Еще в древности
было понятно, что они неразделимы. Для меня лучше всего ее символизируют
истории о договоре с дьяволом, суть которых всегда одна. Вот человек,
испытывающий психическое или духовное расстройство. Вот искушение,
представленное в виде символа злого начала: дьявол, колдун, ведьма, змий
(история Адама и Евы), антиквар ("Шагреневая кожа" Бальзака), циничный лорд
Генри Уоттон ("Портрет Дориана Грея" Уайльда). Следуют обещания не только
чудесного избавления от беды, но и безграничной власти. И об истинном величии
свидетельствует то, что человек способен противиться искушению, как в притче о
Христе. И наконец, назначается цена - представленная в различной форме утрата
души (Адам и Ева утрачивают невинность своих чувств); именно ее предстоит
уступить силам зла. "Все это дам Тебе, если падши поклонишься мне",- говорит
Сатана Иисусу. Ценой может стать психическое страдание в жизни (как в
"Шагреневой коже") или муки ада. В "Дьяволе и Даниэле Уэбстере" мы видим
блестяще изображенный символ того, как дьявол собирает грешные души.
Ср. О. фенихель; также у Ф. Александера "Психоанализ личности в целом".
Иногда это расстройство может быть символизировано внешними несчастьями,
как у Сте-фена Винсента Бене в его "Дьяволе и Даниэле Уэбстере". Иногда на
него только указано, как в библейской притче об искушении Христа. Иногда
кажется, что и нет никакого расстройства, но, как в старой Faustbuch и в "Докторе
Фаустусе" Кристофера Марло, человека увлекает его страсть к славе мага. В
любом случае, мы знаем, что такое желание возникнет у человека только при
душевном расстройстве. В "Снежной королеве" Ганса Христиана Андерсена"
именно злой тролль, "настоящий дьявол", первым сотворил кривое зеркало,
осколки которого, попадая в сердце человека, искажали его чувства.
-312-
Глава 15. Теоретические размышления
Та же тема, по разному символизированная, но постоянная в ее истолковании,
снова и снова возникает в фольклоре, мифологии, теологии - где бы ни
затрагивался основной дуализм добра и зла. Следовательно, она давно поселилась в
сознании людей. И, может быть, приспело время, чтобы и психиатрия признала ее
психологическую мудрость. Конечно, параллель с невротическим процессом,
представленная в этой книге, поразительна:
личность при психическом расстройстве претендует на безграничную власть,
утрачивает свою душу и мучается в аду ненависти к себе.
Возвращаясь от затянувшегося метафорического изложения проблемы к
Фрейду: Фрейд не видел ее, и мы сможем лучше понять, почему он не мог видеть ее,
если вспомним, что он не признавал погоню за славой в качестве соединения
неразрывно слитых влечений, которые я описала, а поэтому он не мог оценить и ее
силу. Он видел ад саморазрушения достаточно ясно; но считая его выражением
самостоятельного влечения, видел его вне контекста.
В иной перспективе, представленной в этой книге, невротический процесс -
это проблема Собственного Я. Это процесс, начинающийся с отказа от реального
Собственного Я ради идеального; потом идут попытки актуализировать это псевдо-
Я вместо воплощения в жизнь имеющегося человеческого потенциала; начинается
разрушительная война между двумя Собственными Я. Прекратить эту войну
наилучшим или единственным доступным нам путем возможно, обретя наше
реальное Собственное Я с помощью конструктивных сил, мобилизованных самой
жизнью или терапией. В этом ключе проблема вряд ли прозвучала бы осмысленно
для Фрейда. В его концепции "Эго" он изобразил "личность" невротика, который
отчужден от собственных сил, истинных желаний, не принимает сам решений и не
берет на себя ответственность, а только смотрит за тем, чтобы не слишком кон-
фликтовать со своим окружением (соблюдает "принцип реальности"). Если это
Собственное Я невротика принять за его здоровую живую часть, то весь комплекс
проблем реального Собственного Я (как видели Кьеркегор или Джеймс) не может
возникнуть.
Наконец, мы можем взглянуть на процесс в перспективе нравственных или
духовных ценностей. С такой позиции в нем есть все элементы настоящей
человеческой трагедии. Как ни велика способность человека к разрушению, история
все же говорит о его живом и неустанном стремлении к большему знанию о себе и
мире вокруг себя, об углублении религиозных переживаний, о росте духовных сил
и нравственной смелости, о больших достижениях в любых областях, о стремлении к
лучшей жизни. И лучшие силы человека направляются на эти стремления.
Интеллект и сила воображения помогают человеку увидеть то, чего еще не
существует. Он выходит за свои границы или способен к этому всегда. У него есть
ограничения, но не твердые и не окончательные. Обычно он не дотягивается до того,
чего хочет достичь внутри или вне себя. Само по себе это еще не трагедия. Но
внутренний психический процесс, который у невротика эквивалентен здоровым
человеческим стремлениям - трагичен. Под прессом внутреннего расстройства
человек начинает тянуться к бесконечному и неограниченному,
-313-
Карен Хорни. Невроз и личностный рост
чего ему достичь не дано, хотя его ограничения и не жесткие; и сам этот процесс
разрушает его, смещая его самое высшее влечение к самореализации на
актуализацию своего идеального образа, тем самым растрачивая тот потенциал,
которым он реально обладает.
У Фрейда был пессимистический взгляд на природу человека, и на почве своих
воззрений он и не мог иметь иного. Человек, как он видел его, был обречен на
неудовлетворенность, каким путем он ни пойди. Он не может изжить
удовлетворительно свои примитивные влечения, не вредя себе и культуре. Он не
может быть счастлив, ни в одиночку, ни с другими. У него единственный выбор:
страдать самому - или пусть страдают другие. И к чести Фрейда, что, глядя на
вещи так, он не выворачивался с каким-нибудь бойким решением. На самом деле, в
рамках его мышления нет выхода из выбора между двух зол. В лучшем случае
можно достичь менее неблагоприятного распределения сил, большего контроля и
"сублимации".
Фрейд был пессимистом, но он не видел в неврозе трагедию человека. Увидеть
его как трагическую потерю человеческого опыта можно только при убеждении,
что в человеке есть конструктивные, творческие стремления, и им препятствуют
обструктивные или деструктивные силы. А Фрейд не только не видел в человеке
конструктивных сил; он отрицал их аутентичный характер. В его системе мысли
было место только деструктивным и либидинозным силам, их производным и
сочетаниям. Творчество и любовь (Эрос) для него были сублимированными
формами либидинозных влечений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
было понятно, что они неразделимы. Для меня лучше всего ее символизируют
истории о договоре с дьяволом, суть которых всегда одна. Вот человек,
испытывающий психическое или духовное расстройство. Вот искушение,
представленное в виде символа злого начала: дьявол, колдун, ведьма, змий
(история Адама и Евы), антиквар ("Шагреневая кожа" Бальзака), циничный лорд
Генри Уоттон ("Портрет Дориана Грея" Уайльда). Следуют обещания не только
чудесного избавления от беды, но и безграничной власти. И об истинном величии
свидетельствует то, что человек способен противиться искушению, как в притче о
Христе. И наконец, назначается цена - представленная в различной форме утрата
души (Адам и Ева утрачивают невинность своих чувств); именно ее предстоит
уступить силам зла. "Все это дам Тебе, если падши поклонишься мне",- говорит
Сатана Иисусу. Ценой может стать психическое страдание в жизни (как в
"Шагреневой коже") или муки ада. В "Дьяволе и Даниэле Уэбстере" мы видим
блестяще изображенный символ того, как дьявол собирает грешные души.
Ср. О. фенихель; также у Ф. Александера "Психоанализ личности в целом".
Иногда это расстройство может быть символизировано внешними несчастьями,
как у Сте-фена Винсента Бене в его "Дьяволе и Даниэле Уэбстере". Иногда на
него только указано, как в библейской притче об искушении Христа. Иногда
кажется, что и нет никакого расстройства, но, как в старой Faustbuch и в "Докторе
Фаустусе" Кристофера Марло, человека увлекает его страсть к славе мага. В
любом случае, мы знаем, что такое желание возникнет у человека только при
душевном расстройстве. В "Снежной королеве" Ганса Христиана Андерсена"
именно злой тролль, "настоящий дьявол", первым сотворил кривое зеркало,
осколки которого, попадая в сердце человека, искажали его чувства.
-312-
Глава 15. Теоретические размышления
Та же тема, по разному символизированная, но постоянная в ее истолковании,
снова и снова возникает в фольклоре, мифологии, теологии - где бы ни
затрагивался основной дуализм добра и зла. Следовательно, она давно поселилась в
сознании людей. И, может быть, приспело время, чтобы и психиатрия признала ее
психологическую мудрость. Конечно, параллель с невротическим процессом,
представленная в этой книге, поразительна:
личность при психическом расстройстве претендует на безграничную власть,
утрачивает свою душу и мучается в аду ненависти к себе.
Возвращаясь от затянувшегося метафорического изложения проблемы к
Фрейду: Фрейд не видел ее, и мы сможем лучше понять, почему он не мог видеть ее,
если вспомним, что он не признавал погоню за славой в качестве соединения
неразрывно слитых влечений, которые я описала, а поэтому он не мог оценить и ее
силу. Он видел ад саморазрушения достаточно ясно; но считая его выражением
самостоятельного влечения, видел его вне контекста.
В иной перспективе, представленной в этой книге, невротический процесс -
это проблема Собственного Я. Это процесс, начинающийся с отказа от реального
Собственного Я ради идеального; потом идут попытки актуализировать это псевдо-
Я вместо воплощения в жизнь имеющегося человеческого потенциала; начинается
разрушительная война между двумя Собственными Я. Прекратить эту войну
наилучшим или единственным доступным нам путем возможно, обретя наше
реальное Собственное Я с помощью конструктивных сил, мобилизованных самой
жизнью или терапией. В этом ключе проблема вряд ли прозвучала бы осмысленно
для Фрейда. В его концепции "Эго" он изобразил "личность" невротика, который
отчужден от собственных сил, истинных желаний, не принимает сам решений и не
берет на себя ответственность, а только смотрит за тем, чтобы не слишком кон-
фликтовать со своим окружением (соблюдает "принцип реальности"). Если это
Собственное Я невротика принять за его здоровую живую часть, то весь комплекс
проблем реального Собственного Я (как видели Кьеркегор или Джеймс) не может
возникнуть.
Наконец, мы можем взглянуть на процесс в перспективе нравственных или
духовных ценностей. С такой позиции в нем есть все элементы настоящей
человеческой трагедии. Как ни велика способность человека к разрушению, история
все же говорит о его живом и неустанном стремлении к большему знанию о себе и
мире вокруг себя, об углублении религиозных переживаний, о росте духовных сил
и нравственной смелости, о больших достижениях в любых областях, о стремлении к
лучшей жизни. И лучшие силы человека направляются на эти стремления.
Интеллект и сила воображения помогают человеку увидеть то, чего еще не
существует. Он выходит за свои границы или способен к этому всегда. У него есть
ограничения, но не твердые и не окончательные. Обычно он не дотягивается до того,
чего хочет достичь внутри или вне себя. Само по себе это еще не трагедия. Но
внутренний психический процесс, который у невротика эквивалентен здоровым
человеческим стремлениям - трагичен. Под прессом внутреннего расстройства
человек начинает тянуться к бесконечному и неограниченному,
-313-
Карен Хорни. Невроз и личностный рост
чего ему достичь не дано, хотя его ограничения и не жесткие; и сам этот процесс
разрушает его, смещая его самое высшее влечение к самореализации на
актуализацию своего идеального образа, тем самым растрачивая тот потенциал,
которым он реально обладает.
У Фрейда был пессимистический взгляд на природу человека, и на почве своих
воззрений он и не мог иметь иного. Человек, как он видел его, был обречен на
неудовлетворенность, каким путем он ни пойди. Он не может изжить
удовлетворительно свои примитивные влечения, не вредя себе и культуре. Он не
может быть счастлив, ни в одиночку, ни с другими. У него единственный выбор:
страдать самому - или пусть страдают другие. И к чести Фрейда, что, глядя на
вещи так, он не выворачивался с каким-нибудь бойким решением. На самом деле, в
рамках его мышления нет выхода из выбора между двух зол. В лучшем случае
можно достичь менее неблагоприятного распределения сил, большего контроля и
"сублимации".
Фрейд был пессимистом, но он не видел в неврозе трагедию человека. Увидеть
его как трагическую потерю человеческого опыта можно только при убеждении,
что в человеке есть конструктивные, творческие стремления, и им препятствуют
обструктивные или деструктивные силы. А Фрейд не только не видел в человеке
конструктивных сил; он отрицал их аутентичный характер. В его системе мысли
было место только деструктивным и либидинозным силам, их производным и
сочетаниям. Творчество и любовь (Эрос) для него были сублимированными
формами либидинозных влечений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128