— Ты прочла его?
— Прочла. А что?
— Не стоит распространять пьяные выдумки Муйдре. Стыдно ему отпускать швейковские шуточки по поводу своего погибшего друга! Уно Эрмсон пал героем. Генерал это тоже подтвердил,
— Кому я пойду рассказывать! - ответила Белла.
Гораздо большее впечатление, чем смерть Эрмсона, произвели на Китса другие новости Шефера. Итак, захват Прибалтики был делом ближайших дней. Шефер сказал, что Центральный фронт будет предоставлен заботам немцев. «Но относится ли Прибалтика, в особенности Эстония, к Центральному фронту?» - спросил себя Ките и, взяв атлас, принялся изучать карту. Ките начинал все больше сомневаться в подобном утверждении, тем более что разговоры об англичанах, наверно, не были пустой болтовней. А уж если англичане окажутся так близко от нас, то ясно, что у них возникнет к нам интерес.. Не следует забывать и того, что у нашего министра иностранных дел английская ориентация... Это ведь тоже кое-что значит...
Между Китсом и Беллой разгорелся довольно жаркий спор о том, кому суждено стать хозяином их страны. Биллем стоял за англичан, Белла защищала немцев. Англичанин флегматичен, утверждала Белла, от него вообще толку мало, то ли дело немец: стоит его увидеть, как ты уже покорена.
На следующий день Белла поспешила в кафе со своими большими новостями. Под секретом она пересказала знакомым дамам все содержание письма Муйдре, добавив для красоты кое-что выдуманное самой.
Под вечер зашел в кафе и Биллем. Но он немного опоздал: все уже знали подробности о смерти Уно Эрмсона.
Профессор Кянд был не то рассеян, не то плохо разбирался в делах, которые самому Китсу казались невероятно важными; когда Ките сообщил ему о сотне тысяч англичан, Кянд, отнесшись к этой сенсации с полным спокойствием, заявил, что в сравнении с миллионами русских это просто капля. Он даже усомнился, отважатся ли англичане на такую авантюру.
За другим столом, где Ките с серьезным видом рассказал о подвиге Уно Эрмсона и живо описал, как тот швырнул во врагов гранату, его просто высмеяли.
- Вы наивны и ничего не знаете, - заметил Силлат, игравший за соседним столом в шахматы.
- Чего я не знаю?
- Того, что ваш герой примерз к своей гранате, - громко ответил Силлат, и половина посетителей кафе рассмеялась.
Ките пытался протестовать, заявив, что у него совсем другие сведения и что плоские шуточки над павшим героем непристойны, но было ясно, что здесь никто не верит его легенде. Раутам даже позлорадствовал:
- Собаке собачья смерть!
- Вы можете тут издеваться и глумиться, - ответил задетый Ките, - но посмотрим, посмотрим, что вы скажете через несколько недель!
Однако, как ни странно, никто не поверил его точным данным о вспомогательных войсках и о все прибывающем вооружении. Один Пийбер, с несчастным видом держась за щеку, словно у него болели зубы, заохал:
- Лишь бы нам сохранить нейтралитет! Но стремятся ли к этому там, наверху? Нас просто насильно хотят вовлечь в водоворот.
- Мы и так слишком нейтральны. Точно трупы! - ответил Ките. - Все кругом активны, только мы - нет.
- Как так? — возразил Раутам. - В Таллине и в Риге конференция следует за конференцией, совещание за совещанием ! Генштабисты, дипломаты, промышленники, дельцы — словно земля горит у всех под ногами!
- Пук даже агитирует за Балтийские Соединенные Штаты, — вставил кто-то.
- Если есть США, почему бы не быть и СШБ! - воскликнул Ките и кашлянул в честь своего остроумия.
- А ведь правда, Балтийский союз был бы в своем роде изрядной силой! - решил Пийбер.
- Скажи лучше - удобным седлом для гитлеровского зада! - съязвил Силлат, пойдя конем и объявив шах.
Ките пришел к заключению, что пропасть между ним и всеми остальными тут за последнее время настолько увеличилась, что нечего приходить сюда и портить себе настроение. Ну, подождите, подождите же, всех вас вскоре как следует проучат!
Ни с кем не попрощавшись, он вышел из кафе и, прикрыв варежками мерзнущие уши, рысью пустился домой.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
Китсы были приглашены на вечер к Штейнгартам, Жившим в парковой зоне города, где у них имелась затейливая вилла в модном стиле, окруженная забором.
- Как хорош этот дом, весь в снегу! Словно в сказке ! восхитилась Белла, когда они подошли к воротам. - Неплохо бы и нам - такой маленький дворец!
- Все будет в свое время!
- Ты всегда так говоришь. Но когда это время наступит?
- Наступит!
- Надо и самому что-то предпринимать...
Предпринимай...
- И предприму!
Из дома послышались голоса, и перед Китсами открылась парадная дверь. Собравшееся здесь общество было немногочисленным, но зато избранным. Ките был польщен, что может лично пожать руку проректору университета Ранту, который обычно не изволил его узнавать. За столом Шефер уселся рядом с Беллой, и между ними тотчас же завязалась оживленная беседа о том, как были восприняты Шефера среда ее знакомых.
Когда они добрались до профессора Кянда, беседа стала общей.
— Подумайте, он считает блефом обещанную финнам помощь и верит в победу русских! — сообщила Белла.
— Да что вы? Неужели? — воскликнула в конце стола госпожа Штейнгарт, молодая полнолицая блондинка с гладко зачесанными волосами. — Подумать, что еще в прошлом году мы общались с подобным человеком!
— А если бы вы знали, до чего дошла его дочь! — сказала Белла. — Она прямо ультракрасная!
— Как вы только терпите у себя в университете подобных людей? — упрекнула проректора Ранта какая-то дама с двойным подбородком.
Тот почувствовал себя виноватым. Он провел рукой по своим редким рыжеватым волосам, и его маленькие глазки забегали.
— А если бы вы еще знали будущего зятя профессора Кянда! — продолжала Белла. — Его выслали отсюда как политического преступника. И мало того, он недавно убил человека, и его посадили!
— Каково нам это слышать! — воскликнула дама с двойным подбородком, сидевшая рядом со Штейнгартом.
— Действительно, замечательная семейка, ничего не скажешь! Не удивляйтесь, господин Рант, если профессор Кянд вдруг явится на лекцию в смазных сапогах и в красной рубахе навыпуск!
Все рассмеялись.
— Нет, это все же дело серьезное! — сказал проректор. — Как слышно, в студенческой среде существует несколько марксистских кружков* Глубоко подпольных, разумеется, потому что никто не хочет обжечься, как обожглись когда-то члены социально-философского общества. Этому надо положить конец!
— По-моему, вся беда в том, что нельзя припугнуть розгой, — сказал профессор с козлиной бородкой, сидевший рядом с хозяйкой дома. — Если б разрешили потчевать студентов березовой кашей, все было бы в порядке.
Все восприняли это как шутку, лишь господин Рант остался серьезным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116