Гости расселись, и вскоре в комнате поднялось жужжание, словно в большом улье.
Когда начали подавать бульон с пирожками, взоры гостей невольно привлекла к себе смуглая официантка с гордой осанкой, своими черными, живыми глазами резко выделявшаяся среди остальной прислуги. Некоторые дамы находили, что держится она чересчур независимо, а вид у нее вызывающий, нахальный. Гости шепотом спрашивали друг у друга, кто это. Торговец Мутли удивлялся, что в ней сразу же не признали буфетчицу из бара «Мидрилинд». Старику она, как видно, приглянулась. Доктор Карбус думал иначе: не старый, а молодой Винналь пригласил ее сюда. А директор бойни со своей стороны утверждал, что видел старика Винналя с Астой в кабинете ресторана «Мидрилинд», — девица, как видно, принадлежит ему.
Госпожа Карбус почувствовала себя оскорбленной: не стыдно ли мужчинам.при дамах болтать о трактирной девке?
— Она годится для лучшего, чем для трактира, — спокойно ответил доктор Карбус, не сводивший глаз со смуглой девушки. — Скажем, для кино. В качестве кинозвезды она могла бы иметь колоссальный успех'. К сожалению, у нас нет Голливуда.
— Вы можете пялить на нее глаза, если хотите, когда она на экране, но не здесь, - возмущенно ответила ему супруга.
Но как назло, Аста все время оставалась на виду у гостей и нисколько не стеснялась задерживаться чаще всего именно возле хозяина и сидевшего рядом с ним министра. Она кокетничала вовсю и даже обменялась с ними несколькими словами. Сын отставного генерала Эрмсона Уио обратил на это внимание Ферди:
— Берегись! Старик перебьет у тебя девчонку.
Молодой Винналь тоже заметил, как отец с приторной
улыбкой поглядывает на Асту, и покраснел. Чего ради эта девчонка торчит там! Что она о себе воображает!
Он уже готов был вскочить, чтобы выгнать Асту, но лишь нахмурился и издали принялся сверлить девушку глазами. Встретив ее взгляд, он повелительным кивком приказал ей убраться ко всем чертям.
Наконец наступил момент, когда можно было приступить к поросятам. Обложенные зеленью, они аппетитно лежали на широких блюдах. Директор бойни с деланной сентиментальностью принялся распространяться о том, как он любит маленьких, кругленьких поросяток, потому что они нежных,
точно маленькие дети. И с видом опытного Мясника он приступил к одному из них. Но его остановил уже слегка захмелевший доктор Карбус, который в таких случаях всегда начинал говорить двусмысленности.
— Подожди, — крикнул он, — мне кажется, что эта свинка уже потеряла невинность. Поверьте, она беременна. Придется сделать кесарево сечение;
Ко всеобщему удивлению, действительно оказалось, что поросята начинены маленькими коричневыми кровяными колбасками, на которые гости накинулись с жадным аппетитом.
Оркестр заиграл вальс. Фердинанд поднялся, одернул фрак, подошел к супруге пробста и отвесил перед ней поклон.
«Какой он у меня воспитанный, — растроганно подумал старый Винналь, — знает, что пригласить надо не самую красивую, а самую важную даму».
За первой парой последовали другие, и за столом остались только люди постарше, чьи головы ие переносили кружения. Так как мужчин было больше, чем женщин... то некоторым из кавалеров приходилось ждать, пока не освободится какая- либо из дам.
— Я скоро отправлюсь в Берлин, — сказал Потерман Винналю. — Меня пригласили туда по важным делам. Они там не менее заинтересованы в нас, чем мы в них... Надо укреплять... связи.
Винналь недоверчиво взглянул на Потермана. «Так ли уж немцы заинтересованы в нас? Бегут отсюда, как крысы с корабля».
— Да, бегут, — спокойно ответил Потерман. — С ящиками масла, банками варенья и прочей дребеденью. А разве крупный капитал бежит? Шээль, Лутер, Круль, Акционерный банк? И не думают! И это хорошо. Чем глубже пускают у нас корни иностранный капитал, тем надежнее наше собственное положение. Не правда ли? Вполне естественно, что мы представляем им всевозможные льготы. И это вовсе не простая дипломатическая вежливость, когда министр иностранных дел провожает на корабль уезжающих немцев, а генерал Лайдонер устраивает банкеты в честь отбывающих в Германию офицеров. Кто знает, какие еще могут наступить времена. Военных баз мы немцам, конечно, предоставить не можем, но экономических — пожалуйста, сколько угодно!
— Экономических баз? Да-да, ты, пожалуй, прав, — согласился Винналь. — Но все же странно, как подумаешь... Я хорошо помню, как мы отовсюду выпирали немцев — из городского управления, банков, предприятий... И сами занимали их места. А теперь?
— А что нам остается? Не хочешь же ты, чтобы здесь снова воцарились большевики? Ты очень хорошо знаешь, что одни мы не устоим. На кого же нам опереться? Конечно, существуют Латвия, Литва и хотя бы Финляндия, с ними мы еще потолкуем, но единственной реальной силой сейчас все же является Германия. Разве Гитлер слабее Вильгельма, которого Пяте в восемнадцатом году позвал к нам на помощь?
Потерман пустился в подробные объяснения насчет того, что высокая политика — это искусство лавирования и не всякий, дескать, владеет этим искусством. Винналь, усталый после сегодняшнего хлопотливого дня, молча кивал в ответ, а сам раздумывал, как бы повыгоднее использовать свою связь с приятелем, стоявшим теперь у государственного кормила. И едва только кончилось разглагольствование министра, как Винналь заговорил о своей фабрике, которая якобы хромает на обе ноги. Он сообщил о своем намерении перейти на более выгодное производство сельскохозяйственных машин, но это потребует новых установок, технического оборудования...
Потерман одобрил этот план и выразил готовность всячески поддержать его, если нужно, даже войти в компанию. У него имеются связи с Берлином, и нет сомнения, что оттуда можно достать наилучшее оборудование, фабрика фосфоритов только на днях получила оттуда свои новые установки. Пусть Винналь завтра же засадит своего инженера за разработку планов и проектов.
— Да-да, — согласился Винналь, — все это прекрасно, но ты и сам, вероятно, представляешь себе, во что все это обойдется. Ты стоишь там... поближе к государственной казне... Что, если бы...
Не закончив фразы, он вопросительно поглядел на соседа.
Тот некоторое время молча вертел в руках рюмку с вином, привалился к спинке стула и сказал, не глядя на Винналя:
— Ты насчет ссуды?
— Да-да, насчет ссуды! — быстро ответили ему.
— Ну что же... Ссуды и раньше предоставляли, к тому же людям, чья честность намного сомнительнее твоей... Посмотрим, посмотрим! Что ж...
Разговор был на этот раз прерван, так как начался дамский вальс и министра увели танцевать. Винналь на минутку остался один. Усталость его как рукой сняло, и он почувствовал себя так легко, что впору самому было пуститься в пляс «Что ж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Когда начали подавать бульон с пирожками, взоры гостей невольно привлекла к себе смуглая официантка с гордой осанкой, своими черными, живыми глазами резко выделявшаяся среди остальной прислуги. Некоторые дамы находили, что держится она чересчур независимо, а вид у нее вызывающий, нахальный. Гости шепотом спрашивали друг у друга, кто это. Торговец Мутли удивлялся, что в ней сразу же не признали буфетчицу из бара «Мидрилинд». Старику она, как видно, приглянулась. Доктор Карбус думал иначе: не старый, а молодой Винналь пригласил ее сюда. А директор бойни со своей стороны утверждал, что видел старика Винналя с Астой в кабинете ресторана «Мидрилинд», — девица, как видно, принадлежит ему.
Госпожа Карбус почувствовала себя оскорбленной: не стыдно ли мужчинам.при дамах болтать о трактирной девке?
— Она годится для лучшего, чем для трактира, — спокойно ответил доктор Карбус, не сводивший глаз со смуглой девушки. — Скажем, для кино. В качестве кинозвезды она могла бы иметь колоссальный успех'. К сожалению, у нас нет Голливуда.
— Вы можете пялить на нее глаза, если хотите, когда она на экране, но не здесь, - возмущенно ответила ему супруга.
Но как назло, Аста все время оставалась на виду у гостей и нисколько не стеснялась задерживаться чаще всего именно возле хозяина и сидевшего рядом с ним министра. Она кокетничала вовсю и даже обменялась с ними несколькими словами. Сын отставного генерала Эрмсона Уио обратил на это внимание Ферди:
— Берегись! Старик перебьет у тебя девчонку.
Молодой Винналь тоже заметил, как отец с приторной
улыбкой поглядывает на Асту, и покраснел. Чего ради эта девчонка торчит там! Что она о себе воображает!
Он уже готов был вскочить, чтобы выгнать Асту, но лишь нахмурился и издали принялся сверлить девушку глазами. Встретив ее взгляд, он повелительным кивком приказал ей убраться ко всем чертям.
Наконец наступил момент, когда можно было приступить к поросятам. Обложенные зеленью, они аппетитно лежали на широких блюдах. Директор бойни с деланной сентиментальностью принялся распространяться о том, как он любит маленьких, кругленьких поросяток, потому что они нежных,
точно маленькие дети. И с видом опытного Мясника он приступил к одному из них. Но его остановил уже слегка захмелевший доктор Карбус, который в таких случаях всегда начинал говорить двусмысленности.
— Подожди, — крикнул он, — мне кажется, что эта свинка уже потеряла невинность. Поверьте, она беременна. Придется сделать кесарево сечение;
Ко всеобщему удивлению, действительно оказалось, что поросята начинены маленькими коричневыми кровяными колбасками, на которые гости накинулись с жадным аппетитом.
Оркестр заиграл вальс. Фердинанд поднялся, одернул фрак, подошел к супруге пробста и отвесил перед ней поклон.
«Какой он у меня воспитанный, — растроганно подумал старый Винналь, — знает, что пригласить надо не самую красивую, а самую важную даму».
За первой парой последовали другие, и за столом остались только люди постарше, чьи головы ие переносили кружения. Так как мужчин было больше, чем женщин... то некоторым из кавалеров приходилось ждать, пока не освободится какая- либо из дам.
— Я скоро отправлюсь в Берлин, — сказал Потерман Винналю. — Меня пригласили туда по важным делам. Они там не менее заинтересованы в нас, чем мы в них... Надо укреплять... связи.
Винналь недоверчиво взглянул на Потермана. «Так ли уж немцы заинтересованы в нас? Бегут отсюда, как крысы с корабля».
— Да, бегут, — спокойно ответил Потерман. — С ящиками масла, банками варенья и прочей дребеденью. А разве крупный капитал бежит? Шээль, Лутер, Круль, Акционерный банк? И не думают! И это хорошо. Чем глубже пускают у нас корни иностранный капитал, тем надежнее наше собственное положение. Не правда ли? Вполне естественно, что мы представляем им всевозможные льготы. И это вовсе не простая дипломатическая вежливость, когда министр иностранных дел провожает на корабль уезжающих немцев, а генерал Лайдонер устраивает банкеты в честь отбывающих в Германию офицеров. Кто знает, какие еще могут наступить времена. Военных баз мы немцам, конечно, предоставить не можем, но экономических — пожалуйста, сколько угодно!
— Экономических баз? Да-да, ты, пожалуй, прав, — согласился Винналь. — Но все же странно, как подумаешь... Я хорошо помню, как мы отовсюду выпирали немцев — из городского управления, банков, предприятий... И сами занимали их места. А теперь?
— А что нам остается? Не хочешь же ты, чтобы здесь снова воцарились большевики? Ты очень хорошо знаешь, что одни мы не устоим. На кого же нам опереться? Конечно, существуют Латвия, Литва и хотя бы Финляндия, с ними мы еще потолкуем, но единственной реальной силой сейчас все же является Германия. Разве Гитлер слабее Вильгельма, которого Пяте в восемнадцатом году позвал к нам на помощь?
Потерман пустился в подробные объяснения насчет того, что высокая политика — это искусство лавирования и не всякий, дескать, владеет этим искусством. Винналь, усталый после сегодняшнего хлопотливого дня, молча кивал в ответ, а сам раздумывал, как бы повыгоднее использовать свою связь с приятелем, стоявшим теперь у государственного кормила. И едва только кончилось разглагольствование министра, как Винналь заговорил о своей фабрике, которая якобы хромает на обе ноги. Он сообщил о своем намерении перейти на более выгодное производство сельскохозяйственных машин, но это потребует новых установок, технического оборудования...
Потерман одобрил этот план и выразил готовность всячески поддержать его, если нужно, даже войти в компанию. У него имеются связи с Берлином, и нет сомнения, что оттуда можно достать наилучшее оборудование, фабрика фосфоритов только на днях получила оттуда свои новые установки. Пусть Винналь завтра же засадит своего инженера за разработку планов и проектов.
— Да-да, — согласился Винналь, — все это прекрасно, но ты и сам, вероятно, представляешь себе, во что все это обойдется. Ты стоишь там... поближе к государственной казне... Что, если бы...
Не закончив фразы, он вопросительно поглядел на соседа.
Тот некоторое время молча вертел в руках рюмку с вином, привалился к спинке стула и сказал, не глядя на Винналя:
— Ты насчет ссуды?
— Да-да, насчет ссуды! — быстро ответили ему.
— Ну что же... Ссуды и раньше предоставляли, к тому же людям, чья честность намного сомнительнее твоей... Посмотрим, посмотрим! Что ж...
Разговор был на этот раз прерван, так как начался дамский вальс и министра увели танцевать. Винналь на минутку остался один. Усталость его как рукой сняло, и он почувствовал себя так легко, что впору самому было пуститься в пляс «Что ж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116