Вайс подсчитал выстрелы и, когда по его расчету в обойме мог
оставаться только один патрон, вскочил, включил мотор, с силой нажал на
голову Генриха, заставляя его пригнуться, и погнал машину на полной
скорости. Он успел увидеть, как девушка поднесла пистолет к груди и как
вскинул для удара руку Чижевский. Глухого звука выстрела он не услышал.
Все поплыло перед глазами, голову пронзила невыносимая слепящая боль. Вот
оно что! Значит, он не стукнулся головой о подножку машины, как ему
показалось, когда он упал, чтобы прикрыть собой Генриха. Это пуля
рикошетом от мостовой ударила его. Теряя сознание, Иоганн последним
усилием воли до конца вдавил педаль ножного тормоза.
Очнулся Вайс в комнате Генриха. И сразу же подумал: какая умница
Генрих! Не отволок его в госпиталь, вызвал врача в гостиницу. Этой
осмотрительности Вайс обрадовался не меньше, чем известию, что ранение его
оказалось поверхностным. Голова, правда, по-прежнему мучительно болела от
контузии.
Генрих, сияя глазами, радуясь, что Иоганн так счастливо отделался,
осведомился:
- Кажется, вы изволили спасти мне жизнь?
- Да ну тебя!
- Почему же? Это так трогательно.
- Молодец, что не отвез в госпиталь.
- Я же любопытен, - сказал Генрих, - и предпочел первым узнать от
тебя, из каких соображений меня чуть было не убили. Очевидно, твои
соратники не знали, что я оправдал твои предположения, и по неведению
решили поступить со мной так, как если бы я их не оправдал. - Добавил
холодно: - Однако твое доверие ко мне зиждилось на пистолетной гарантии. Я
не в осуждение. Просто констатирую, что все вы, люди, занимающиеся такого
рода делами, пользуетесь универсальными средствами.
- Неправда! - горячо воскликнул Вайс. - Неправда!
Ему было трудно говорить: каждый звук, который он произносил,
отдавался в голове, словно тяжелый удар. И все же, превозмогая боль, Вайс
обстоятельно и точно рассказал Генриху всю историю этого спровоцированного
Дитрихом покушения.
Генрих, не прерывая, выслушал Вайса и мстительно заявил, что гестапо
сегодня же займется Дитрихом.
- Нет, - твердо сказал Вайс.
Он настоял, чтобы Генрих встретился с Лансдорфом и изложил ему все
обстоятельства покушения. При этом ни в коем случае не следует требовать
расследования дела и наказания Дитриха. Наоборот, Генрих должен придать
разговору самый миролюбивый характер. Надо убедить Лансдорфа, что Генрих
заботится только о том, как бы получше сконтактировать работу СД и абвера.
И если Лансдорф поверит, что, несмотря даже на покушение, самое
настойчивое желание Генриха - укрепить отношения с абверовцами, и не
сообщит о происшедшем в Берлин, - что ж, тогда можно считать, что он
клюнул на эту удочку.
Генрих блестяще выполнил рекомендацию Вайса. И тут немало помогла его
репутация беспечного малого, прожигателя жизни, для которого поручение
проверить работу "штаба Вали" - не более как наказание за недостаточное
послушание. Поэтому, чтобы вернуть расположение Вилли Шварцкопфа, которое
для него важнее всего, он всячески стремится привезти в Берлин хорошо
составленный отчет обследования.
Беседа с Генрихом произвела самое благоприятное впечатление на
Лансдорфа. И когда Вилли Шварцкопф позвонил ему из Берлина, чтобы
осведомиться об успехах племянника, Лансдорф так комплиментарно отозвался
о Генрихе, будто тот был и его родственником.
Когда они снова встретились, Лансдорф передал Генриху свой разговор с
Вилли Шварцкопфом и покровительственно заметил, что позволил себе в этом
разговоре несколько преувеличить достоинства его племянника, дабы еще
больше укрепить свою с ним дружбу.
Лансдорф сказал также, что Вилли Шварцкопф передал ему просьбу
бригаденфюрера СС, генерала Вальтера Шелленберга, начальника Шестого
управления, ведающего в главном имперском управлении безопасности
политической загранразведкой. Надо было подыскать Шелленбергу среди
офицеров абвера молодого, скромного и способного человека для личных
поручений.
- Эта просьба является свидетельством высокого доверия бригаденфюрера
ко мне лично, - подчеркнул Лансдорф.
Генрих спросил:
- Кого же вы наметили?
- Я полагаю, что ответ на этот вопрос получит сам бригаденфюрер.
Усмехнувшись, Генрих произнес почтительно:
- Кандидатура Иоганна Вайса могла бы свидетельствовать о вашей
проницательности. И о том, что человек, спасший мне жизнь, будет
вознагражден вами. При этом условии я могу навсегда похоронить
воспоминание о некоем печальной казусе.
Пожалуй, Лансдорф и без помощи Генриха мог прийти к такому выводу.
Шелленбергу нужен был человек, не имеющий ни родственных, ни приятельских
связей с сотрудниками других секретных служб, ни даже знакомств в Берлине.
И с этой стороны лучшую кандидатуру, чем Вайс, трудно было подобрать. Но
нагловатая настойчивость племянника Шварцкопфа невольно раздражала.
Лансдорф не смог скрыть этого чувства.
ъ- Не советую вам применять приемы, которые мы иногда используем для
особых целей, - недовольным тоном произнес он. - Я не нуждаюсь в советах,
а тем более в советах под угрозой.
- Почему же? - чистосердечно удивился Генрих. - Я чувствую себя
должником этого Вайса. Естествено, что, лишившись возможности выразить ему
признательность, я буду вынужден исполнить свой уже не личный, а служебный
долг. Доложу в Берлине, как недружелюбно отнесся ко мне другой ваш офицер,
господин Дитрих. Кстати, вы так и не собрались доложить о его проступке в
Берлин? Уж не его ли вы решили рекомендовать бригаденфюреру? Это было бы
по меньшей мере оригинально!
Лансдорф пробормотал хмуро:
- Вы напрасно пытаетесь приписать мне пристрастное отношение к кому
бы то ни было. Я руководствуюсь исключительно интересами дела и сам
предполагал остановиться на Вайсе. Я уже не однажды отмечал этого молодого
человека.
- Отлично! - Генрих склонил в коротком поклоне голову. - Я ни секунды
не сомневался ни в вашей проницательности, ни в вашем расположении ко мне
лично.
Вернувшись в гостиницу, Генрих встал в величественной позе перед
лежащим на кровати Иоганном и бодро объявил:
- Повелеваю тебе в ближайшие дни ехать со мной в Берлин. Будешь
работать у Шелленберга в качестве черт знает кого. Пред ним даже Вилли
Шварцкопф трепещет. Это один из самых опасных людей в империи. Сам Гиммлер
считает его коварство неодолимым и посему держит Шелленберга неотлучно при
себе, как верного друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307