Он слишком сфокусировал на своей личности эти идеалы. Чтобы добиться их
осуществления, нам следовало пожертвовать фюрером. Принеся его в жертву,
мы с новыми силами смогли бы, объединившись, бороться за свои идеалы в
контакте с западными державами. Свои мысли я изложил на бумаге - это нечто
вроде политического завещания. И, полагаю, вместо сентиментального
послания близким, вы должны сделать все возможное для того, чтобы мое
завещание попало в руки тех, кому оно предназначено. Вы понимаете всю
важность подобного документа? В сущности, это даже не просьба, а
приказание.
Вайс возразил:
- Только в том случае, если большинство заключенных согласится
отказаться от письма родным и заменить его вашим, так сказать, завещанием.
- Но они же не согласятся! - сердито воскликнул полковник. - Здесь
слишком пестрое общество, среди них есть и такие, что придерживаются
взглядов Штауфенберга.
- А вы попробуйте ознакомить их с вашим документом, - посоветовал
Вайс. - Эти люди - тоже часть Германии, о судьбе которой вы так печетесь.
- Пожалуй, я это сделаю, - с некоторым колебанием в голосе произнес
полковник. Но потом, после долгой паузы, объявил: - Нет, здесь слишком
много нежелательных лиц. - Достал из-под матраца сложенные в тетрадку
листы бумаги, попросил: - Возьмите, - может, вы все-таки найдете способ
сохранить этот документ и передать его кому-либо.
- Я не могу гарантировать вам, - сказал Вайс, - что он попадет в руки
тем адресатам, на которых вы рассчитываете.
- Ну что ж, - согласился полковник, - пусть это будет кто угодно. -
Иронизируя над самим собой, заявил: - Очевидно, я соглашаюсь на это только
из тщеславия. Но пусть будет так.
Полковника основательно отделали на первом же допросе. Его приволокли
в камеру и бросили на пол полутрупом.
Придя в сознание, полковник сказал Вайсу:
- Я изложил им все, что говорил вам, и вот видите... - Он хотел
поднять руку к лицу, но у него не хватило сил.
- Они вам не поверили? - спросил Вайс.
- Пожалуй, поверили, - сказал полковник. - Но потребовали, чтобы я
дал сведения о генералах - участниках заговора. Я отказался: это
противоречит моим понятиям о чести.
- А о младших офицерах вы тоже ничего не сказали? - спросил Вайс.
- Как старший офицер, я имею право оценивать их всесторонне, -
туманно ответил полковник.
На следующий день полковника отвели на казнь. Он мужественно
отказался от полагающейся ему порции шнапса, так же как и от таблеток
опиума, которыми торговали надзиратели.
Прежде чем уйти, он обошел всех офицеров, каждому пожал руку и
пожелал встретить смертьь с тем же присутствием духа, как и он.
От прощания со штатскими заключенными полковник уклонился. Он ушел,
твердо ступая, и даже не оглянулся в дверях.
Гуго Лемберг сказал Вайсу, что центральная группа заговора до конца
1943 года была против убийства Гитлера - из опасения, что это развяжет
антифашистскую борьбу широких масс. Заговорщики лишь стремились добиться
отставки фюрера, чтобы придать перевороту характер законной смены главы
рейха. К тому же Даллес рекомендовал связанным с ним представителям
заговорщиков не предпринимать никаких действий до того, как армия
союзников высадится в Европе.
Покушение на Гитлера должно было совпасть с высадкой союзников. Новое
правительство Германии снимет войска с Западного фронта. Армия союзников,
оккупировав Германию, сама подавит возможность революционного
антифашистского восстания. Таким образом, войска вермахта будут
освобождены для контрудара по наступающей Советской Армии. Все силы будут
брошены на это.
- Но полковник, например, - с усмешкой сказал Гуго, - был противником
капитуляции Германии перед США и Англией. По его мнению, она могла быть
воспринята как общее военное поражение Германии. Он был и против оккупации
страны англо-американскими войсками: подавить антифашистские силы должна,
по его мнению, сама германская армия, внушив таким способом народным
массам надлежащее уважение к новому германскому правительству. Наивность
солдафона! - насмешливо заключил Гуго.
- Разве? - усомнился Вайс.
- Безусловно. Дело в том, что нам, военным, с самого начала следовало
опереться на наиболее влиятельные силы Германии, тогда наш путч имел бы
все необходимые гарантии.
- Что же это за силы?
- Промышленные круги рейха, - сказал Гуго. - Но, увы, многие из этой
среды были против смены Гитлера. Они хорошо помнили, как решительно он в
свое время расправился с коммунистическим движением. И с какой смелостью и
последовательностью осуществил полное подчинение сил нации экономическим
интересам магнатов промышленности. Кроме того, - понизил голос Гуго, - мне
кажется, до сведения Гиммлера дошло, что некоторые наши генералы
колебались, признать ли его новым фюрером рейха или не признать. А ведь им
было известно, что та кандидатура имела решительную поддержку со стороны
правящих кругов США и Англии. И я предполагаю, что если бы покушение на
Гитлера прошло успешно, Гиммлер незамедлительно обрушил бы на большинство
участников заговора всю мощь карающих сил СС с гестапо.
- Значит, заговор безнадежен?
- Нет, почему же? - угрюмо возразил Гуго. - Если бы, как предлагал
Штауфенберг, мы объединились с широким демократическим фронтом, возможно,
все было бы иначе. Но я не за т а к у ю Германию, я противник такой
Германии.
- А немецкий народ какую предпочел бы Германию?
- Народ только тогда надежный фундамент для здания государства, когда
он прочно утрамбован сильной властью. - Широко обведя рукой нары, на
которых лежали заключенные, Гуго со злой насмешкой заявил: - Если бы
сейчас здесь вдруг оказался русский коммунист, представляю, как бы он
злорадствовал.
- Почему же? - спросил Вайс.
- Потому, - ответил Гуго, - что русским нужен Гитлер как ненавистный
символ самой Германии, как мишень. А мы не смогли лишить их этой мишени...
- Наивно! - сказал Вайс. - Вы хотели сменить фюрера Гитлера на фюрера
Гиммлера. Мишень же Советской Армии - немецкий фашизм. Вы сами это отлично
знаете из перехватов заявлений советского правительства.
- Да, пожалуй, - уныло согласился Гуго. - Действительно, больше всего
мы боялись не того, что верные Гитлеру части СС могут уничтожить нас, а
того, что убийство Гитлера будет воспринято как сигнал к революционному
восстанию. Мы боялись и того, что советские войска нанесут окончательное
поражение нашей армии прежде, чем американские и английские части начнут
продвигаться по нашей территории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299 300 301 302 303 304 305 306 307