Оно страдает, потому что считает, что ему не удалось достичь
самой вершины успеха, довести нечто до непревзойденного совершенства, быть
неотразимо привлекательным, всегда страстно желанным для всех. Или же оно
страдает, потому что считает, что ему положены успех, популярность и т. п., коих
не предвидится.
Только когда гордыня поутихнет, он начинает чувствовать истинное страдание.
Только тогда может он почувствовать сострадание к себе, которое способно
подвигнуть его на то, чтобы сделать что-то полезное для себя. Жалость к себе,
которую он чувствовал до этого, была, скорее, пьяными слезами возгордившегося
Собственного Я, почувствовавшего себя обиженным. Тот, кто не испытал этой
разницы сам, может пожать плечами, думая
- 146-
Глава 6 Отчуждение от себя
что это безразлично - страдание остается страданием. Но одно лишь истинное
страдание способно расширить и углубить наши чувства и открыть наше сердце
страданию других. Рассказ "Из бездны" Оскара Уайльда описывает то
освобождение, которое пережил автор, когда, вместо того чтобы страдать от
ущемленного тщеславия, он стал испытывать истинное страдание.
Иногда даже ответы своей гордости невротик может переживать только через
других. Он может не чувствовать себя униженным высокомерием или
пренебрежением друга, а чувствовать стыд при мысли, что его брат или коллеги
сочтут это унижением.
Конечно, гордость может управлять чувствами в разной степени. У жестоко
искалеченного эмоционально невротика могут быть определенные сильные и
искренние чувства, такие как чувство к природе или к музыке. Значит, они не
затронуты неврозом; иными словами - его реальному Собственному Я отпущена
эта мера свободы. Но даже если любовь и нелюбовь невротика в основном
подчинены его гордости, в них все равно может сохраниться частица искренности.
Тем не менее, в результате этой тенденции, общее обеднение эмоциональной жизни
при неврозе наблюдается всегда: по уменьшению искренности, непосредственности,
глубины чувств или, по крайней мере, по сокращению числа возможных чувств.
Сознательная установка человека по отношению к своим нарушениям бывает
различной. Он может вообще не относиться к своей эмоциональной ущербности как
к расстройству, а напротив, будет ею гордиться. Он может быть серьезно озабочен
ростом своего эмоционального омертвения. Например, он может понимать, что его
чувства все больше носят характер реакций. Не занятые ответами на дружелюбие
или враждебность, его чувства бездеятельны, они молчат. Его сердце не
устремляется само к красоте дерева или картины, и они остаются для него ничего
не значащими. Он может ответить другу, жалующемуся на беду, но не может сам
активно представить жизненную ситуацию другого. Или он может с испугом
осознать, что даже такие реактивные чувства у него ослабели. "Если бы он был
способен открыть в себе хоть пустяковое чувство, которое было бы настоящим,
пусть скромным, но живым...",- пишет Жан-Поль Сартр об одном из персонажей
в "Возрасте рассудка". И наконец, он может не осознавать никаких ухудшений.
Только в своих сновидениях он предстает при этом в виде куклы, мраморной
статуи, двухмерной карточной фигуры или трупа, чьи губы он растягивает, чтобы
получилась улыбка. Его самообман в этих последних примерах предстает наглядно,
поскольку на поверхности существующее глубинное ухудшение может быть
замаскировано любым из трех следующих способов.
Некоторые невротики выставляют напоказ брызжущую живость и фаль-
шивую непосредственность. Они могут легко приходить в восторг или разо-
чаровываться, легко поддаваться любви или гневу. Но эти чувства не идут из
глубины; в глубине их нет. Они живут в мире своего собственного воображения и
поверхностно отвечают на то, что захватывает их фантазию или
- 147-
Карен Хорни. Невроз и личностный рост
задевает их гордость. Часто на передний план выходит потребность производить на
людей впечатление. Их отчуждение от себя делает возможным изменение своей
личности в соответствии с требованиями ситуации. Хамелеоны, они всегда играют
какую-то роль, сами не зная того, и, как хорошие актеры, вызывают в себе чувства,
подходящие к этой роли. Следовательно, они могут показаться искренними, играют
ли они праздного светского шалопая, или человека, серьезно интересующегося
музыкой или политикой, или же всегда готового помочь друга. Аналитик тоже
может поддаться этому обману, потому что во время анализа такой человек играет,
соответственно, роль пациента, страстно желающего познать себя и измениться.
Проблема, с которой мы здесь соприкасаемся, это легкость, с которой они входят в
роль и меняют ее на другую,- так же легко, как можно надеть платье и сбросить
его.
Другие считают "силой" своих чувств погоню за приключениями и воз-
бужденное участие в них. Это может быть лихачество за рулем, интриги,
сексуальные похождения. Но потребность пощекотать себе нервы, возбудиться
безошибочно указывает на болезненную внутренюю пустоту. Только острые
необычные стимулы могут пробудить хоть какой-то ответ у их неподвижных,
инертных чувств.
Третьих, казалось бы, отличает определенность чувств. Они, вроде бы, знают,
чего хотят, и их чувства адекватны ситуации. И опять, не только ограничен набор
их чувств, но все они в низком ключе и словно мелки по сути. Более близкое
знакомство показывает, что эти люди автоматически чувствуют то, что, в
соответствии со их внутренними предписаниями, им Надо чувствовать. Или они
всего лишь отвечают другим тем чувством, которого ждут от них. Наблюдения
такого рода еще более обманчивы, когда личные Надо совпадают с Надо культуры;
мы можем удержаться от ошибочного заключения, лишь взяв во внимание картину
эмоций во всей полноте. Чувства, идущие от сердцевины нашего бытия, обладают
непосредственностью, глубиной и искренностью; если одного их этих качеств
недостает, нам следует лучше присмотреться к стоящей за этим динамике.
Энергичность при неврозе бывает очень разной - от состояния всеобъ-
емлющей инерции (когда "нет сил"), через единичные непродолжительные всплески
усилий, до постоянной, даже чрезмерной энергичности. Мы не можем сказать, что
невроз сам по себе делает невротика более или менее энергичным, чем здорового
человека. Но к такому заключению можно прийти только при количественном
подходе к энергичности человека, отдельно от его мотивов и целей. Одна из
главных характеристик невроза, как мы утверждали вообще и освещали в
подробностях, это смещение приложения сил:
от развития заложенного потенциала реального Собственного Я на развитие
фиктивного потенциала идеального Собственного Я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
самой вершины успеха, довести нечто до непревзойденного совершенства, быть
неотразимо привлекательным, всегда страстно желанным для всех. Или же оно
страдает, потому что считает, что ему положены успех, популярность и т. п., коих
не предвидится.
Только когда гордыня поутихнет, он начинает чувствовать истинное страдание.
Только тогда может он почувствовать сострадание к себе, которое способно
подвигнуть его на то, чтобы сделать что-то полезное для себя. Жалость к себе,
которую он чувствовал до этого, была, скорее, пьяными слезами возгордившегося
Собственного Я, почувствовавшего себя обиженным. Тот, кто не испытал этой
разницы сам, может пожать плечами, думая
- 146-
Глава 6 Отчуждение от себя
что это безразлично - страдание остается страданием. Но одно лишь истинное
страдание способно расширить и углубить наши чувства и открыть наше сердце
страданию других. Рассказ "Из бездны" Оскара Уайльда описывает то
освобождение, которое пережил автор, когда, вместо того чтобы страдать от
ущемленного тщеславия, он стал испытывать истинное страдание.
Иногда даже ответы своей гордости невротик может переживать только через
других. Он может не чувствовать себя униженным высокомерием или
пренебрежением друга, а чувствовать стыд при мысли, что его брат или коллеги
сочтут это унижением.
Конечно, гордость может управлять чувствами в разной степени. У жестоко
искалеченного эмоционально невротика могут быть определенные сильные и
искренние чувства, такие как чувство к природе или к музыке. Значит, они не
затронуты неврозом; иными словами - его реальному Собственному Я отпущена
эта мера свободы. Но даже если любовь и нелюбовь невротика в основном
подчинены его гордости, в них все равно может сохраниться частица искренности.
Тем не менее, в результате этой тенденции, общее обеднение эмоциональной жизни
при неврозе наблюдается всегда: по уменьшению искренности, непосредственности,
глубины чувств или, по крайней мере, по сокращению числа возможных чувств.
Сознательная установка человека по отношению к своим нарушениям бывает
различной. Он может вообще не относиться к своей эмоциональной ущербности как
к расстройству, а напротив, будет ею гордиться. Он может быть серьезно озабочен
ростом своего эмоционального омертвения. Например, он может понимать, что его
чувства все больше носят характер реакций. Не занятые ответами на дружелюбие
или враждебность, его чувства бездеятельны, они молчат. Его сердце не
устремляется само к красоте дерева или картины, и они остаются для него ничего
не значащими. Он может ответить другу, жалующемуся на беду, но не может сам
активно представить жизненную ситуацию другого. Или он может с испугом
осознать, что даже такие реактивные чувства у него ослабели. "Если бы он был
способен открыть в себе хоть пустяковое чувство, которое было бы настоящим,
пусть скромным, но живым...",- пишет Жан-Поль Сартр об одном из персонажей
в "Возрасте рассудка". И наконец, он может не осознавать никаких ухудшений.
Только в своих сновидениях он предстает при этом в виде куклы, мраморной
статуи, двухмерной карточной фигуры или трупа, чьи губы он растягивает, чтобы
получилась улыбка. Его самообман в этих последних примерах предстает наглядно,
поскольку на поверхности существующее глубинное ухудшение может быть
замаскировано любым из трех следующих способов.
Некоторые невротики выставляют напоказ брызжущую живость и фаль-
шивую непосредственность. Они могут легко приходить в восторг или разо-
чаровываться, легко поддаваться любви или гневу. Но эти чувства не идут из
глубины; в глубине их нет. Они живут в мире своего собственного воображения и
поверхностно отвечают на то, что захватывает их фантазию или
- 147-
Карен Хорни. Невроз и личностный рост
задевает их гордость. Часто на передний план выходит потребность производить на
людей впечатление. Их отчуждение от себя делает возможным изменение своей
личности в соответствии с требованиями ситуации. Хамелеоны, они всегда играют
какую-то роль, сами не зная того, и, как хорошие актеры, вызывают в себе чувства,
подходящие к этой роли. Следовательно, они могут показаться искренними, играют
ли они праздного светского шалопая, или человека, серьезно интересующегося
музыкой или политикой, или же всегда готового помочь друга. Аналитик тоже
может поддаться этому обману, потому что во время анализа такой человек играет,
соответственно, роль пациента, страстно желающего познать себя и измениться.
Проблема, с которой мы здесь соприкасаемся, это легкость, с которой они входят в
роль и меняют ее на другую,- так же легко, как можно надеть платье и сбросить
его.
Другие считают "силой" своих чувств погоню за приключениями и воз-
бужденное участие в них. Это может быть лихачество за рулем, интриги,
сексуальные похождения. Но потребность пощекотать себе нервы, возбудиться
безошибочно указывает на болезненную внутренюю пустоту. Только острые
необычные стимулы могут пробудить хоть какой-то ответ у их неподвижных,
инертных чувств.
Третьих, казалось бы, отличает определенность чувств. Они, вроде бы, знают,
чего хотят, и их чувства адекватны ситуации. И опять, не только ограничен набор
их чувств, но все они в низком ключе и словно мелки по сути. Более близкое
знакомство показывает, что эти люди автоматически чувствуют то, что, в
соответствии со их внутренними предписаниями, им Надо чувствовать. Или они
всего лишь отвечают другим тем чувством, которого ждут от них. Наблюдения
такого рода еще более обманчивы, когда личные Надо совпадают с Надо культуры;
мы можем удержаться от ошибочного заключения, лишь взяв во внимание картину
эмоций во всей полноте. Чувства, идущие от сердцевины нашего бытия, обладают
непосредственностью, глубиной и искренностью; если одного их этих качеств
недостает, нам следует лучше присмотреться к стоящей за этим динамике.
Энергичность при неврозе бывает очень разной - от состояния всеобъ-
емлющей инерции (когда "нет сил"), через единичные непродолжительные всплески
усилий, до постоянной, даже чрезмерной энергичности. Мы не можем сказать, что
невроз сам по себе делает невротика более или менее энергичным, чем здорового
человека. Но к такому заключению можно прийти только при количественном
подходе к энергичности человека, отдельно от его мотивов и целей. Одна из
главных характеристик невроза, как мы утверждали вообще и освещали в
подробностях, это смещение приложения сил:
от развития заложенного потенциала реального Собственного Я на развитие
фиктивного потенциала идеального Собственного Я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128