И
когда он обрел эту способность, он проникся к себе доверием, спокойной
уверенностью в том, что не утратит теперь контроля над собой ни при каких
обстоятельствах.
В конце июля за Иоганном внезапно пришли надзиратели. Он подумал:
"Поведут на казнь".
И удивился, что не впадает в прострацию и не испытывает ни содроганий
ужаса, ни даже желания думать о чем-нибудь значительном в эти последние
минуты.
Должно быть, он так устал размышлять о смерти, что разучился
страшиться ее. Но его повели не туда, где совершались казни, а на этаж
выше, где находились общие камеры.
Идя по коридору, он слышал, как хлопали железные двери, шаркали по
бетонному полу чьи-то ноги, стучали кованые каблуки охраны.
Мимо него прошел немецкий генерал со скрученными на спине руками и
разбитым лицом. Спина генерала казалась вогнутой - с такой силой два
эсэсовца подталкивали его сзади стволами автоматов.
Общая камера, где неожиданно для себя оказался Вайс, напоминала
армейскую казарму - столько здесь было офицеров. Но выглядели они как
вояки, только что сдавшиеся в плен неприятелю, заставшему их врасплох.
Противник сорвал с них погоны, выдрал вместе с сукном мундиров знаки
наград; некоторые были избиты, двое со следами ранений лежали на полу.
Кроме армейских, здесь были и люди в штатском. Один почемуто в
шелковой пижаме и домашних меховых туфлях.
Койки в три этажа, наподобие этажерок, все оказались заняты старшими
офицерами. Остальные или сидели, или лежали на бетонном полу.
В отдалении от всех сидел, прислонившись спиной к стене, человек в
штатком. Окровавленная голова его бессильно свесилась на грудь, он был без
сознания, но на него никто не обращал внимания.
ъВайс налил в металлическую кружку воды, взял пачку бумаги, лежащей
на полочке над парашей, скатал из нее тугие шарики, положил их на пол,
зажег и на этом крохотном костре согрел в кружке воду, обмыл голову
раненому и обложил рану такой же бумагой. Потом оторвал от подоло своей
нижней рубахи длинный лоскут и перебинтовал его голову.
Вайс заметил, что заключенные внимательно следят за его
манипуляциями. Закончив, он поднялся с пола, оглядел всех и сухо заметил:
- Однако, господа, это не посолдатски, - отказать в помощи раненому.
- Это что, поучение? - раздраженно спросил белобрысый офицер.
- Да, - сказал Вайс, - поучение. - И посоветовал: - Берегите нервы,
они вам еще пригодятся.
Направил к койке, где сидел, свесив ноги, седовласый офицер,
по-видимому старший здесь по званию, так как остальные взирали на него с
некоторой почтительностью. Втянулся перед ним, представился:
- Обер-лейтенант Иоганн Вайс, приговорен к смертной казни через
повешение.
И вдруг с верхней койки Вайс услышал изумленный голос Гуго Лемберга:
- Мой бог! Вы живы?
Вайс улыбнулся Гуго. Тот спрыгнул с койки на пол, обнял его.
- Не могу сказать, что рад видеть вас здесь, но солгал бы, если бы
скрыл свое чисто эгоистическое удовольствие от нашей встречи, - признался
Иоганн.
- Вы молодцом держитесь!
- А что мне еще остается?
- Вы знаете, что произошло?
Вайс покачал головой.
Гуго стал шептать ему на ухо:
- Помните полковника Штауфенберга, ну, того, без руки, вы
познакомились с ним у меня?
Вайс кивнул.
- Полковник совершил покушение на жизнь Гитлера, но неудачно, бомба
взорвалась, а Гитлер спасся. Говорят, он при этом произнес историческую
фразу: "Ох, мои новые брюки - я только вчера их надел!"
Лицо Гуго дергалось, глаза блестели, зрачки были расширены, он
истерически рассмеялся.
- Может, дать вам воды? - спросил Вайс.
- Нет, не надо. - Гуго удержал Вайса и зашептал, задыхаясь: - Вы не
представляете все той бездны предательства, трусости, которая открылась в
этом заговорое против Гитлера! - Произнес с отчаянием: - А вот я не успел
застрелиться, как другие. И теперь меня повесят. Повесят, да?
- А Штауфенберг?
- Его расстреляли вместе с прочими во дворе, при свете автомобильных
фар. Расстреляли те, кто сразу же изменил делу, узнав, что фюрер жив.
Расстреляли еще до прибытия эсэсовцев, чтоб замести за собой следы, а
теперь некоторые из тех, кто расстреливал, тоже здесь - вон один из них
лежит на койке. - Крикнул исступленно: - Все погибло, Вайс, все! -
Помолчал. Потом сказал хриплым голосом: - Последние слова Штауфенберга
перед расстрелом были: "Да здравствует вечная Германия!" - Спросил с
надеждой: - Но вы, возможно, заметили - мои взгляды отличались от
воззрений Штауфенберга? "Да здравствует великая Германская империя!" - вот
что бы я крикнул, будь я на его месте.
- Очевидно, вам еще представится такая возможность, - сдержанно
сказал Вайс, поняв, что даже перед лицом смерти Гуго Лемберг считает
должным подчеркнуть отличие своих политических позиций от позиций
Штауфенберга.
Но, как бы там ни было, благодаря Гуго все эти заключенные здесь
офицеры признали в Вайсе человека своего ранга и прониклись к нему
доверием. Иоганн довольно быстро занял среди них положение старшего, и не
только как многоопытный заключенный, но и благодаря своему умению
организовывать любых людей в любых условиях.
Он предложил, чтобы всем раненым и избитым были предоставлены места
на койках. Исключение сделал для седовласого полковника, заметив, что
единственно, кому предоставлется здесь преимущество, - это престарелым
людям.
Так как во время длительного пребывания в тюрьме он стяжал у
персонала репутацию образцового заключенного, ему удалось выпросить у
надзирателей кое-какие медикаменты.
Нескольким заключенным удалось сохранить обручальные кольца. Вайс
посоветовал использовать их для подкупа надзирателя, с тем чтобы можно
было по какому-нибудь одному адресу переслать общее послание близким, с
коротким, возможно - прощальным, приветом от каждого.
Он даже определил количество слов: по десять на человека. Ибо длинное
послание или несколько посланий надзирателю трудно будет спрятать и тайком
вынести из тюрьмы. Чернила Вайс изготовил, зная химический состав
полученных медикаментов. Перо сдела, расплющив обнаруженную на мундире у
одного из офицеров обломанную булавочную застежку от медали за зимнюю
кампанию 1941-1942 годов в России.
В течение первой недели почти треть заключенных была уведена на казнь
сразу же после допроса.
Вайс всеми силами старался облегчить пребывание в камере заключенных
офицеров, хотя не все они вызывали симпатию и далеко не все заслуживали
участия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307
когда он обрел эту способность, он проникся к себе доверием, спокойной
уверенностью в том, что не утратит теперь контроля над собой ни при каких
обстоятельствах.
В конце июля за Иоганном внезапно пришли надзиратели. Он подумал:
"Поведут на казнь".
И удивился, что не впадает в прострацию и не испытывает ни содроганий
ужаса, ни даже желания думать о чем-нибудь значительном в эти последние
минуты.
Должно быть, он так устал размышлять о смерти, что разучился
страшиться ее. Но его повели не туда, где совершались казни, а на этаж
выше, где находились общие камеры.
Идя по коридору, он слышал, как хлопали железные двери, шаркали по
бетонному полу чьи-то ноги, стучали кованые каблуки охраны.
Мимо него прошел немецкий генерал со скрученными на спине руками и
разбитым лицом. Спина генерала казалась вогнутой - с такой силой два
эсэсовца подталкивали его сзади стволами автоматов.
Общая камера, где неожиданно для себя оказался Вайс, напоминала
армейскую казарму - столько здесь было офицеров. Но выглядели они как
вояки, только что сдавшиеся в плен неприятелю, заставшему их врасплох.
Противник сорвал с них погоны, выдрал вместе с сукном мундиров знаки
наград; некоторые были избиты, двое со следами ранений лежали на полу.
Кроме армейских, здесь были и люди в штатском. Один почемуто в
шелковой пижаме и домашних меховых туфлях.
Койки в три этажа, наподобие этажерок, все оказались заняты старшими
офицерами. Остальные или сидели, или лежали на бетонном полу.
В отдалении от всех сидел, прислонившись спиной к стене, человек в
штатком. Окровавленная голова его бессильно свесилась на грудь, он был без
сознания, но на него никто не обращал внимания.
ъВайс налил в металлическую кружку воды, взял пачку бумаги, лежащей
на полочке над парашей, скатал из нее тугие шарики, положил их на пол,
зажег и на этом крохотном костре согрел в кружке воду, обмыл голову
раненому и обложил рану такой же бумагой. Потом оторвал от подоло своей
нижней рубахи длинный лоскут и перебинтовал его голову.
Вайс заметил, что заключенные внимательно следят за его
манипуляциями. Закончив, он поднялся с пола, оглядел всех и сухо заметил:
- Однако, господа, это не посолдатски, - отказать в помощи раненому.
- Это что, поучение? - раздраженно спросил белобрысый офицер.
- Да, - сказал Вайс, - поучение. - И посоветовал: - Берегите нервы,
они вам еще пригодятся.
Направил к койке, где сидел, свесив ноги, седовласый офицер,
по-видимому старший здесь по званию, так как остальные взирали на него с
некоторой почтительностью. Втянулся перед ним, представился:
- Обер-лейтенант Иоганн Вайс, приговорен к смертной казни через
повешение.
И вдруг с верхней койки Вайс услышал изумленный голос Гуго Лемберга:
- Мой бог! Вы живы?
Вайс улыбнулся Гуго. Тот спрыгнул с койки на пол, обнял его.
- Не могу сказать, что рад видеть вас здесь, но солгал бы, если бы
скрыл свое чисто эгоистическое удовольствие от нашей встречи, - признался
Иоганн.
- Вы молодцом держитесь!
- А что мне еще остается?
- Вы знаете, что произошло?
Вайс покачал головой.
Гуго стал шептать ему на ухо:
- Помните полковника Штауфенберга, ну, того, без руки, вы
познакомились с ним у меня?
Вайс кивнул.
- Полковник совершил покушение на жизнь Гитлера, но неудачно, бомба
взорвалась, а Гитлер спасся. Говорят, он при этом произнес историческую
фразу: "Ох, мои новые брюки - я только вчера их надел!"
Лицо Гуго дергалось, глаза блестели, зрачки были расширены, он
истерически рассмеялся.
- Может, дать вам воды? - спросил Вайс.
- Нет, не надо. - Гуго удержал Вайса и зашептал, задыхаясь: - Вы не
представляете все той бездны предательства, трусости, которая открылась в
этом заговорое против Гитлера! - Произнес с отчаянием: - А вот я не успел
застрелиться, как другие. И теперь меня повесят. Повесят, да?
- А Штауфенберг?
- Его расстреляли вместе с прочими во дворе, при свете автомобильных
фар. Расстреляли те, кто сразу же изменил делу, узнав, что фюрер жив.
Расстреляли еще до прибытия эсэсовцев, чтоб замести за собой следы, а
теперь некоторые из тех, кто расстреливал, тоже здесь - вон один из них
лежит на койке. - Крикнул исступленно: - Все погибло, Вайс, все! -
Помолчал. Потом сказал хриплым голосом: - Последние слова Штауфенберга
перед расстрелом были: "Да здравствует вечная Германия!" - Спросил с
надеждой: - Но вы, возможно, заметили - мои взгляды отличались от
воззрений Штауфенберга? "Да здравствует великая Германская империя!" - вот
что бы я крикнул, будь я на его месте.
- Очевидно, вам еще представится такая возможность, - сдержанно
сказал Вайс, поняв, что даже перед лицом смерти Гуго Лемберг считает
должным подчеркнуть отличие своих политических позиций от позиций
Штауфенберга.
Но, как бы там ни было, благодаря Гуго все эти заключенные здесь
офицеры признали в Вайсе человека своего ранга и прониклись к нему
доверием. Иоганн довольно быстро занял среди них положение старшего, и не
только как многоопытный заключенный, но и благодаря своему умению
организовывать любых людей в любых условиях.
Он предложил, чтобы всем раненым и избитым были предоставлены места
на койках. Исключение сделал для седовласого полковника, заметив, что
единственно, кому предоставлется здесь преимущество, - это престарелым
людям.
Так как во время длительного пребывания в тюрьме он стяжал у
персонала репутацию образцового заключенного, ему удалось выпросить у
надзирателей кое-какие медикаменты.
Нескольким заключенным удалось сохранить обручальные кольца. Вайс
посоветовал использовать их для подкупа надзирателя, с тем чтобы можно
было по какому-нибудь одному адресу переслать общее послание близким, с
коротким, возможно - прощальным, приветом от каждого.
Он даже определил количество слов: по десять на человека. Ибо длинное
послание или несколько посланий надзирателю трудно будет спрятать и тайком
вынести из тюрьмы. Чернила Вайс изготовил, зная химический состав
полученных медикаментов. Перо сдела, расплющив обнаруженную на мундире у
одного из офицеров обломанную булавочную застежку от медали за зимнюю
кампанию 1941-1942 годов в России.
В течение первой недели почти треть заключенных была уведена на казнь
сразу же после допроса.
Вайс всеми силами старался облегчить пребывание в камере заключенных
офицеров, хотя не все они вызывали симпатию и далеко не все заслуживали
участия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307