..
Дитрих, очевидно следуя совету Лансдорфа, навестил Вайса.
Держал он себя весьма развязно. Сказал, что поступил правильно,
застрелив Душкевича: тот признался, что работает и на английскую разведку.
Вайс напомнил:
- Об этом было давно известно и Штейнглицу и вам тоже.
- Душкевич работал под нашим контролем, - пояснил Дитрих. - Но когда
он начал отдавать предпочтение другой стороне, он получил то, чего
заслуживал. - И добавил значительным тоном, пытливо глядя в лицо Вайсу: -
Так же, как и те поляки, которые пытались совершить покушение на вашего
друга.
Лицо Вайса оставалось холодно-неподвижным. Он знал, что Чижевский
помог скрыться и юноше и девушке. Теперь они в надежном месте, да и вся их
группа снова ушла в подполье.
- А как вы поступили с пойманным вами английским агентом? -
полюбопытствовал Вайс.
- Пока мне не удалось ничего с ним поделать, - смутился Дитрих.
- Боюсь, что Берлин не оценит вашей инициативы в деле с поляками. Вы
слишком поспешно расправились с ними. Там их казнь могут воспринять только
как вашу уловку, уклонение от расследования дела.
- Генрих Шварцкопф обещал не придавать этому событию особого
значения, - заверил Дитрих.
- Но, казнив виновников покушения, вы сами придали делу официальный
характер.
- Вообще-то, - промямлил Дитрих, - мы взяли несколько поляков, ну, и
я помогал арестовать их...
- Я вам дружески советую, - сказал Вайс, - отпустить этих поляков за
недостатком улик. Вы так запутались во всей этой истории, что ваша голова
может полететь вслед за их головами.
- Пожалуй, вы правы, - согласился Дитрих. - Что же касается
английского агента, - Дитрих снисходительно усмехнулся, - то здесь, скажу
доверительно, вы проявили по меньшей мере наивное неведение. - И тоном
превосходства объяснил: - Англичане снабжают оружием отдельные
террористические группы. Но одновременно они стремятся, чтобы поляки
поддерживали свое эмигрантское правительство в Лондоне. Правительство же
это, как вам известно, всегда проводило политику дружбы с Германией. В
подтверждение напомню, что оно, не без участия Черчилля, отвергло
предложение Советского Союза заключить пакт о взаимопомощи. Поэтому у
английской агентуры двойственные функции. С одной стороны, она формирует
малочисленные группы террористов и в этом смысле представляет для нас
некоторую опасность. С другой стороны, она выступает против широкого
народного партизанского движения в Польше, и отдельные агенты даже
оказывают нам важные услуги, когда, передавая по радио в Лондон о подобных
массовых организациях, пренебрегают шифром.
Дитрих помолчал, откинулся на спинку стула и спросил торжествующе:
- Надеюсь, мой дорогой, теперь вы понимаете, что некоторые мои шаги
отнюдь не столь странны, как вам показалось. - И добавил поучительно: -
Черчилль всегда хотел видеть Германию достаточно сильной для того, чтобы
она могла напасть на Советский Союз, но в то же время недостаточно сильной
для того, чтобы соперничать с Англией на мировом рынке. Черты этой
двойственности присущи и деятельности английских агентов, которых к нам
засылают. Конечно, их действия наносят нам кое-какой ущерб, но этот ущерб
вполне окупается. Они ведь выступают решительно против тех поляков,
которые полагают, что некая новая Польша должна объединиться с Советским
Союзом для борьбы против Германии. Поэтому я, как контрразведчик, обязан
подходить к английским агентам с особой осторожностью. И если бы я на
собственный риск опрометчиво решил судьбу какого-либо английского агента,
уверяю вас, моей собственной судьбе никто бы не позавидовал.
Сведения, сообщенные Дитрихом, были полезны Вайсу. И он вполне
искренне похвалил его.
- Вы тонко работаете, Дитрих.
И Дитрих, польщенный и поощренный Вайсом, болтливо откровенничал с
ним до самого прихода Генриха.
А когда Дитрих ушел, Генрих поделился с Иоганном новостями. Через
неделю они оба долны быть в Берлине. Приказ об отчислении Вайса в
распоряжение СД уже подписан.
Самочувствие Иоганна оставляло желать лучшего, но все оставшееся до
отъезда время он работал без отдыха почти круглые сутки: надо было
передать свое "хозяйство".
Вайс сообщил в Центр обо всем, что ему удалось сделать здесь за
последние дни, и получил "добро" на отъезд в Берлин, а также новое,
связанное с переменой места задание.
Зубов огорченно сказал ему на прощание:
- Значит, бросаешь меня?
- Тоже мне сирота! - улыбнулся Вайс.
- Без тебя мне плохо придется. Привык я к тебе.
- Будет другой товарищ.
- Слушай, - оживился Зубов, - а что, если мы с Бригиттой тоже в
Берлин махнем? Столица все-таки.
- Если этот товарищ разрешит, - не совсем уверенно ответил Вайс, - то
что ж, я буду очень рад.
- А если не разрешит?
Вайс пожал плечами.
- Ну, хотя бы в отпуск, - настаивал Зубов.
- Во время войны какие же отпуска?
- Но у немцев есть отпуска, а здесь я немец.
- Не очень-то ты немец, - усмехнулся Вайс.
- А если до уровня подтянусь, как думаешь, отпустят?
- Кто?
- Да наши...
- Ты только береги себя, - попросил Вайс.
- Обязательно, - сказал Зубов, - как вещественное доказательство
редкой живучести...
С большим сожалением покидал Вайс Варшаву. Польская земля, хоть и
полоненная немцами, многим была близка его сердцу. Здесь он слышал
польский язык, походивший на русский, видел лица польских рабочих - такие
же, как у русских, даже поля и рощи ничем не отличались от полей и лесов
его родины. И сколько раз это ощущение родственной близости польского
народа помогало ему преодолевать отчаяние одиночества! Радостно было
сознавать, что в случае чего он всегда и без особых усилий найдет здесь
приют и помощь. И когда он ходил по улицам Варшавы и ловил на себе гневные
взгляды прохожих, сердце его ликовало, он горячо любил этих людей,
нанавидящих его, оккупанта, Иоганна Вайса, и ненависть их воодушевляла
его, помогала и ради них тоже оставаться Иоганном Вайсом.
Но он не имел права предаваться расслабляющей горечи расставания.
Надо было, как никогда, собрать свою волю. Он знал: Берлин станет для него
самым главным испытанием, все предыдущее было только подступом к этому
испытанию.
58
Ночью они приехали на аэродром, и, едва забрезжил рассвет,
транспортный самолет "Люфтганзы" поднялся в воздух. Пилотировали машину
молодые немки, а обязанности бортстрелка исполняла тоже немка, но уже
немолодая, тучная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307
Дитрих, очевидно следуя совету Лансдорфа, навестил Вайса.
Держал он себя весьма развязно. Сказал, что поступил правильно,
застрелив Душкевича: тот признался, что работает и на английскую разведку.
Вайс напомнил:
- Об этом было давно известно и Штейнглицу и вам тоже.
- Душкевич работал под нашим контролем, - пояснил Дитрих. - Но когда
он начал отдавать предпочтение другой стороне, он получил то, чего
заслуживал. - И добавил значительным тоном, пытливо глядя в лицо Вайсу: -
Так же, как и те поляки, которые пытались совершить покушение на вашего
друга.
Лицо Вайса оставалось холодно-неподвижным. Он знал, что Чижевский
помог скрыться и юноше и девушке. Теперь они в надежном месте, да и вся их
группа снова ушла в подполье.
- А как вы поступили с пойманным вами английским агентом? -
полюбопытствовал Вайс.
- Пока мне не удалось ничего с ним поделать, - смутился Дитрих.
- Боюсь, что Берлин не оценит вашей инициативы в деле с поляками. Вы
слишком поспешно расправились с ними. Там их казнь могут воспринять только
как вашу уловку, уклонение от расследования дела.
- Генрих Шварцкопф обещал не придавать этому событию особого
значения, - заверил Дитрих.
- Но, казнив виновников покушения, вы сами придали делу официальный
характер.
- Вообще-то, - промямлил Дитрих, - мы взяли несколько поляков, ну, и
я помогал арестовать их...
- Я вам дружески советую, - сказал Вайс, - отпустить этих поляков за
недостатком улик. Вы так запутались во всей этой истории, что ваша голова
может полететь вслед за их головами.
- Пожалуй, вы правы, - согласился Дитрих. - Что же касается
английского агента, - Дитрих снисходительно усмехнулся, - то здесь, скажу
доверительно, вы проявили по меньшей мере наивное неведение. - И тоном
превосходства объяснил: - Англичане снабжают оружием отдельные
террористические группы. Но одновременно они стремятся, чтобы поляки
поддерживали свое эмигрантское правительство в Лондоне. Правительство же
это, как вам известно, всегда проводило политику дружбы с Германией. В
подтверждение напомню, что оно, не без участия Черчилля, отвергло
предложение Советского Союза заключить пакт о взаимопомощи. Поэтому у
английской агентуры двойственные функции. С одной стороны, она формирует
малочисленные группы террористов и в этом смысле представляет для нас
некоторую опасность. С другой стороны, она выступает против широкого
народного партизанского движения в Польше, и отдельные агенты даже
оказывают нам важные услуги, когда, передавая по радио в Лондон о подобных
массовых организациях, пренебрегают шифром.
Дитрих помолчал, откинулся на спинку стула и спросил торжествующе:
- Надеюсь, мой дорогой, теперь вы понимаете, что некоторые мои шаги
отнюдь не столь странны, как вам показалось. - И добавил поучительно: -
Черчилль всегда хотел видеть Германию достаточно сильной для того, чтобы
она могла напасть на Советский Союз, но в то же время недостаточно сильной
для того, чтобы соперничать с Англией на мировом рынке. Черты этой
двойственности присущи и деятельности английских агентов, которых к нам
засылают. Конечно, их действия наносят нам кое-какой ущерб, но этот ущерб
вполне окупается. Они ведь выступают решительно против тех поляков,
которые полагают, что некая новая Польша должна объединиться с Советским
Союзом для борьбы против Германии. Поэтому я, как контрразведчик, обязан
подходить к английским агентам с особой осторожностью. И если бы я на
собственный риск опрометчиво решил судьбу какого-либо английского агента,
уверяю вас, моей собственной судьбе никто бы не позавидовал.
Сведения, сообщенные Дитрихом, были полезны Вайсу. И он вполне
искренне похвалил его.
- Вы тонко работаете, Дитрих.
И Дитрих, польщенный и поощренный Вайсом, болтливо откровенничал с
ним до самого прихода Генриха.
А когда Дитрих ушел, Генрих поделился с Иоганном новостями. Через
неделю они оба долны быть в Берлине. Приказ об отчислении Вайса в
распоряжение СД уже подписан.
Самочувствие Иоганна оставляло желать лучшего, но все оставшееся до
отъезда время он работал без отдыха почти круглые сутки: надо было
передать свое "хозяйство".
Вайс сообщил в Центр обо всем, что ему удалось сделать здесь за
последние дни, и получил "добро" на отъезд в Берлин, а также новое,
связанное с переменой места задание.
Зубов огорченно сказал ему на прощание:
- Значит, бросаешь меня?
- Тоже мне сирота! - улыбнулся Вайс.
- Без тебя мне плохо придется. Привык я к тебе.
- Будет другой товарищ.
- Слушай, - оживился Зубов, - а что, если мы с Бригиттой тоже в
Берлин махнем? Столица все-таки.
- Если этот товарищ разрешит, - не совсем уверенно ответил Вайс, - то
что ж, я буду очень рад.
- А если не разрешит?
Вайс пожал плечами.
- Ну, хотя бы в отпуск, - настаивал Зубов.
- Во время войны какие же отпуска?
- Но у немцев есть отпуска, а здесь я немец.
- Не очень-то ты немец, - усмехнулся Вайс.
- А если до уровня подтянусь, как думаешь, отпустят?
- Кто?
- Да наши...
- Ты только береги себя, - попросил Вайс.
- Обязательно, - сказал Зубов, - как вещественное доказательство
редкой живучести...
С большим сожалением покидал Вайс Варшаву. Польская земля, хоть и
полоненная немцами, многим была близка его сердцу. Здесь он слышал
польский язык, походивший на русский, видел лица польских рабочих - такие
же, как у русских, даже поля и рощи ничем не отличались от полей и лесов
его родины. И сколько раз это ощущение родственной близости польского
народа помогало ему преодолевать отчаяние одиночества! Радостно было
сознавать, что в случае чего он всегда и без особых усилий найдет здесь
приют и помощь. И когда он ходил по улицам Варшавы и ловил на себе гневные
взгляды прохожих, сердце его ликовало, он горячо любил этих людей,
нанавидящих его, оккупанта, Иоганна Вайса, и ненависть их воодушевляла
его, помогала и ради них тоже оставаться Иоганном Вайсом.
Но он не имел права предаваться расслабляющей горечи расставания.
Надо было, как никогда, собрать свою волю. Он знал: Берлин станет для него
самым главным испытанием, все предыдущее было только подступом к этому
испытанию.
58
Ночью они приехали на аэродром, и, едва забрезжил рассвет,
транспортный самолет "Люфтганзы" поднялся в воздух. Пилотировали машину
молодые немки, а обязанности бортстрелка исполняла тоже немка, но уже
немолодая, тучная.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307