дальнейшее свою личную безопасность. - Сказал злобно: - Теперь многие вот
где у меня! - и показал сжатый кулак.
Вайс, делая вид, что не понял намека Хакке, заметил одобрительно:
- Конечно, теперь, когда вы работаете в гестапо, никто и ничто не
может вам угрожать.
- Ясно, - согласился Хакке и тут же пригласил Вайса зайти к нему
домой.
По всему видно было - здесь, в Берлине, Хакке сумел о себе
позаботиться. Его комнату заполняли дорогие вещи. Возле дивана, накрытого
пушистым ковром, Иоганн заметил несгораемый шкаф. Он почему-то не стоял, а
лежал на полу, вниз дверцей, прикрытый спускающимся с дивана ковром.
Уходя, Вайс записал адрес и номер телефона Хакке. О себе он сказал,
что в Берлин приехал на короткое время, в командировку.
Вечером Иоганн через тайник сообщил Зубову адрес Хакке и рекомендовал
ему поинтересоваться содержимым несгораемого шкафа, если дом, где он
живет, подвергнется бомбардировке и представится такая возможность.
В эти же дни Иоганн узнал о довольно странной операции, которая
проводилась якобы по указанию Гиммлера. Агенты полиции получили несколько
тысяч фотографий и картотеку примет некиих безымянных людей. Их следовало
обнаружить в Берлине в течение двух недель, но применять при этом оружие
строжайше запрещалось. Несомненно, тут что-то крылось, и, по-видимому,
важное, так как были мобилизованы все лучшие криминалисты.
Вайс зашел в дирекцию полиции и пожаловался, будто в число фотографий
разыскиваемых людей по ошибке попала и карточка его агента, задержание
которого весьма нежелательно.
Полицейский офицер предложил ему просмотреть все фотографии
разыскиваемых, чтобы изъять этот снимок.
Перебирая пачки снимков, Вайс обнаружил среди них фотокарточки
нескольких знакомых ему эсэсовцев и сотрудников гестапо, в том числе и
Хакке. Закончив работу, он поблагодарил офицера за любезность и сказал,
что фотографию своего агента, к сожалению, не мог найти. Но если будет
задержан человек, который скажет, что его кличка "Лунатик", он просит
полицейского офицера немедленно позвонить в гестапо. Иоганн укрепился в
своей догадке о том, что назначение этой операции - тренировка лиц,
отобранных для "вервольфа".
Возвращаясь из полиции, Вайс встретил на Кенигсаллее штурмбанфюрера
Клейна, начальника экспериментального концлагеря, который он некогда
посетил вместе с Дитрихом. Узнав, что Вайс теперь служит в СД и стал
офицером, Клейн захотел в свою очередь похвастаться собственными успехами.
Он сообщил, что его вызвали в Берлин прочесть для видных сотрудников СС и
гестапо цикл лекций о правилах поведения, нравах и обычаях заключенных в
концлагерях. И что лекции на эти темы для такого же состава слушателей он
уже прочел в других крупных городах.
- Вы, вероятно, делитесь также своим богатым опытом обращения с
заключенными? - предположил Вайс.
- Нет, - ответил Клейн. - Моя тема строго ограничена: быт, нравы,
обычаи, правила поведения заключенных. Особенности их взаимоотношений друг
с другом. Приемы, к которым они прибегают для конспирации и укрывания тех,
кто подлежит ликвидации, а также некоторые особенности их терминологии. -
Похлопал Вайса по плечу, сказал снисходительно: - Что касается вас, то,
если вы будете продолжать подвиг наци в иных условиях, нет оснований для
беспокойства. Я уверен, вас не понадобится обучать, как вести себя с
заключенными, чтобы удостоиться их доверия. - Рассмеялся. - Вы меня
поняли?
- Вполне. - И Вайс добавил внушительно: - Надеюсь, вас не очень
удивит, если я скажу, что меня больше интересует движение Сопротивления.
Ну, оказаться среди подпольщиков значительно труднее, чем быть принятым за
своего в концлагере.
- Несомненно, - согласился Клейн. - Но эти вопросы вне моей
компетенции. Лекции на эту тему для того же контингента слушателей читают
другие.
- Вы не помните, кто?
Клейн поморщился.
- Кажется, из бывших социал-демократов, типа Гаубаха. Находясь в
рядах заговорщиков, покушавшихся на жизнь фюрера, он считал своим долгом
информировать обо всем гестапо. - Добавил презрительно: - Один такой был у
меня в лагере осведомителем. И, представьте, после Сталинграда я получил
указание выпустить его, но потом его снова вернули, причем приказали
содержать в исключительно привилегированных условиях. - Спросил
озлобленно: - Неужели такие вот еще рассчитывают выплыть на политическую
арену?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307
его стало бледным от отчаяния...
Наклонясь к рейхсфюреру, Шелленберг сказал, кивнув на Вайса:
- Вы только взгляните на него - и убедитесь, какой благоговейный
трепет внушаете вы моим людям.
Гиммлер рассмеялся, но глаза его при этом не утратили мертвенного
выражения. Он спросил неожиданно тонким голосом:
- Это вас должны были повесить?
- Да, мой фюрер.
Гиммлер, будто не заметив, что ему присвоили титул фюрера, чуть
подавшись вперед, чтобы лучше разглядеть лицо Вайса, осведомился:
- И почему же вас не повесили? Вы ведь нарушили валютное
законодательство империи.
- Виноват, мой фюрер, - сказал Вайс.
- Так вот, - сказал Гиммлер, - если вы дадите нам новый повод, мы
вспомним об этом вашем преступлении, и тогда уж вам не миновать петли. -
Обернулся к Шелленбергу, объяснил: - Я только тогда верю в преданность,
когда она зиждется на страхе, - и махнул рукой.
Вайс отдал приветствие, повернулся, щелкнул каблуками и пошел по
аллее к выходу, стараясь ступать твердо и четко.
Когда он вернулся на Бисмаркштрассе, поджидавший его Густав сообщил
радостно:
- Поздравляю вас: вы произвели благоприятное впечатление на
рейхсфюрера!
Еще раньше, когда Иоганн занимался поисками книг для Гиммлера, он
неожиданно встретился с Хакке - бывшим радистом "штаба Вали". Хакке был в
гестаповской форме. Он рассказал Иоганну, что в ночь на 23 ноября 1943
года, когда было разбомблено здание гестапо в Берлине, на
Принц-Альбрехтштрассе, 8, он оказался там на третьем этаже, где
располагался штаб Гиммлера, и только чудом уцелел.
В знак особого расположения к Вайсу за то, что тот в свое время
выручил его, Хакке сообщил доверительно:
- Во время бомбежки все заботились только о том, как спасти свою
шкуру. Горели важнейшие документы, но никто о них и не подумал.
- А вы? - спросил Вайс.
Хакке хитро подмигнул.
- После того, как меня тогда все предали, я поступил на службу
безопасности. И в ту страшную ночь кое-что предпринял, чтобы обеспечить на
дальнейшее свою личную безопасность. - Сказал злобно: - Теперь многие вот
где у меня! - и показал сжатый кулак.
Вайс, делая вид, что не понял намека Хакке, заметил одобрительно:
- Конечно, теперь, когда вы работаете в гестапо, никто и ничто не
может вам угрожать.
- Ясно, - согласился Хакке и тут же пригласил Вайса зайти к нему
домой.
По всему видно было - здесь, в Берлине, Хакке сумел о себе
позаботиться. Его комнату заполняли дорогие вещи. Возле дивана, накрытого
пушистым ковром, Иоганн заметил несгораемый шкаф. Он почему-то не стоял, а
лежал на полу, вниз дверцей, прикрытый спускающимся с дивана ковром.
Уходя, Вайс записал адрес и номер телефона Хакке. О себе он сказал,
что в Берлин приехал на короткое время, в командировку.
Вечером Иоганн через тайник сообщил Зубову адрес Хакке и рекомендовал
ему поинтересоваться содержимым несгораемого шкафа, если дом, где он
живет, подвергнется бомбардировке и представится такая возможность.
В эти же дни Иоганн узнал о довольно странной операции, которая
проводилась якобы по указанию Гиммлера. Агенты полиции получили несколько
тысяч фотографий и картотеку примет некиих безымянных людей. Их следовало
обнаружить в Берлине в течение двух недель, но применять при этом оружие
строжайше запрещалось. Несомненно, тут что-то крылось, и, по-видимому,
важное, так как были мобилизованы все лучшие криминалисты.
Вайс зашел в дирекцию полиции и пожаловался, будто в число фотографий
разыскиваемых людей по ошибке попала и карточка его агента, задержание
которого весьма нежелательно.
Полицейский офицер предложил ему просмотреть все фотографии
разыскиваемых, чтобы изъять этот снимок.
Перебирая пачки снимков, Вайс обнаружил среди них фотокарточки
нескольких знакомых ему эсэсовцев и сотрудников гестапо, в том числе и
Хакке. Закончив работу, он поблагодарил офицера за любезность и сказал,
что фотографию своего агента, к сожалению, не мог найти. Но если будет
задержан человек, который скажет, что его кличка "Лунатик", он просит
полицейского офицера немедленно позвонить в гестапо. Иоганн укрепился в
своей догадке о том, что назначение этой операции - тренировка лиц,
отобранных для "вервольфа".
Возвращаясь из полиции, Вайс встретил на Кенигсаллее штурмбанфюрера
Клейна, начальника экспериментального концлагеря, который он некогда
посетил вместе с Дитрихом. Узнав, что Вайс теперь служит в СД и стал
офицером, Клейн захотел в свою очередь похвастаться собственными успехами.
Он сообщил, что его вызвали в Берлин прочесть для видных сотрудников СС и
гестапо цикл лекций о правилах поведения, нравах и обычаях заключенных в
концлагерях. И что лекции на эти темы для такого же состава слушателей он
уже прочел в других крупных городах.
- Вы, вероятно, делитесь также своим богатым опытом обращения с
заключенными? - предположил Вайс.
- Нет, - ответил Клейн. - Моя тема строго ограничена: быт, нравы,
обычаи, правила поведения заключенных. Особенности их взаимоотношений друг
с другом. Приемы, к которым они прибегают для конспирации и укрывания тех,
кто подлежит ликвидации, а также некоторые особенности их терминологии. -
Похлопал Вайса по плечу, сказал снисходительно: - Что касается вас, то,
если вы будете продолжать подвиг наци в иных условиях, нет оснований для
беспокойства. Я уверен, вас не понадобится обучать, как вести себя с
заключенными, чтобы удостоиться их доверия. - Рассмеялся. - Вы меня
поняли?
- Вполне. - И Вайс добавил внушительно: - Надеюсь, вас не очень
удивит, если я скажу, что меня больше интересует движение Сопротивления.
Ну, оказаться среди подпольщиков значительно труднее, чем быть принятым за
своего в концлагере.
- Несомненно, - согласился Клейн. - Но эти вопросы вне моей
компетенции. Лекции на эту тему для того же контингента слушателей читают
другие.
- Вы не помните, кто?
Клейн поморщился.
- Кажется, из бывших социал-демократов, типа Гаубаха. Находясь в
рядах заговорщиков, покушавшихся на жизнь фюрера, он считал своим долгом
информировать обо всем гестапо. - Добавил презрительно: - Один такой был у
меня в лагере осведомителем. И, представьте, после Сталинграда я получил
указание выпустить его, но потом его снова вернули, причем приказали
содержать в исключительно привилегированных условиях. - Спросил
озлобленно: - Неужели такие вот еще рассчитывают выплыть на политическую
арену?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307