Как ненавидел сейчас Пауль людей, которые, быстро загораясь, в первом порыве готовы горы сдвинуть, а потом быстро угасают и отступают перед трудностями. Хотя он мало знал Милиствера, он готов был и его причислить к подобному сорту людей. К такому легкомыслию Пауль относился тем более нетерпимо, что и у себя замечал порой этот недостаток.
— Делайте со мной, что хотите, — извиняющимся тоном продолжал Милиствер, — но так быстро я не смогу подготовиться. Нельзя ли отложить лекцию на недельку, другую? Вы и сами видите, как я занят.
— Значит, вы попросту решили подвести нас? — язвительно спросил Пауль.
— Нет, боже упаси! Но может быть, вам удастся заменить пока эту лекцию другой? Недели через две, да, тогда пожалуйста. К тому же тема моего доклада такова, что не мешало бы обсудить ее сначала в более узком кругу!..
— Никакой отсрочки и никакого обсуждения в более узком кругу! — решительно возразил Пауль. — Вы должны сдержать слово, и точка.
Пауль не шел ни на какие уступки. Атмосфера этой категорической необходимости, видимо, как раз и нужна была Милистверу, чтобы со всем усердием приняться за подготовку к лекции, заимствуя время у ночей. Он перестал возражать и соглашался на все.
Пауль взглянул на часы. Он снова опаздывал на работу. Нужно было спешить.
На своем рабочем столе он нашел пачку рукописей, за корректуру которых сразу же пришлось приняться. Одна статья была посвящена Рабочему культурно-просветительному обществу. Кровь ударила Паулю в голову* когда он начал читать ее. Там было написано* будто «салонные коммунисты» в последнее время снова подняли голову и пытаются использовать в своих интересах недавно основанное Рабочее культурно-просветительное общество. Там они выступают с речами и докладами, подрывая существующий строй, религию и мораль. К счастью, сами рабочие невысоко ценят подобные выступления, зато с нетерпением ждут докладов на темы, более близкие к жизни, например, о социальном законодательстве, о конституции, о рабочей палате. Нужно наконец, оставить в покое всевозможные диалектики, которые не по зубам даже профессорам философии и потолковать уж лучше о таких практических предметах как разведение кроликов, домашнее приготовление кефира и прочее. Пауль почувствовал, как сердце его заколотилось. Он еще раз прочел статью и самовольно принялся сокращать ее. Пусть поднимают потом крик, если угодно.
Кто мог быть автором этой пачкотни? Судя по почерку Муйдре. Разговор о кроликах сразу раскрыл все карты. Оставалось лишь неизвестным позаимствовал ли Муйдре эту тему у полицейского комиссара или тот у Муйдре.
Каждый раз когда мальчик приносил из типографии пачку новых гранок Пауля пронизывала горячая дрожь. Кто знает какая еще гадость содержится в них? И нужно же было чтобы именно ему Паулю приходилось следить за тем чтобы во все эти бредни и фальшивки не закралось опечаток? Нет, придется поискать более чистой работы.
Он отправился к Рут, чтобы излить ей свое сердце. Еще издали увидев свет, проникавший в вырезанные в виде сердечка отверстия в ставнях ее комнаты он повеселел и прибавил шагу.
В маленькой комнатке Рут сидел Пийбер... Он так уютно уселся в мягком кресле что здороваясь с Паулем даже поленился приподняться.
Рут сразу заметила дурное настроение Пауля как умела постаралась улучшить его. Она принесла чаю варенья печенья зажгла вместо холодноватого верхнего освещения настольную лампу под кремовым абажуром погружавшую комнату в приятный мягкий свет и ласково поглядела на Пауля.
- Вы уже знаете новый состав правительства? — спросил Пауль.
— А вы? — ответил Пийбер вопросом.
Он сгорал от любопытства. Даже кусок печенья застрял у него во рту а рука с чашкой чая опустилась на колени.
Услышав, что ничего собственно не изменилось кроме нескольких имен он почувствовал разочарование. Как же
так? Ведь можно было ожидать ослабления нынешнего режима?
Он задумался, и губа у него отвисла.
— Но все же, — произнес он наконец, — премьер-министр и министр иностранных дел — эти руководящие силы в правительстве — новые. Тем более что они побывали в Москве, где подписали пакт. Не верится, чтобы они относились недоброжелательно к Советскому Союзу. Может быть, это все же означает перемену курса?
— Не верится, говорите вы ? Ожидаете изменения курса? Ошибаетесь, господин Пийбер, глубоко ошибаетесь! Вам хорошо должно быть известно, кто эти новые люди. Министр иностранных дел? Найдется ли хоть одно иностранное правительство, перед которым этот человек не пресмыкался? А военный министр ? Тот самый начальник штаба, который 'нынешним летом запродал нашу армию генералу Халд еру? Или новый министр промышленности и торговли Потерман? Козел' в огороде! Мастер махинаций, мошенник' с судимостью—чего вам еще? Недурной букет, нечего сказать! Какого же вы ожидаете нового курса? Наоборот, как бы еще крепче не сжали клещи!
Понимая, что Рут сочувствует Риухкранду, Пийбер не стал спорить. Он согласился, что следовало действительно образовать более радикальное правительство, так как народ едва ли останется доволен данным составом.
— Это просто издевательство над народом! — воскликнул Пауль. — Народ воспринимает это как вызов!
Ему не понравилась уступчивость Пийбера, ему хотелось вызвать его на спор, раздразнить, рассердить его, чтобы он убрался отсюда и они с Рут остались одни.
Однако Пийбер уютно сидел в глубоком кресле и даже не думал уходить. Вежливо поблагодарив он принял из рук Рут новую чашку горячего чая и принялся неторопливо размешивать его.
— Вы знаете Муйдре, Виллибальда Муйдре? — спросил вдруг Пауль.
— Знаю. А что?
— Если не ошибаюсь, он ваш хороший друг?
Пийбер не знал, к чему клонит Риухкранд, и промямлил в ответ что-то неопределенное:
— Друг или...
— Всегда отлично одет. С хорошим вкусом. Вежливый. Пишет хорошо. Тонкая штучка во всех отношениях. Не правда ли?
— С дамами изысканно вежлйв, — дополнил Пийбер аттестацию Пауля. — Безупречен, ничего не скажешь. К тому же пишет в хорошем стиле. Позавидовать можно.
— Тем лучше, - сказал Пауль. - У меня к вам просьба. Когда вы его увидите, скажите ему, что от него с нетерпением ждут одну статью. Именно — о разведении кроликов.
Губы Пийбера растянулись в улыбке. Рут удивленно взглянула на Пауля.
— Да, серьезно, о разведении кроликов. Он же специалист по этой части.
— Не слыхал. Муйдре - и кролики?
— Вот именно. Значит, вы напомните ему? Только непременно! — попросил' Пауль так серьезно и настойчиво, что улыбка Пийбера сделалась неуверенной, как будто он увидел перед собой свихнувшегося человека, с которым следует соблюдать осторожность.
— Я могу передать — пробормотал он смущенно, - но я не понимаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
— Делайте со мной, что хотите, — извиняющимся тоном продолжал Милиствер, — но так быстро я не смогу подготовиться. Нельзя ли отложить лекцию на недельку, другую? Вы и сами видите, как я занят.
— Значит, вы попросту решили подвести нас? — язвительно спросил Пауль.
— Нет, боже упаси! Но может быть, вам удастся заменить пока эту лекцию другой? Недели через две, да, тогда пожалуйста. К тому же тема моего доклада такова, что не мешало бы обсудить ее сначала в более узком кругу!..
— Никакой отсрочки и никакого обсуждения в более узком кругу! — решительно возразил Пауль. — Вы должны сдержать слово, и точка.
Пауль не шел ни на какие уступки. Атмосфера этой категорической необходимости, видимо, как раз и нужна была Милистверу, чтобы со всем усердием приняться за подготовку к лекции, заимствуя время у ночей. Он перестал возражать и соглашался на все.
Пауль взглянул на часы. Он снова опаздывал на работу. Нужно было спешить.
На своем рабочем столе он нашел пачку рукописей, за корректуру которых сразу же пришлось приняться. Одна статья была посвящена Рабочему культурно-просветительному обществу. Кровь ударила Паулю в голову* когда он начал читать ее. Там было написано* будто «салонные коммунисты» в последнее время снова подняли голову и пытаются использовать в своих интересах недавно основанное Рабочее культурно-просветительное общество. Там они выступают с речами и докладами, подрывая существующий строй, религию и мораль. К счастью, сами рабочие невысоко ценят подобные выступления, зато с нетерпением ждут докладов на темы, более близкие к жизни, например, о социальном законодательстве, о конституции, о рабочей палате. Нужно наконец, оставить в покое всевозможные диалектики, которые не по зубам даже профессорам философии и потолковать уж лучше о таких практических предметах как разведение кроликов, домашнее приготовление кефира и прочее. Пауль почувствовал, как сердце его заколотилось. Он еще раз прочел статью и самовольно принялся сокращать ее. Пусть поднимают потом крик, если угодно.
Кто мог быть автором этой пачкотни? Судя по почерку Муйдре. Разговор о кроликах сразу раскрыл все карты. Оставалось лишь неизвестным позаимствовал ли Муйдре эту тему у полицейского комиссара или тот у Муйдре.
Каждый раз когда мальчик приносил из типографии пачку новых гранок Пауля пронизывала горячая дрожь. Кто знает какая еще гадость содержится в них? И нужно же было чтобы именно ему Паулю приходилось следить за тем чтобы во все эти бредни и фальшивки не закралось опечаток? Нет, придется поискать более чистой работы.
Он отправился к Рут, чтобы излить ей свое сердце. Еще издали увидев свет, проникавший в вырезанные в виде сердечка отверстия в ставнях ее комнаты он повеселел и прибавил шагу.
В маленькой комнатке Рут сидел Пийбер... Он так уютно уселся в мягком кресле что здороваясь с Паулем даже поленился приподняться.
Рут сразу заметила дурное настроение Пауля как умела постаралась улучшить его. Она принесла чаю варенья печенья зажгла вместо холодноватого верхнего освещения настольную лампу под кремовым абажуром погружавшую комнату в приятный мягкий свет и ласково поглядела на Пауля.
- Вы уже знаете новый состав правительства? — спросил Пауль.
— А вы? — ответил Пийбер вопросом.
Он сгорал от любопытства. Даже кусок печенья застрял у него во рту а рука с чашкой чая опустилась на колени.
Услышав, что ничего собственно не изменилось кроме нескольких имен он почувствовал разочарование. Как же
так? Ведь можно было ожидать ослабления нынешнего режима?
Он задумался, и губа у него отвисла.
— Но все же, — произнес он наконец, — премьер-министр и министр иностранных дел — эти руководящие силы в правительстве — новые. Тем более что они побывали в Москве, где подписали пакт. Не верится, чтобы они относились недоброжелательно к Советскому Союзу. Может быть, это все же означает перемену курса?
— Не верится, говорите вы ? Ожидаете изменения курса? Ошибаетесь, господин Пийбер, глубоко ошибаетесь! Вам хорошо должно быть известно, кто эти новые люди. Министр иностранных дел? Найдется ли хоть одно иностранное правительство, перед которым этот человек не пресмыкался? А военный министр ? Тот самый начальник штаба, который 'нынешним летом запродал нашу армию генералу Халд еру? Или новый министр промышленности и торговли Потерман? Козел' в огороде! Мастер махинаций, мошенник' с судимостью—чего вам еще? Недурной букет, нечего сказать! Какого же вы ожидаете нового курса? Наоборот, как бы еще крепче не сжали клещи!
Понимая, что Рут сочувствует Риухкранду, Пийбер не стал спорить. Он согласился, что следовало действительно образовать более радикальное правительство, так как народ едва ли останется доволен данным составом.
— Это просто издевательство над народом! — воскликнул Пауль. — Народ воспринимает это как вызов!
Ему не понравилась уступчивость Пийбера, ему хотелось вызвать его на спор, раздразнить, рассердить его, чтобы он убрался отсюда и они с Рут остались одни.
Однако Пийбер уютно сидел в глубоком кресле и даже не думал уходить. Вежливо поблагодарив он принял из рук Рут новую чашку горячего чая и принялся неторопливо размешивать его.
— Вы знаете Муйдре, Виллибальда Муйдре? — спросил вдруг Пауль.
— Знаю. А что?
— Если не ошибаюсь, он ваш хороший друг?
Пийбер не знал, к чему клонит Риухкранд, и промямлил в ответ что-то неопределенное:
— Друг или...
— Всегда отлично одет. С хорошим вкусом. Вежливый. Пишет хорошо. Тонкая штучка во всех отношениях. Не правда ли?
— С дамами изысканно вежлйв, — дополнил Пийбер аттестацию Пауля. — Безупречен, ничего не скажешь. К тому же пишет в хорошем стиле. Позавидовать можно.
— Тем лучше, - сказал Пауль. - У меня к вам просьба. Когда вы его увидите, скажите ему, что от него с нетерпением ждут одну статью. Именно — о разведении кроликов.
Губы Пийбера растянулись в улыбке. Рут удивленно взглянула на Пауля.
— Да, серьезно, о разведении кроликов. Он же специалист по этой части.
— Не слыхал. Муйдре - и кролики?
— Вот именно. Значит, вы напомните ему? Только непременно! — попросил' Пауль так серьезно и настойчиво, что улыбка Пийбера сделалась неуверенной, как будто он увидел перед собой свихнувшегося человека, с которым следует соблюдать осторожность.
— Я могу передать — пробормотал он смущенно, - но я не понимаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116