Биллем улыбнулся. Расово-почвенная идеология гостя не совсем подходила к его культу абстрактного духа, - но что из того?
— А кроме того, — продолжал Шефер, — их молодежь нам гораздо ближе, чем ваша; ей больше приходилось жить и учиться в наших трудлагерях. У нее нет к нам недоверия. Я там чувствую себя как дома. Там умеют разжечь вражду и ненависть к коммунистам. Но это я говорю вам так, приватно. Вы ведь знаете, что официально... Договор. Что поделаешь? Ах, да, письмо, письмо...
Еще раз обшарив карманы, он пошел в переднюю и, найдя письмо в кармане своей бараньей шубы, вернулся.
Биллем сразу узнал на конверте почерк Муйдре. Уж не жене ли адресовано письмо? Нет, ему все же.
— Значит, вы прибыли с самого фронта? Интересно! Расскажите же — каковы перспективы?
1 Кровь, почва.
— Перспективы? О, наилучшие, наиблестящие!
Шефер принялся расписывать эти перспективы такими
радужными красками и с таким увлечением, что Биллем, забыв о письме, слушал его разинув рот. Сплошь-мощные удары и небывалые победы! Задор драки так велик, что мороз никого не беспокоит, хотя холода там отчаянные: плевок замерзает на лету. Со дня на день можно ожидать событий колоссальной важности!
— Как только на Западе заключат перемирие, армия врежется в Россию, словно нож в масло! — хвастливо заключил Шефер.
— Что вы говорите! — воскликнул Биллем.
— Честное слово!
— Неужели это возможно?
— А почему бы и нет? Рассудите сами: какой смысл англичанам и французам воевать с нами?
— Но англичане все же показали себя джентльменами по отношению к полякам. Сдержали слово.
Шефер презрительно хмыкнул.
— Поляки? С этой расой сентиментальничать нечего! Боже милостивый, где они теперь, эти ваши поляки? Где их Польша? Слава богу, что там хоть нашлось жизненное пространство для репатриированных из Прибалтики немцев... Англичане? К чему нам истреблять друг друга? Как будто у нас нет общих врагов? Или французы? Какой смысл нам воевать с ними ? Они ведь показали, что могут сами справиться со своими коммунистами. Нет, они заслуживают перемирия. Особенно теперь, когда они помогают Маннергейму. Ради него они даже загрузили полностью свои военные заводы...
— Разве их военные заводы не работали во время войны? — спросил Ките, подумав, что Шефер решил просто блеснуть парадоксом.
— Работали, но не на полную мощность. Ничего удивительного: во французском правительстве наших сторонников больше, чем вы полагаете. А где их нет? Они есть даже у вас в правительстве.
Все же речь о перемирии показалась Китсу сомнительной. Врет ли Шефер или у него имеются закулисные сведения? Последнее представлялось более правдоподобным, потому что Шефер уже принялся распространяться о стратегических планах финнов с такой уверенностью, словно побывал в их генеральном штабе.
— Конечно, — сказал он, — финны взяли на себя очень тяжелую задачу. Но они не одиноки. Когда они осенью затягивали переговоры в Кремле, то у них были для этого основания. Им нужно было заручиться гарантиями в Германии, в Англии, во Франции, в Америке. И они получили эти гарантии.
— Вы говорите, даже в Германии?
— А как же ? У нас нет основания откалываться от других. Разве еще в Мюнхене нам не продемонстрировали достаточно доброй воли? Отчего бы теперь не продолжить это сотрудничество в Хельсинки?
Шефер с жаром стал объяснять, насколько важен Северный фронт, который скоро охватит и Прибалтику и к которому затем присоединится на юге другой фронт, Кавказский. Таким образом, Россия будет зажата с двух сторон в тиски. А заботу о Центральном фронте возьмет на себя Германия. О, финнов поддерживают вовсе не ради их прекрасных глаз! Однако сама помощь колоссальная! Американцы и англичане посылают пропасть оружия, танков и самолетов. В порту Франции со дня на день ожидают отправки пятьдесят тысяч моторизованной, пехоты. Их перебросят через Норвегию. Гитлер, безусловно, учтет эту готовность к жертвам.
Шефер воодушевился. Во время разговора он не мог усидеть на месте и все время вскакивал.
— А как англичане? — спросил Биллем.
— Англичане? В ближайшее время в Финляндию прибудут сто тысяч англичан! Сами теперь видите, куда переносится центр тяжести войны! Договор нас пока связывает, конечно. Впрочем, он нам не очень-то помешает. Всякий договор имеет силу лишь до тех пор, пока его не разорвут.
Ките спустил ноги на пол. Ему тоже не сиделось спокойно, он покашливал и, не переставая, курил. Н-да, сто тысяч англичан прямо тут, под самым боком! Это вам уже не шуточки, черт подери!
Биллем поставил на стол вермут и четырехгранную бутылку шотландского виски.
— Какого вам налить?
Гость указал на вермут.
— Предпочитаете наше отечественное?
Гость улыбнулся.
— Что там отечественного? Разве что бутылка да этикетка. Верней даже одна бутылка, потому что фирма тоже немецкая — «Лушер и Матизен».
Китса слегка задело такое высокомерное отношение к качеству вина.
— А вы не знали? Я вижу, вы профан в торговом деле.
Шефер пустился в объяснения. Здешние немецкие
виноделы посылают свой «вермут» в Италию «для очистки». На самом деле в Италию отправляются бочки с чистой водой, а возвращаются они с настоящим вермутом «Мартини и Росси». Так фирме удается избавляться от пошлины и наживать на этом бешеные деньги.
— Это же надувательство?
— Нет, это коммерция... А что вы будете пить? Все держитесь английской ориентации?
Да, Ките держался виски с содовой.
— За наше будущее сотрудничество! Но разрешите узнать — где ваша супруга?
Какими ничтожными показались теперь Виллему недавние капризы жены! Сущее ребячество! Боже мой, что только происходит и еще может произойти на свете, а они тут препираются друг с другом! Белла! Где Белла?
Биллем побежал в соседнюю комнату. Белла как раз продевала в уши золотые серьги с конусообразными подвесками. На ней было зеленое шелковое платье, еще сильнее подчеркивавшее ее бледность и хрупкость.
— Выходи же наконец, доктор Шефер ждет. Знаешь, какие новости привез нам наш далекий гость из Финляндии?
— Из Финляндии? В самом деле?
— Ну, хватит наряжаться. Идем, идем!
Когда Белла вошла и, прищурившись, взглянула сквозь ресницы на гостя, тот сразу вскочил, чтоб приложиться к ее ручке. Белла приняла светски-невозмутимый вид. Но едва она заметила на столе конверт и узнала почерк Муйдре, как ее возбуждение прорвалось наружу. О, письмо? Уж не ей ли ? Нет, Виллему.
Пока Шефер беседовал с Беллой, Биллем взял со стола конверт и подошел к окну. В конверте оказались две корреспонденции для газет, несколько фотоснимков и, наконец, письмо к Виллему. Это было сплошное «ура» от начала до конца. Муйдре писал о разных похождениях и переделках, о громадных вспомогательных войсках, которых ждут со дня на день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116