Он приподнялся и объявил официальным тоном:
- Заключенный номер две тысячи шестнадцать, ваша вина усугубляется
дачей ложных показаний, в чем я вас сейчас и уличил посредством
неопровержимых фотодокументов.
Спустя несколько дней следователь опять вызвал Вайса. Но теперь на
допросе присутствовали еще двое в штатском. Следователь вынул из папки
новую фотографию, где Вайс был снят возле машины, на которой он ездил в
Швейцарию в качестве курьера - перевозчика ценностей.
Следователь спросил:
- Вы можете подтвердить, что на снимке именно вы?
- Кажется, похож.
- Да или нет?
Вайс промолчал.
Следователь заявил:
- Это, несомненно, вы.
На второй фотографии Вайс был заснят в швейцарском банке, а на
третьей был запечатлен документ с подписью Вайса и чиновника банка,
свидетельствующий о том, что от него, Вайса, принято десять килограммов
золота в двадцати слитках.
- Это ваша подпись? - спросил следователь.
- Но вы сказали, что Иоганн Вайс мертв, а я неизвестно кто.
- Нашим расследованием установлено, что вы Вайс - однофамилец
погибшего во время автомобильной катастрофы обер-лейтенанта Иоганна Вайса.
- И крикнул: - Встать!
Вайс нехотя поднялся.
Двое штатских тоже встали со своих мест. Один из них надел очки и
прочел по бумажке:
- "На основании статей законов (следовало перечисление) чрезвычайный
народный суд Третьей империи Иоганна Вайса, уличенного в незаконном вывозе
золота за пределы рейха, приговаривает за совершенное преступление к
смертной казни через повешение. - Добавил: - Примечание. Руководствуясь
неопровержимыми уликами и в связи с тем, что преступник не мог быть
доставлен в суд из тюремного госпиталя, где он находится, приговор вынесен
судом заочно".
- Но, мне кажется, я абсолютно здоров, - сказал Вайс.
- Сейчас это для вас уже не имеет значения, - сказал человек в
штатском, укладывая очки в футляр.
Следователь снова обратился к Вайсу:
- Я снял с вас обвинение в лжесвидетельстве, поскольку установлено,
что вы действительно носите фамилию Вайс.
Вайс поклонился и шаркнул ногой.
- Вы имеете что-нибудь сказать? - спросил следователь.
- Только два слова, - усмехаясь, заявил Вайс. - Одному из наших
агентов в Берне я оставил письмо на имя Вальтера Шелленберга, в котором
высказал предположение о возможности подобной комбинации со мной и об
опасности, грозящей мне со стороны господина Мюллера. Об этом меня
предупредил агент абвера майор Штейнглиц.
- Ну что ж, - сказал человек в штатском, - тем скорее, значит, вам
придется последовать за господином Штейнглицем.
Но Вайс заметил, что при этом его заявлении все трое "судей" украдкой
переглянулись.
Сколько Иоганн ни пытался не думать о казни, сознание не повиновалось
ему.
Он смог лишь вынудить себя не представлять подробностей, отсечь их.
Он знал, что может быть казнен немцами как советский разведчик. И все
поведение перед смертью было им продумано до мельчайших подробностей. Он
был уверен в себе и знал, что до последней минуты сумеет сохранить
достоинство советского человека, чекиста. И эта борьба до последнего
мгновения за свое достоинство должна была поглотить его целиком, заслоняя
мысль о самой смерти.
Но быть казненным в обличье Иоганна Вайса - нет, к этому он не был
подготовлен.
Самое страшное, что даже в эти предсмертные часы он не может, не
имеет права стать самим собой. Он будет казнен немцами как немец.
Гестаповцы убьют немца, сотрудника германской секретной службы, и
только.
Нелепость такой смерти терзала душу, приводила в бешенство.
Бессмысленно напрягать все свои душевные силы, готовиться к смерти,
как к некоей вершине. Он может вопить, рыдать, молить о пощаде. Он может
заниматься этим сколько угодно. Это будет только естественно для Иоганна
Вайса, ставшего жертвой борьбы двух секретных служб, жалкой жертвой грызни
между властителями рейха. И Вайсу нет нужды и не для чего сохранять
человеческое достоинство перед смертью.
Но Александр Белов все же решил отвергнуть логику таких мыслей. Ведь
существовал еще Вайс, тот Вайс, каким он стал. Ведь этот, нынешний Вайс во
многом отличался от того, прежнего, с которым он начал свой путь. Он стал
личностью в своем роде. И с этой личностью, возможно, кое-кому приходится
считаться.
Белов, взвешивая все шансы на спасение, пришел к выводу, что если бы
Иоганн Вайс, живущий в мире подлости, и пошел на сделку, то это была бы
только никчемная отсрочка, купленная ценой слабодушия. А именно к этому
понуждали Вайса двое людей, поочередно являвшихся к нему в камеру. Первый,
приторно вежливый, по-видимому юрист по образованию, приходил один раз в
неделю. Терпеливо, логично и настойчиво он убеждал Вайса сообщить все, что
ему известно о деятельности в Берне агентов тайной дипломатии Шелленберга.
За это он сулил ему помилование. С ним, воспитанным и образованным
человеком, Вайс держал себя нагло, угрожая возвездием со стороны Вальтера
Шелленберга. Юрист тихо и убежденно отвечал:
- Даже если упомянутой вам личности станет известно о месте вашего
пребывания, вряд ли она теперь проявит к вам интерес, ибо знает, что здесь
умеют заставить человека развязать язык. И в силу этих обстоятельств вы не
представляете уже никакой ценности.
- Значит, если вы меня потом и выпустите на свободу, эта личность
сделает все, чтобы расправиться со мной за длинный язык?
- Несомненно, - соглашается юрист. - Но другая личность, которая
заинтересована в вашей информации, располагает достаточными возможностями,
чтоб экспортировать вас, допустим, в Испанию.
- Чтобы там ребята Шелленберга расправились со мной?
- Это будет зависеть от вашего таланта конспиратора.
- А что мне помешает сообщить из Испании Шелленбергу, какую
комбинацию вы проделали со мной?
- Это бессмысленно. Шелленбергу своевременно будут предъявлены ваши
показания. Почему бы ему не поверить им?
- А потом он договорится с вашим главным лицом, и они сообща решат
убрать меня.
- Это произойдет не сразу. И даст вам некоторое продление жизни. -
Юрист улыбнулся, спросил: - Вы, надеюсь, заметили, насколько я с вами
откровенен? Предельно, не правда ли?
- Ну, еще бы, - сказал Вайс, - дальше некуда!
Второй человек приходил в камеру Вайса только по пятницам - в день,
когда в тюрьме производились казни и экзекуции.
Этот был низкорослый, с толтой шеей, широкоплечий, с тугим, выпуклым
пузом и неподвижным, мертво застывшим лицом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307
- Заключенный номер две тысячи шестнадцать, ваша вина усугубляется
дачей ложных показаний, в чем я вас сейчас и уличил посредством
неопровержимых фотодокументов.
Спустя несколько дней следователь опять вызвал Вайса. Но теперь на
допросе присутствовали еще двое в штатском. Следователь вынул из папки
новую фотографию, где Вайс был снят возле машины, на которой он ездил в
Швейцарию в качестве курьера - перевозчика ценностей.
Следователь спросил:
- Вы можете подтвердить, что на снимке именно вы?
- Кажется, похож.
- Да или нет?
Вайс промолчал.
Следователь заявил:
- Это, несомненно, вы.
На второй фотографии Вайс был заснят в швейцарском банке, а на
третьей был запечатлен документ с подписью Вайса и чиновника банка,
свидетельствующий о том, что от него, Вайса, принято десять килограммов
золота в двадцати слитках.
- Это ваша подпись? - спросил следователь.
- Но вы сказали, что Иоганн Вайс мертв, а я неизвестно кто.
- Нашим расследованием установлено, что вы Вайс - однофамилец
погибшего во время автомобильной катастрофы обер-лейтенанта Иоганна Вайса.
- И крикнул: - Встать!
Вайс нехотя поднялся.
Двое штатских тоже встали со своих мест. Один из них надел очки и
прочел по бумажке:
- "На основании статей законов (следовало перечисление) чрезвычайный
народный суд Третьей империи Иоганна Вайса, уличенного в незаконном вывозе
золота за пределы рейха, приговаривает за совершенное преступление к
смертной казни через повешение. - Добавил: - Примечание. Руководствуясь
неопровержимыми уликами и в связи с тем, что преступник не мог быть
доставлен в суд из тюремного госпиталя, где он находится, приговор вынесен
судом заочно".
- Но, мне кажется, я абсолютно здоров, - сказал Вайс.
- Сейчас это для вас уже не имеет значения, - сказал человек в
штатском, укладывая очки в футляр.
Следователь снова обратился к Вайсу:
- Я снял с вас обвинение в лжесвидетельстве, поскольку установлено,
что вы действительно носите фамилию Вайс.
Вайс поклонился и шаркнул ногой.
- Вы имеете что-нибудь сказать? - спросил следователь.
- Только два слова, - усмехаясь, заявил Вайс. - Одному из наших
агентов в Берне я оставил письмо на имя Вальтера Шелленберга, в котором
высказал предположение о возможности подобной комбинации со мной и об
опасности, грозящей мне со стороны господина Мюллера. Об этом меня
предупредил агент абвера майор Штейнглиц.
- Ну что ж, - сказал человек в штатском, - тем скорее, значит, вам
придется последовать за господином Штейнглицем.
Но Вайс заметил, что при этом его заявлении все трое "судей" украдкой
переглянулись.
Сколько Иоганн ни пытался не думать о казни, сознание не повиновалось
ему.
Он смог лишь вынудить себя не представлять подробностей, отсечь их.
Он знал, что может быть казнен немцами как советский разведчик. И все
поведение перед смертью было им продумано до мельчайших подробностей. Он
был уверен в себе и знал, что до последней минуты сумеет сохранить
достоинство советского человека, чекиста. И эта борьба до последнего
мгновения за свое достоинство должна была поглотить его целиком, заслоняя
мысль о самой смерти.
Но быть казненным в обличье Иоганна Вайса - нет, к этому он не был
подготовлен.
Самое страшное, что даже в эти предсмертные часы он не может, не
имеет права стать самим собой. Он будет казнен немцами как немец.
Гестаповцы убьют немца, сотрудника германской секретной службы, и
только.
Нелепость такой смерти терзала душу, приводила в бешенство.
Бессмысленно напрягать все свои душевные силы, готовиться к смерти,
как к некоей вершине. Он может вопить, рыдать, молить о пощаде. Он может
заниматься этим сколько угодно. Это будет только естественно для Иоганна
Вайса, ставшего жертвой борьбы двух секретных служб, жалкой жертвой грызни
между властителями рейха. И Вайсу нет нужды и не для чего сохранять
человеческое достоинство перед смертью.
Но Александр Белов все же решил отвергнуть логику таких мыслей. Ведь
существовал еще Вайс, тот Вайс, каким он стал. Ведь этот, нынешний Вайс во
многом отличался от того, прежнего, с которым он начал свой путь. Он стал
личностью в своем роде. И с этой личностью, возможно, кое-кому приходится
считаться.
Белов, взвешивая все шансы на спасение, пришел к выводу, что если бы
Иоганн Вайс, живущий в мире подлости, и пошел на сделку, то это была бы
только никчемная отсрочка, купленная ценой слабодушия. А именно к этому
понуждали Вайса двое людей, поочередно являвшихся к нему в камеру. Первый,
приторно вежливый, по-видимому юрист по образованию, приходил один раз в
неделю. Терпеливо, логично и настойчиво он убеждал Вайса сообщить все, что
ему известно о деятельности в Берне агентов тайной дипломатии Шелленберга.
За это он сулил ему помилование. С ним, воспитанным и образованным
человеком, Вайс держал себя нагло, угрожая возвездием со стороны Вальтера
Шелленберга. Юрист тихо и убежденно отвечал:
- Даже если упомянутой вам личности станет известно о месте вашего
пребывания, вряд ли она теперь проявит к вам интерес, ибо знает, что здесь
умеют заставить человека развязать язык. И в силу этих обстоятельств вы не
представляете уже никакой ценности.
- Значит, если вы меня потом и выпустите на свободу, эта личность
сделает все, чтобы расправиться со мной за длинный язык?
- Несомненно, - соглашается юрист. - Но другая личность, которая
заинтересована в вашей информации, располагает достаточными возможностями,
чтоб экспортировать вас, допустим, в Испанию.
- Чтобы там ребята Шелленберга расправились со мной?
- Это будет зависеть от вашего таланта конспиратора.
- А что мне помешает сообщить из Испании Шелленбергу, какую
комбинацию вы проделали со мной?
- Это бессмысленно. Шелленбергу своевременно будут предъявлены ваши
показания. Почему бы ему не поверить им?
- А потом он договорится с вашим главным лицом, и они сообща решат
убрать меня.
- Это произойдет не сразу. И даст вам некоторое продление жизни. -
Юрист улыбнулся, спросил: - Вы, надеюсь, заметили, насколько я с вами
откровенен? Предельно, не правда ли?
- Ну, еще бы, - сказал Вайс, - дальше некуда!
Второй человек приходил в камеру Вайса только по пятницам - в день,
когда в тюрьме производились казни и экзекуции.
Этот был низкорослый, с толтой шеей, широкоплечий, с тугим, выпуклым
пузом и неподвижным, мертво застывшим лицом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307