Пришлось
выгребать сажу из дымохода и вьюшек.
Довольный результатами своих трудов, Пауль скинул пиджак и побежал на реку, чтобы умыться. Там он снял и рубашку и выполоскал ее.
Слегка обогревшись на солнышке, Пауль надел пиджак на голое тело, бросил взгляд на дачу и с мокрой рубашкой в руке зашагав к мостику.
Комнаты на даче были уже подметены и убраны, а тот, кого поджидала девушка, все не шел. Куда девался этот молодой человек? Неужели он ушел не попрощавшись? Не может быть! Уж не случилось ли с ним несчастье? Вздумал искупаться, а вода сейчас ледяная, судорогой свело ноги, и он пошел ко дну. В сердце девушки закралась тревога, покой был нарушен.
Бросив мыть окно, она спустилась к реке. Вода, пенясь и кружа над омутами, стремительно текла мимо и загадочно молчала. Где же он?
Медленно возвращаясь, девушка с надеждой взглянула на дачу: может, помощник ее уже там? Но в комнатах было пусто, а очаг потух. Дейушка разгребла золу и раскидала головешки. Взлетел легкий серебристый пепел, и под ним затеплился лиловатый огонек.
Так она сидела там, глядя в огонь и мечтая бог знает о чем. Но потом вдруг вскочила и, сказав себе: «Глупости, все это глупости!» — снова принялась за мытье окон.
А Пауль вернулся в город, и его жизнь потекла по-прежнему, только вот былого душевного спокойствия как не бывало. Что бы он ни делал — читал ли в редакции корректурные листы, ходил ли по улице или беседовал с кем- либо, — ему все виделись каштановые кудри, нежное лицо, доверчивые голубые глаза. Но он не знал даже имени девушки, так разбередившей его душу. Просто забыл спросить.
К счастью, несколько дней спустя Пауль увидел на улице свою незнакомку. Он встретил ее в сопровождении доцента Пийбера, которого знал. Девушка остановилась и протянула Паулю руку:
— Разрешите поблагодарить вас. Вы тогда будто сквозь землю провалились. И познакомьтесь, пожалуйста.
— Если не ошибаюсь, мы уже знакомы, — сказал Пийбер и, сославшись на спешные дела, извинился и ушел. Кто знает, почему он так заторопился — то ли хотел показать свою деликатность, то ли ему не понравилась эта встреча.
Оставшись вдвоем с девушкой, Пауль сказал:
— Но ведь и с вами я не знаком.
— Да, правда. Зовите меня просто Рут. Но скажите-ка: почему вы в тот раз так неожиданно исчезли? Я все ждала, ждала...
— Мавр сделал свое дело, мавр мог уйти.
— У меня были с собой бутерброды, я чай вскипятила...
— Что ж, если позволите, я как-нибудь приду к вам на
чай.
— Правда, придете?
— Непременно.
Болтая о том, о сем, бродя наугад по улицам, они и не заметили, как прошло время. И когда Пауль наконец явился на работу, оказалось, что он опоздал на час.
С тех пор редко проходил день, чтобы они не встретились. И когда родители Рут переехали на дачу, девушка всегда находила предлог, чтобы хоть на несколько часов отлучиться в город. А в выходные дни Пауль спозаранок приезжал в деревню и оставался, здесь допоздна.
Рут оказалась девушкой с восприимчивой душой, с непредвзятыми взглядами и ясным умел. С нею Пауль чувствовал себя просто. Не так обстояло дело с родителями Рут. Самолюбивому Паулю казалось, будто профессор Кянд относится к нему свысока, а супруга его Линда — даже как-то подозрительно, и потому он старался избегать их общества.
Перед отъездом на лагерный сбор Пауль приехал в Мет- сакуру с вечерним поездом, чтобы попрощаться с Рут.
Они пошли на высокий, крутой берег у излучины реки, видом с которого любовались еще в первую свою встречу. Солнце уже село, и над ним, словно пламя над горном, пылал закат. Снизу доносилось журчание быстрой реки и временами веяло влажной прохладой. Рут была в легком летнем платье, ей стало зябко, и, чтоб согреться, она подвинулась к Паулю.
— Надо же, чтоб ты уехал в такую дивную летнюю пору, — вздохнула она.
— Видно, где-то понадобилось пушечное мясо...
— Не говори так!
— Ты будешь меня ждать? — спросил Пауль.
— Буду, — тихо ответила Рут. — А ты меня не забудешь?
— Как ты можешь так думать! Мы друг для друга не случайные встречные.
— Даже если и случайные..» Все равно эти дни навсегда останутся для меня самыми прекрасными.
— Будут и еще прекраснее.
— Но вряд ли такие же беззаботные;
— Ты боишься забот?
— Нет, но...
— Что <<но»?
— Я боюсь другого... Как бы с тобой чего не случилось.
Рут заметила вдруг, что они сидят на самом краю обрыва, и попыталась встать. Но тут Пауль схватил ее в объятия и, прижав к себе, стал горячо целовать.
— Ты с ума сошел! — вырываясь из его объятий, вздохнула Рут. — Мы же упадем вниз! Пусти, Пауль, пусти!
Она и сама не знала, чего больше страшилась — Пауля или крутого обрыва. Кажется, все же обрыва, так как, стараясь удержаться, она обхватила руками шею Пауля.
Когда Пауль уехал, Рут принялась ждать от него писем.
Как-то раз она явилась к обеду в необычно дурном настроении.
— Что с тобой? — спросила мать.
— А что?
— Ты чем-то расстроена.
— Да, — ответила Рут, еле сдерживая слезы.
Она получила от Пауля письмо, в котором тот рассказал о своем столкновении с начальством и последовавшем наказании — трех сутках карцера.
— Наверно, он их заслужил, — сказала мать.
В тоне матери чувствовалось злорадство. Это подлило масла в огонь.
— Откуда ты знаешь? — запальчиво спросила Рут.
— Без причины никто не накажет, тем более генерал.
— По-твоему, рядовой всегда виноват? А начальство всегда право? Даже такой прощелыга, как Винналь? Странно, очень странно!
— Ну конечно, твой Пауль всегда прав! — в прежнем тоне ответила мать.
— Оставь Пауля в покое!
— Подумаешь, святыня какая!
Рут вскочила и, хлопнув дверью, убежала к себе наверх.
— Зачем ты ее обидела! — упрекнул профессор жену.
— А что я сделала? Ей в последнее время слова нельзя сказать. Будто сглазили девчонку.
— Зачем вмешиваться в ее дела?
Профессор очень любил дочь и, верный своим либеральным взглядам, не желал стеснять ее свободу. Не дай бог, конечно, чтобы дочь ступила на скользкую дорогу, — но можно ли заподозрить в чем-то плохом ее искреннюю и, несомненно, чистую симпатию к Риухкранду? К тому же молодежь упряма, она обычно поступает наперекор советам старших. А Риухкранд? Побольше бы тех молодых людей.
— Ты берешь под защиту этого Риухкранда? — удивилась профессорша.
— Под защиту или нет, но я его понимаю и ценю его смелость.
— Как бы он со своей смелостью не очутился там же, где и его отец...
И профессорша рассказала мужу, что слышала от дочери о судьбе Риухкранда. Это встревожило профессора. Не сказав больше ни слова, он взял зонтик, с которым не расставался даже в хорошую погоду, и отправился погулять.
Возле речки он присел на ствол поваленной березы и принялся ковырять зонтом землю, отбрасывая комочки в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
выгребать сажу из дымохода и вьюшек.
Довольный результатами своих трудов, Пауль скинул пиджак и побежал на реку, чтобы умыться. Там он снял и рубашку и выполоскал ее.
Слегка обогревшись на солнышке, Пауль надел пиджак на голое тело, бросил взгляд на дачу и с мокрой рубашкой в руке зашагав к мостику.
Комнаты на даче были уже подметены и убраны, а тот, кого поджидала девушка, все не шел. Куда девался этот молодой человек? Неужели он ушел не попрощавшись? Не может быть! Уж не случилось ли с ним несчастье? Вздумал искупаться, а вода сейчас ледяная, судорогой свело ноги, и он пошел ко дну. В сердце девушки закралась тревога, покой был нарушен.
Бросив мыть окно, она спустилась к реке. Вода, пенясь и кружа над омутами, стремительно текла мимо и загадочно молчала. Где же он?
Медленно возвращаясь, девушка с надеждой взглянула на дачу: может, помощник ее уже там? Но в комнатах было пусто, а очаг потух. Дейушка разгребла золу и раскидала головешки. Взлетел легкий серебристый пепел, и под ним затеплился лиловатый огонек.
Так она сидела там, глядя в огонь и мечтая бог знает о чем. Но потом вдруг вскочила и, сказав себе: «Глупости, все это глупости!» — снова принялась за мытье окон.
А Пауль вернулся в город, и его жизнь потекла по-прежнему, только вот былого душевного спокойствия как не бывало. Что бы он ни делал — читал ли в редакции корректурные листы, ходил ли по улице или беседовал с кем- либо, — ему все виделись каштановые кудри, нежное лицо, доверчивые голубые глаза. Но он не знал даже имени девушки, так разбередившей его душу. Просто забыл спросить.
К счастью, несколько дней спустя Пауль увидел на улице свою незнакомку. Он встретил ее в сопровождении доцента Пийбера, которого знал. Девушка остановилась и протянула Паулю руку:
— Разрешите поблагодарить вас. Вы тогда будто сквозь землю провалились. И познакомьтесь, пожалуйста.
— Если не ошибаюсь, мы уже знакомы, — сказал Пийбер и, сославшись на спешные дела, извинился и ушел. Кто знает, почему он так заторопился — то ли хотел показать свою деликатность, то ли ему не понравилась эта встреча.
Оставшись вдвоем с девушкой, Пауль сказал:
— Но ведь и с вами я не знаком.
— Да, правда. Зовите меня просто Рут. Но скажите-ка: почему вы в тот раз так неожиданно исчезли? Я все ждала, ждала...
— Мавр сделал свое дело, мавр мог уйти.
— У меня были с собой бутерброды, я чай вскипятила...
— Что ж, если позволите, я как-нибудь приду к вам на
чай.
— Правда, придете?
— Непременно.
Болтая о том, о сем, бродя наугад по улицам, они и не заметили, как прошло время. И когда Пауль наконец явился на работу, оказалось, что он опоздал на час.
С тех пор редко проходил день, чтобы они не встретились. И когда родители Рут переехали на дачу, девушка всегда находила предлог, чтобы хоть на несколько часов отлучиться в город. А в выходные дни Пауль спозаранок приезжал в деревню и оставался, здесь допоздна.
Рут оказалась девушкой с восприимчивой душой, с непредвзятыми взглядами и ясным умел. С нею Пауль чувствовал себя просто. Не так обстояло дело с родителями Рут. Самолюбивому Паулю казалось, будто профессор Кянд относится к нему свысока, а супруга его Линда — даже как-то подозрительно, и потому он старался избегать их общества.
Перед отъездом на лагерный сбор Пауль приехал в Мет- сакуру с вечерним поездом, чтобы попрощаться с Рут.
Они пошли на высокий, крутой берег у излучины реки, видом с которого любовались еще в первую свою встречу. Солнце уже село, и над ним, словно пламя над горном, пылал закат. Снизу доносилось журчание быстрой реки и временами веяло влажной прохладой. Рут была в легком летнем платье, ей стало зябко, и, чтоб согреться, она подвинулась к Паулю.
— Надо же, чтоб ты уехал в такую дивную летнюю пору, — вздохнула она.
— Видно, где-то понадобилось пушечное мясо...
— Не говори так!
— Ты будешь меня ждать? — спросил Пауль.
— Буду, — тихо ответила Рут. — А ты меня не забудешь?
— Как ты можешь так думать! Мы друг для друга не случайные встречные.
— Даже если и случайные..» Все равно эти дни навсегда останутся для меня самыми прекрасными.
— Будут и еще прекраснее.
— Но вряд ли такие же беззаботные;
— Ты боишься забот?
— Нет, но...
— Что <<но»?
— Я боюсь другого... Как бы с тобой чего не случилось.
Рут заметила вдруг, что они сидят на самом краю обрыва, и попыталась встать. Но тут Пауль схватил ее в объятия и, прижав к себе, стал горячо целовать.
— Ты с ума сошел! — вырываясь из его объятий, вздохнула Рут. — Мы же упадем вниз! Пусти, Пауль, пусти!
Она и сама не знала, чего больше страшилась — Пауля или крутого обрыва. Кажется, все же обрыва, так как, стараясь удержаться, она обхватила руками шею Пауля.
Когда Пауль уехал, Рут принялась ждать от него писем.
Как-то раз она явилась к обеду в необычно дурном настроении.
— Что с тобой? — спросила мать.
— А что?
— Ты чем-то расстроена.
— Да, — ответила Рут, еле сдерживая слезы.
Она получила от Пауля письмо, в котором тот рассказал о своем столкновении с начальством и последовавшем наказании — трех сутках карцера.
— Наверно, он их заслужил, — сказала мать.
В тоне матери чувствовалось злорадство. Это подлило масла в огонь.
— Откуда ты знаешь? — запальчиво спросила Рут.
— Без причины никто не накажет, тем более генерал.
— По-твоему, рядовой всегда виноват? А начальство всегда право? Даже такой прощелыга, как Винналь? Странно, очень странно!
— Ну конечно, твой Пауль всегда прав! — в прежнем тоне ответила мать.
— Оставь Пауля в покое!
— Подумаешь, святыня какая!
Рут вскочила и, хлопнув дверью, убежала к себе наверх.
— Зачем ты ее обидела! — упрекнул профессор жену.
— А что я сделала? Ей в последнее время слова нельзя сказать. Будто сглазили девчонку.
— Зачем вмешиваться в ее дела?
Профессор очень любил дочь и, верный своим либеральным взглядам, не желал стеснять ее свободу. Не дай бог, конечно, чтобы дочь ступила на скользкую дорогу, — но можно ли заподозрить в чем-то плохом ее искреннюю и, несомненно, чистую симпатию к Риухкранду? К тому же молодежь упряма, она обычно поступает наперекор советам старших. А Риухкранд? Побольше бы тех молодых людей.
— Ты берешь под защиту этого Риухкранда? — удивилась профессорша.
— Под защиту или нет, но я его понимаю и ценю его смелость.
— Как бы он со своей смелостью не очутился там же, где и его отец...
И профессорша рассказала мужу, что слышала от дочери о судьбе Риухкранда. Это встревожило профессора. Не сказав больше ни слова, он взял зонтик, с которым не расставался даже в хорошую погоду, и отправился погулять.
Возле речки он присел на ствол поваленной березы и принялся ковырять зонтом землю, отбрасывая комочки в сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116