— Перед вами открыты теперь все пути. А что я? Пылинка! Больше ничего!
Она близко придвинулась к Паулю.
— Какое счастье для Рут, что вы наконец вернулись!
— Вы думаете?
— Да, как она ждала вас!
Приманка была брошена наобум, но удачно.
— Правда! Но почему именно меня? Есть ведь и другие.
— Кто, например?
— Ну, скажем, Пийбер или еще кто-нибудь.
— Вы шутите. Как можно сравнивать его или других с вами.
Белле удалось пощекотать самолюбие Пауля, и она продолжала разговор в том же духе, давая понять, как счастлива она сама, гуляя здесь и беседуя с Паулем.
— Уже тогда, когда я увидела вас впервые... Ах, если бы вы знали...
Пауль прервал ее:
— Но, госпожа Ките, вы забываете о вашем муже...
— О моем муже? Ах, я ни на минутку не могу забыть о нем. Ни на минутку! Тем более сейчас, когда он так несчастлив.
— А что с ним?
— Разве вы не заметили, что он совершенно утерял свою прежнюю живость? Я напрасно стараюсь утешить его. Он впал в черную меланхолию. Скорбит о своем дяде...
Этот дядя, как рассказала далее Белла, жил в Хельсинки и недавно умер от рака. Он был большим книголюбом, и у него имелись такие эстонские издания, которые давно считали пропавшими — кажется, еще с шестнадцатого века. Биллем готов принести их в дар государству, если сможет заполучить их. Но как пробраться туда через залив? Ведь это теперь очень сложно.
— Это можно, пожалуй, уладить, — сказал Пауль.
— Правда? Может быть, вы сами сумели бы оказать нам содействие?
— С удовольствием. Дайте мне адрес вашего покойного дяди и все нужные документы.
— О, это совсем не так просто, — сказала Белла и на минутку задумалась. — Свои самые редкие издания дядя перед смертью отдал на хранение одной даме, своей близкой знакомой. Их может получить у нее только Вильям, никто другой.
— Дядя ваш был очень предусмотрителен! — заметил Пауль. — Все же я попытаюсь сделать, что возможно.
— Как я была бы благодарна вам, если бы мы с вашей помощью раздобыли себе заграничные паспорта!
— И вы тоже хотите уехать?
— Без меня муж совершенно беспомощен. Один он ничего не сумеет сделать.
— Значит, всей семьей? Нет, это неудобно. Похоже на то, будто вы оба хотите бежать с родины.
— Бежать с родины? Мы? — точно ужаленная, вскинулась Белла. — И в мыслях не было! Тем более теперь. Нет, честное слово, мы твердо решили остаться здесь, будь что будет.
— Разве это нужно решать? Госпожа Ките, не проговорились ли вы?
— Вы нас считаете какими-то преступниками, — возмущенно возразила Белла. — Боюсь, что вы не поверили даже тому, что я рассказала о дяде Вильяма. Но я могу показать вам его письма, завещание... Все это существует. Стыдно подозревать людей безо всякого основания!
В глазах Беллы сверкнул гнев.
— Но почему вы пришли в такое раздражение? Может быть, я попал в точку?
Белла раскрошила веточку на мелкие кусочки и принялась бросать их в воду. Почувствовав, что Риухкранд разгадал ее, не верит ей и весь ее план провалился, она с равнодушным видом принялась напевать какой-то неопределенный мотив.
Ах, как она жаждала отомстить этому человеку!
— Куда же девались другие? — спросила она вдруг, оглядываясь и меняя разговор. — Рут... Пийбер?.. Всегда они так... — Белла не закончила фразы.
— Как?
— Стараются остаться вдвоем и исчезнуть.
— Но они вовсе не вдвоем, — спокойно ответил Пауль.
— Иногда полезно бывает замести следы.
— Что вы хотите сказать этим? — холодно спросил Пауль. — Что Рут заметает следы? Я не позволю говорить о ней дурно.
— А обо мне вы позволяете себе думать дурно?
— Да, если вы сами даете повод к этому...
— Чем же?
— Хотя бы ложью.
— Когда это я лгала? — оскорбленно воскликнула Белла.
— Не будем говорить об этом! Вам самой лучше знать.
Белла покраснела — не столько от стыда, сколько от гнева.
— Я считала вас джентльменом.
Их окликнули. Пауль ответил. На повороте реки из-за кустов показалась Рут вместе со всем обществом.
— Куда вы пропали! — крикнула она, не скрывая своей радости.
Белла была серьезна и молчалива.
Не имело смысла задерживаться в Метсакуру. Хотя до поезда еще оставалось время, но Китсы поторопились с уходом. Пийбер не прочь был поехать позднее, но так как его не уговаривали остаться, и он счел за лучшее удалиться.
Рут и Пауль проводили гостей до ближайшего поворота и повернули обратно.
— Наконец-то одни! — прошептала Рут. - Как я ждала этой минуты!
Напрасно дожидались их дома. Линда усердно готовила ужин, Роберт беспокойно расхаживал по саду, наконец взял книгу и уселся в плетеном кресле. Но из чтения ничего не вышло — не давали покоя комары.
Прошел час, другой. Уже стемнело, еда остывала на плите. Врехмя от времени Роберт выходил за ворота, но там слышалось только журчание реки, а если сквозь него и прорывались человеческие голоса, то это были не голоса тех, кого ждали.
— Куда они пропали так надолго?
— Может, уехали вместе с гостями?
— С них станется...
— До каких пор мы будем ждать? Уже поздно.
За ужином супруги обменялись лишь немногими словами. Они сами не замечали своей молчаливости.
— Хотя бы жакет накинула, — сказала Линда. — Ведь она в одном тоненьком платье.
— Да, и уже стемнело, — рассеянно ответил Роберт.
Но Пауль с Рут не замечали ни холода, ни темноты. Ведь летняя ночь так коротка, а сказать друг другу надо так много.
— Как хорошо, что ты приехал, — сказала Рут, опираясь о Паулеву руку. — Я рада не только за себя, но и за отца. Я замечаю, что у отца нет прежней уверенности, он чувствует себя одиноким, нуждается в поддержке. Поговорил бы ты с ним... Я видела, как он обрадовался тебе.
— А что с ним? Не повлияли ли на него друзья, которые его посещают? Чего ради, например, притащились сюда эти Китсы?
— Я тебя не понимаю. Неужели знакомым уж и в гости нельзя приехать?
— Знакомым? Но кто такие этот Ките со своею Беллой! Разве не враги? И не только тебе, или мне, или твоему отцу... Они относятся враждебно ко всему, за, что мы боремся. А теперь они еще вдобавок хотят удрать за границу. А Белла? Фальшива с начала до конца. Врет так, что слушать тошно. А Пийбер? Ты часто встречалась с ним?
— Ну и ревнивец! — плутовато ответила Рут. — Если бы я так ревновала к твоей куропаточке...
Пауль рассердился:
— Как ты можешь сравнивать Аделе Пюви с Пийбе- ром? Она сочувствует и помогает нам всеми силами, а этот прихвостень соцов только и знает, что молоть меньшевистский вздор...
— Странные ты говоришь вещи!
Во время размолвки сказаны были еще кое-какие колкие слова. Так уж водится, что любовь часто сама ищет столкновений, чтобы затем еще более утвердить себя. Это было известно еще древним грекам:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116