Тем самым страх поражения делал необходимыми
все новые и новые победы. Более того, чувство собственного величия, возраставшее
с каждой победой, делало для него все нестерпимее мысль, что какие-нибудь лица
или даже какие-нибудь народы не будут признавать его величия.
Многие клинические случаи повторяют данный, хотя и с меньшим размахом.
Сошлюсь хотя бы на пример из современной литературы: "Человек, который
смотрел на проходящие поезда" Жоржа Сименона. Перед нами усерднейший клерк,
подчиненный дома, подчиненный на работе, и кажется, что он ни о чем и не думает,
кроме как о своих обязанностях. Но вот он узнает о нечестности своего шефа, в
результате которой фирма разоряется, и рушится его система ценностей.
Искусственное разделение на высших существ, которым все дозволено, и низших,
таких же как он, которым оставляется узенькая тропка правильного поведения,
исчезает. И он тоже,
-38-
Глава I. В погоне за славой
думает клерк, может быть "великим" и "свободным". Он может иметь любовницу,
даже великолепную даму сердца своего шефа. Его самолюбие теперь настолько
воспалено, что когда она отвергает его ухаживания, он ее душит. Его ищет полиция,
ему страшно, но все же его основное побуждение - с торжеством унизить
полицию. Это главный мотив даже в его попытке самоубийства.
Гораздо чаще стремление к мстительному торжеству утаивают. Фактически
именно деструктивная природа этого элемента погони за славой приказывает
прятать его как можно глубже. Явным оно становится, наверное, только в случае
подлинно безумного честолюбия. Только при анализе нам предоставляется
возможность увидеть, что его движущей силой является потребность посрамить и
унизить других, поднявшись над ними. Менее вредоносная потребность в
превосходстве вбирает в себя более деструктивную компульсивную потребность.
Это позволяет человеку отыгрывать ее и чувствовать при этом свою правоту.
Конечно же важно распознать особые черты индивидуальных склонностей,
вовлеченных в погоню за славой, потому что анализу всегда подлежит особая
констелляция. Но мы не можем понять ни природу, ни движущую силу этих
склонностей, пока не рассмотрим их как части единого целого. Альфред Адлер был
первым психоаналитиком, увидевшим это как целостное явление и указавшим на его
решающее значение при неврозе .
Есть различные убедительные доказательства тому, что погоня за славой
представляет собой всеобъемлющую и единую целостность. В первую очередь, мы
постоянно встречаем у одного и того же лица все вышеописанные склонности.
Конечно, тот или иной элемент может настолько выделяться, что мы с некоторой
долей неточности позволяем себе говорить о честолюбце или мечтателе. Но
главенство одного элемента не означает, что отсутствуют все остальные.
Честолюбец мечтает о своем необычайном величии, мечтатель хочет реального
превосходства, пусть даже последнее можно заметить только по тому, как его
самолюбие задевают чужие успехи .
Далее, все индивидуальные склонности вовлечены в столь тесные взаи-
моотношения, что на протяжении жизни человека главная роль может доставаться
то одной, то другой. От романтических грез он может перейти к стремлению стать
совершенным отцом или предпринимателем и потом снова пожелает быть
величайшим любовником всех времен.
И наконец, все они имеют две общие главные черты, вполне понятные из генезиса и
функций всего явления. Это их компульсивная природа
См. сравнение с концепцией А.Адлера и концепцией З.Фрейда в главе 15.
Личности часто выглядят очень по-разному, в зависимости от того, какая склонность
возьмет верх, поэтому велико искушение признать эти склонности самостоятельными.
Фрейд рассматривал феномены, подобные данным, как самостоятельные
инстинктивные влечения со своими источниками и целями. Когда я сделала первую
попытку перечислить компуль-сивные влечения при неврозе, они мне тоже казались
самостоятельными "невротическими склонностями".
-39-
Карен Хорни. Невроз и личностный рост
и вымышленность. Обе черты уже упоминались, но желательно иметь более полную
и сжатую картину их значения.
Их компулъсивная природа проистекает из факта, что идеализация себя (и вся
погоня за славой, развивающаяся как ее последствие) представляет собой
невротическое решение. Когда мы называем влечение компуль-сивным, мы имеем в
виду нечто противоположное спонтанным желаниям или стремлениям. Последние -
выражение реального Собственного Я;
первые - определяются внутренней необходимостью невротической структуры.
Человек вынужден подчиняться им невзирая на свои реальные желания, чувства или
интересы, иначе он будет мучиться от тревоги, его будут раздирать конфликты и
душить чувство вины, отверженности и т. п. Другими словами, различие между
спонтанностью и компульсивностью - это различие между "я хочу" и "я должен,
чтобы избежать опасности". Хотя индивид может сознательно считать свои амбиции
или свои каноны совершенства тем, чего он хочет достичь, на самом деле он
вынужден их достигать. Нужда в славе берет его в свои клещи. Поскольку он сам не
осознает разницы между желанием и вынуждением, эти критерии должны устано-
вить мы. Решающим является тот факт, что его словно кто-то тащит по дороге
славы, не принимая во внимание ни его самого, ни его главнейшие интересы. (Мне
вспоминается здесь честолюбивая девочка, которая в десять лет считала, что ей
лучше ослепнуть, чем перестать быть лучшей ученицей.) У нас есть веская причина
заинтересоваться: не кладется ли большинство человеческих жизней (в переносном
или в буквальном смысле) именно на алтарь славы? Иун Габриель Боркман (герой
одноименной драмы Генрика Ибсена) умер, начав сомневаться в ценности своей
великой миссии и в возможности ее осуществления. Поистине трагический оттенок
виден в нашей картине. Если мы жертвуем собой ради того, что мы (и большинство
здоровых людей) считаем стоящим жертвы, с точки зрения общечеловеческих
ценностей, это, конечно, трагично, но осмысленно. Если же мы тратим по мелочам
нашу жизнь на то, чтобы рабски служить призраку славы, по причинам нам самим
совершенно неизвестным, это принимает характер ничем не оправданного
трагического расточительства, тем худшего, чем более потенциально ценна наша
жизнь.
Другая черта компульсивной природы влечения к славе - как и любого
компульсивного влечения - это его неразборчивость. Так как реальные интересы
человека, гоняющегося за славой, не имеют для него значения, он должен быть в
центре внимания, должен быть самым привлекательным, самым умным, самым
оригинальным - требует того ситуация или нет, может он или нет, при его
качествах, быть первым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
все новые и новые победы. Более того, чувство собственного величия, возраставшее
с каждой победой, делало для него все нестерпимее мысль, что какие-нибудь лица
или даже какие-нибудь народы не будут признавать его величия.
Многие клинические случаи повторяют данный, хотя и с меньшим размахом.
Сошлюсь хотя бы на пример из современной литературы: "Человек, который
смотрел на проходящие поезда" Жоржа Сименона. Перед нами усерднейший клерк,
подчиненный дома, подчиненный на работе, и кажется, что он ни о чем и не думает,
кроме как о своих обязанностях. Но вот он узнает о нечестности своего шефа, в
результате которой фирма разоряется, и рушится его система ценностей.
Искусственное разделение на высших существ, которым все дозволено, и низших,
таких же как он, которым оставляется узенькая тропка правильного поведения,
исчезает. И он тоже,
-38-
Глава I. В погоне за славой
думает клерк, может быть "великим" и "свободным". Он может иметь любовницу,
даже великолепную даму сердца своего шефа. Его самолюбие теперь настолько
воспалено, что когда она отвергает его ухаживания, он ее душит. Его ищет полиция,
ему страшно, но все же его основное побуждение - с торжеством унизить
полицию. Это главный мотив даже в его попытке самоубийства.
Гораздо чаще стремление к мстительному торжеству утаивают. Фактически
именно деструктивная природа этого элемента погони за славой приказывает
прятать его как можно глубже. Явным оно становится, наверное, только в случае
подлинно безумного честолюбия. Только при анализе нам предоставляется
возможность увидеть, что его движущей силой является потребность посрамить и
унизить других, поднявшись над ними. Менее вредоносная потребность в
превосходстве вбирает в себя более деструктивную компульсивную потребность.
Это позволяет человеку отыгрывать ее и чувствовать при этом свою правоту.
Конечно же важно распознать особые черты индивидуальных склонностей,
вовлеченных в погоню за славой, потому что анализу всегда подлежит особая
констелляция. Но мы не можем понять ни природу, ни движущую силу этих
склонностей, пока не рассмотрим их как части единого целого. Альфред Адлер был
первым психоаналитиком, увидевшим это как целостное явление и указавшим на его
решающее значение при неврозе .
Есть различные убедительные доказательства тому, что погоня за славой
представляет собой всеобъемлющую и единую целостность. В первую очередь, мы
постоянно встречаем у одного и того же лица все вышеописанные склонности.
Конечно, тот или иной элемент может настолько выделяться, что мы с некоторой
долей неточности позволяем себе говорить о честолюбце или мечтателе. Но
главенство одного элемента не означает, что отсутствуют все остальные.
Честолюбец мечтает о своем необычайном величии, мечтатель хочет реального
превосходства, пусть даже последнее можно заметить только по тому, как его
самолюбие задевают чужие успехи .
Далее, все индивидуальные склонности вовлечены в столь тесные взаи-
моотношения, что на протяжении жизни человека главная роль может доставаться
то одной, то другой. От романтических грез он может перейти к стремлению стать
совершенным отцом или предпринимателем и потом снова пожелает быть
величайшим любовником всех времен.
И наконец, все они имеют две общие главные черты, вполне понятные из генезиса и
функций всего явления. Это их компульсивная природа
См. сравнение с концепцией А.Адлера и концепцией З.Фрейда в главе 15.
Личности часто выглядят очень по-разному, в зависимости от того, какая склонность
возьмет верх, поэтому велико искушение признать эти склонности самостоятельными.
Фрейд рассматривал феномены, подобные данным, как самостоятельные
инстинктивные влечения со своими источниками и целями. Когда я сделала первую
попытку перечислить компуль-сивные влечения при неврозе, они мне тоже казались
самостоятельными "невротическими склонностями".
-39-
Карен Хорни. Невроз и личностный рост
и вымышленность. Обе черты уже упоминались, но желательно иметь более полную
и сжатую картину их значения.
Их компулъсивная природа проистекает из факта, что идеализация себя (и вся
погоня за славой, развивающаяся как ее последствие) представляет собой
невротическое решение. Когда мы называем влечение компуль-сивным, мы имеем в
виду нечто противоположное спонтанным желаниям или стремлениям. Последние -
выражение реального Собственного Я;
первые - определяются внутренней необходимостью невротической структуры.
Человек вынужден подчиняться им невзирая на свои реальные желания, чувства или
интересы, иначе он будет мучиться от тревоги, его будут раздирать конфликты и
душить чувство вины, отверженности и т. п. Другими словами, различие между
спонтанностью и компульсивностью - это различие между "я хочу" и "я должен,
чтобы избежать опасности". Хотя индивид может сознательно считать свои амбиции
или свои каноны совершенства тем, чего он хочет достичь, на самом деле он
вынужден их достигать. Нужда в славе берет его в свои клещи. Поскольку он сам не
осознает разницы между желанием и вынуждением, эти критерии должны устано-
вить мы. Решающим является тот факт, что его словно кто-то тащит по дороге
славы, не принимая во внимание ни его самого, ни его главнейшие интересы. (Мне
вспоминается здесь честолюбивая девочка, которая в десять лет считала, что ей
лучше ослепнуть, чем перестать быть лучшей ученицей.) У нас есть веская причина
заинтересоваться: не кладется ли большинство человеческих жизней (в переносном
или в буквальном смысле) именно на алтарь славы? Иун Габриель Боркман (герой
одноименной драмы Генрика Ибсена) умер, начав сомневаться в ценности своей
великой миссии и в возможности ее осуществления. Поистине трагический оттенок
виден в нашей картине. Если мы жертвуем собой ради того, что мы (и большинство
здоровых людей) считаем стоящим жертвы, с точки зрения общечеловеческих
ценностей, это, конечно, трагично, но осмысленно. Если же мы тратим по мелочам
нашу жизнь на то, чтобы рабски служить призраку славы, по причинам нам самим
совершенно неизвестным, это принимает характер ничем не оправданного
трагического расточительства, тем худшего, чем более потенциально ценна наша
жизнь.
Другая черта компульсивной природы влечения к славе - как и любого
компульсивного влечения - это его неразборчивость. Так как реальные интересы
человека, гоняющегося за славой, не имеют для него значения, он должен быть в
центре внимания, должен быть самым привлекательным, самым умным, самым
оригинальным - требует того ситуация или нет, может он или нет, при его
качествах, быть первым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128