О семейных делах она особенно не распространялась, стеснялась, наверно, но зато поносила дружков своего супруга, сбивающих его с пути истинного, перемывала косточки соседям, все жаловалась на пустоту жизни и явно ждала, что и Пауль расскажет кое-что о себе. Но Пауль не любил этим заниматься.
Как-то вечером, поставив на стол чайник, хозяйка встала, опершись о комод, и, со странной улыбкой, взглянув на Пауля, спросила: неужто ему никто не нравится из местных барышень? Ведь сколько раз бывало, что позвонят у парадного, а пойдешь открывать — никого нет; случается, что и снежок бросят в окно или пришлют записочку, а господин Риухкранд хоть бы что. Уж не оставил ли он где невесту?
Слово «невеста» показалось Паулю до того странным и смешным, что он громко расхохотался.
Господи, да неужто она сказала что дурное? Зачем же гоготать-то ? И хозяйка ушла обиженная. И с этих пор начала, кажется, побаиваться своего жильца, потому что стала заходить к нему в комнату не иначе, как в сопровождении Майи.
С этой маленькой девочкой, у которой были русые косички и большие смышленые глаза, Пауль тотчас подружился. Она задавала наивные, но не глупые вопросы. Пауль вырезал для нее лошадок и коров, подарил ей коробку цветных карандашей. Он часто играл с ней, угощал ее иногда конфетами и печеньем. В знак благодарности Май я старалась никогда не оставлять чужого дядю в одиночестве. Пусть дядя ей нарисует что-нибудь. Он умеет рисовать кошку? А собаку? А автомобиль? А церковь?
— Зачем лее церковь? Не надо! Лучше нарисуем костер. А рядом с ним Майю, а на шее у Майи красивый галстук, а галстук раскрасим красным карандашом. Вот так.
— Что это за тетя в рамке на столе? — продолжала расспрашивать Майя. — Она хорошая? Какое на ней платье? А почему дядя не знает? А почему тетя живет так далеко? А сюда она не приедет?
Запас вопросов у этой девчушки неисчерпаем. На иные отвечать весело, а иные бередят душу.
Когда Майя уходит, Пауль, задумавшись, долго глядит ей вслед. Дождется ли этот милый ребенок с большими наивными глазами вольной, радостной жизни? Что сделать, чтоб она прямо с порога жизни вступила на верную дорогу, чтоб все ее хорошие качества и задатки смогли успешно развиться? Из пакета, присланного Рут, Пауль достает книгу под названием-«Педагогическая поэма». Но не-успевает он приняться за чтение, как его мысли устремляются к Рут, в памяти возникают отрывочные картины, как бы моментальные снимки, то необычайно отчетливые, то туманные, подернутые дымкой тоски. Он достает из кармана письмо и еще раз перечитывает его. Тут каждое слово, дорого, на каждой фразе хочется задержаться. Почерк отчетлив, содержание бесхитростно и искренне, и все же остается впечатление, будто передано здесь не все, что лежало на сердце. Да и возможно ли это при помощи слов и букв? Пауль видит, как Рут откидывает со лба каштановую прядь и, взяв вечную ручку, склоняется рядом с кремовым абажуром. Когда они увидятся? А что, если удрать отсюда на несколько дней? Портной Паринбак уверяет, что взятка творит чудеса. Но где достать денег, а если и достанешь, сумеешь ли всучить взятку? Нет, наверняка рука дрогнет. Может, Рут сюда приедет? Нет, такое и представить себе трудно. Вряд ли Рут так мучительно тоскует, — она занята своими лекциями, у нее знакомые, друзья, родные, ее чувства не собраны, как лучи, в один фокус...
Впрочем, и Пауль нашел тут друзей и знакомых. Как-то на улице он увидел впереди себя сутулого, размашисто шагавшего человека, в котором узнал Ласна, своего соседа по семинарской парте. Он ускорил шаг и остановил его. Ласн остолбенел, потом сдвинул шапку на затылок, закричал:
— Черт побери, да это же Риухкранд! — и принялся обеими руками трясти руку Пауля. — Я слыхал о твоем приезде. Но ты словно в воду канул!
— А ты не боишься разговаривать с высланным? Ведь я нахожусь тут под надзором полиции.
— Подумаешь! — И Ласн, махнув рукой, тут же предложил Паулю зайти к нему вечером.
Пауль охотно принял приглашение. Вечером у Ласна он застал и других гостей, тоже педагогов. Хозяин угощал всех домашней наливкой из черной смородины и печеньем.
— Я не такая мятежная душа, как ты, — сказал Ласн Паулю, — сижу тут безвылазно седьмой год и учу ребят.
— Вот я бы не смогла усидеть так долго на одном месте, — вмешалась девушка по фамилии Пюви, преподавательница пения, и с улыбкой посмотрела на Пауля, очевидно желая ему понравиться. Она была круглой, точно колобок, а глаза ее напоминали изюминки в булке. Она все время старалась находиться поближе к Паулю и слышать, что он говорит.
— Кто знает, долго ли нам еще придется жить такой жизнью, — бросил какой-то худощавый учитель. — Помните, что говорил на учительской конференции уездный начальник?
— Что же он говорил? — спросил Пауль.
— Да что! Стращал тех, кто получает от государства жалованье, а долга своего не выполняет.
— Какого долга?
— Известно, какого: кое-кто не вступил в Отечественный союз, не подписался на «Уус Ээсти»
Все начали прислушиваться к разговору и придвинули стулья поближе. Беседа потекла в том направлении, какого
1 «Новая Эстония» - реакционная газета.
и хотел Пауль. Но высказывались все сдержанно и осторожно, словно боясь, что у стен могут быть уши. Разговор велся вокруг да около, мнения не выкладывались начистоту, но стоило кому-нибудь нечаянно обронить откровенное или смелое слово, как раздавался общий одобрительный смех. Пауль быстро понял, что почва здесь благоприятная: как видно, все в глубине души только и ждали, чтобы он выложил напрямик все то, что было у них на уме, но о чем не решались говорить на людях. Ведь Риухкранду, как высланному, бояться нечего, потеря места ему не угрожает. И на гостя сыпались бесчисленные вопросы. Их было не меньше, чем у Майи. Как он думает, избежим ли мы войны? Неужели правда, что Красная Армия на финском фронте теряет одну дивизию за другой? Верно ли, что все ее танковые части разбиты? Ведь об этом ежедневно сообщает лахтинская радиостанция и весьма прозрачно пишут газеты.
Пауль, отрезанный от всего мира, от радио и газет, не располагал достаточными сведениями, но зато его вера в силу и непобедимость Красной Армии была настолько крепкой и непоколебимой, что заражала и других. Разбить Красную Армию — да ведь это заветная мечта властителей капиталистического мира! А что такое Красная Армия? Это сам советский народ, защищающий свою страну. Никто никогда не мог победить эту армию. Четырнадцать держав пытались когда-то задушить молодую Советскую республику! Но удалось ли им одержать победу?
— Я считаю, что финская провокация кончится тем же, что и весенняя провокация японцев у Халхин-Гола, — заключил Пауль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Как-то вечером, поставив на стол чайник, хозяйка встала, опершись о комод, и, со странной улыбкой, взглянув на Пауля, спросила: неужто ему никто не нравится из местных барышень? Ведь сколько раз бывало, что позвонят у парадного, а пойдешь открывать — никого нет; случается, что и снежок бросят в окно или пришлют записочку, а господин Риухкранд хоть бы что. Уж не оставил ли он где невесту?
Слово «невеста» показалось Паулю до того странным и смешным, что он громко расхохотался.
Господи, да неужто она сказала что дурное? Зачем же гоготать-то ? И хозяйка ушла обиженная. И с этих пор начала, кажется, побаиваться своего жильца, потому что стала заходить к нему в комнату не иначе, как в сопровождении Майи.
С этой маленькой девочкой, у которой были русые косички и большие смышленые глаза, Пауль тотчас подружился. Она задавала наивные, но не глупые вопросы. Пауль вырезал для нее лошадок и коров, подарил ей коробку цветных карандашей. Он часто играл с ней, угощал ее иногда конфетами и печеньем. В знак благодарности Май я старалась никогда не оставлять чужого дядю в одиночестве. Пусть дядя ей нарисует что-нибудь. Он умеет рисовать кошку? А собаку? А автомобиль? А церковь?
— Зачем лее церковь? Не надо! Лучше нарисуем костер. А рядом с ним Майю, а на шее у Майи красивый галстук, а галстук раскрасим красным карандашом. Вот так.
— Что это за тетя в рамке на столе? — продолжала расспрашивать Майя. — Она хорошая? Какое на ней платье? А почему дядя не знает? А почему тетя живет так далеко? А сюда она не приедет?
Запас вопросов у этой девчушки неисчерпаем. На иные отвечать весело, а иные бередят душу.
Когда Майя уходит, Пауль, задумавшись, долго глядит ей вслед. Дождется ли этот милый ребенок с большими наивными глазами вольной, радостной жизни? Что сделать, чтоб она прямо с порога жизни вступила на верную дорогу, чтоб все ее хорошие качества и задатки смогли успешно развиться? Из пакета, присланного Рут, Пауль достает книгу под названием-«Педагогическая поэма». Но не-успевает он приняться за чтение, как его мысли устремляются к Рут, в памяти возникают отрывочные картины, как бы моментальные снимки, то необычайно отчетливые, то туманные, подернутые дымкой тоски. Он достает из кармана письмо и еще раз перечитывает его. Тут каждое слово, дорого, на каждой фразе хочется задержаться. Почерк отчетлив, содержание бесхитростно и искренне, и все же остается впечатление, будто передано здесь не все, что лежало на сердце. Да и возможно ли это при помощи слов и букв? Пауль видит, как Рут откидывает со лба каштановую прядь и, взяв вечную ручку, склоняется рядом с кремовым абажуром. Когда они увидятся? А что, если удрать отсюда на несколько дней? Портной Паринбак уверяет, что взятка творит чудеса. Но где достать денег, а если и достанешь, сумеешь ли всучить взятку? Нет, наверняка рука дрогнет. Может, Рут сюда приедет? Нет, такое и представить себе трудно. Вряд ли Рут так мучительно тоскует, — она занята своими лекциями, у нее знакомые, друзья, родные, ее чувства не собраны, как лучи, в один фокус...
Впрочем, и Пауль нашел тут друзей и знакомых. Как-то на улице он увидел впереди себя сутулого, размашисто шагавшего человека, в котором узнал Ласна, своего соседа по семинарской парте. Он ускорил шаг и остановил его. Ласн остолбенел, потом сдвинул шапку на затылок, закричал:
— Черт побери, да это же Риухкранд! — и принялся обеими руками трясти руку Пауля. — Я слыхал о твоем приезде. Но ты словно в воду канул!
— А ты не боишься разговаривать с высланным? Ведь я нахожусь тут под надзором полиции.
— Подумаешь! — И Ласн, махнув рукой, тут же предложил Паулю зайти к нему вечером.
Пауль охотно принял приглашение. Вечером у Ласна он застал и других гостей, тоже педагогов. Хозяин угощал всех домашней наливкой из черной смородины и печеньем.
— Я не такая мятежная душа, как ты, — сказал Ласн Паулю, — сижу тут безвылазно седьмой год и учу ребят.
— Вот я бы не смогла усидеть так долго на одном месте, — вмешалась девушка по фамилии Пюви, преподавательница пения, и с улыбкой посмотрела на Пауля, очевидно желая ему понравиться. Она была круглой, точно колобок, а глаза ее напоминали изюминки в булке. Она все время старалась находиться поближе к Паулю и слышать, что он говорит.
— Кто знает, долго ли нам еще придется жить такой жизнью, — бросил какой-то худощавый учитель. — Помните, что говорил на учительской конференции уездный начальник?
— Что же он говорил? — спросил Пауль.
— Да что! Стращал тех, кто получает от государства жалованье, а долга своего не выполняет.
— Какого долга?
— Известно, какого: кое-кто не вступил в Отечественный союз, не подписался на «Уус Ээсти»
Все начали прислушиваться к разговору и придвинули стулья поближе. Беседа потекла в том направлении, какого
1 «Новая Эстония» - реакционная газета.
и хотел Пауль. Но высказывались все сдержанно и осторожно, словно боясь, что у стен могут быть уши. Разговор велся вокруг да около, мнения не выкладывались начистоту, но стоило кому-нибудь нечаянно обронить откровенное или смелое слово, как раздавался общий одобрительный смех. Пауль быстро понял, что почва здесь благоприятная: как видно, все в глубине души только и ждали, чтобы он выложил напрямик все то, что было у них на уме, но о чем не решались говорить на людях. Ведь Риухкранду, как высланному, бояться нечего, потеря места ему не угрожает. И на гостя сыпались бесчисленные вопросы. Их было не меньше, чем у Майи. Как он думает, избежим ли мы войны? Неужели правда, что Красная Армия на финском фронте теряет одну дивизию за другой? Верно ли, что все ее танковые части разбиты? Ведь об этом ежедневно сообщает лахтинская радиостанция и весьма прозрачно пишут газеты.
Пауль, отрезанный от всего мира, от радио и газет, не располагал достаточными сведениями, но зато его вера в силу и непобедимость Красной Армии была настолько крепкой и непоколебимой, что заражала и других. Разбить Красную Армию — да ведь это заветная мечта властителей капиталистического мира! А что такое Красная Армия? Это сам советский народ, защищающий свою страну. Никто никогда не мог победить эту армию. Четырнадцать держав пытались когда-то задушить молодую Советскую республику! Но удалось ли им одержать победу?
— Я считаю, что финская провокация кончится тем же, что и весенняя провокация японцев у Халхин-Гола, — заключил Пауль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116