Иногда эти мечты принимают форму разговоров, в которых
воображаемые собеседники поражены или пристыжены. Другие, более сложной
структуры мечты, имеют содержанием позорное или благородное страдание в
качестве жертвы жестокости и унижения. Часто мечты являются не нарочно
сочиняемыми историями, а, скорее, фантастическим сопровождением повседневной
рутины. Например, ухаживая за детьми, играя на пианино или расчесывая волосы,
женщина может одновременно видеть себя гораздо более нежной матерью,
выдающейся пианисткой или потрясающей красавицей, годящейся в кинозвезды. В
некоторых случаях такие мечты настолько откровенны, что человек может, как
Уолтер Митти, постоянно жить в двух мирах. У других людей, столь же увлеченных
погоней за славой, мечты такие пугливые и обрывочные, что они могут со всей
субъективной честностью утверждать, что они не фантазируют. Излишне говорить,
что они заблуждаются. Даже если они только беспокоятся о возможных
неприятностях, которые могут свалиться на них, это же их воображение рисует им
такие возможности.
Но мечты, хотя они важны и изобличают мечтателя, все же не самая вредная
работа воображения. Ведь мечтающий человек, в общем, вполне осознает, что он
мечтает, то есть воображает то, чего никогда не происходило или не может
произойти так, как он переживает это в фантазии. По крайней мере, ему не слишком
трудно осознать наличие мечты и ее нереалистичный характер. Более вредная
работа воображения - это тонкие и всеобъемлющие искажения реальности,
которые он осуществляет, сам того не осознавая. Идеальный образ себя не
создается раз и навсегда единым актом творения: однажды созданный, он нуждается
в постоянном внимании. Для его актуализации человек должен прилагать
непрестанный труд по фальсификации реальности. Он должен превратить свои
потребности в добродетели или в более чем справедливые ожидания. Он должен
превратить свои намерения быть честным или внимательным в факт - да, он честен
и внимателен. Неплохие мысли, пришедшие ему в голову для статьи, делают его
великим ученым. Потенциальные достижения превращаются в актуальные. Знание
"истинных" норм морали делает его нравственным человеком, часто даже образцом
нравственности. И конечно же, его воображению приходится работать
"сверхурочно", чтобы уничтожить все неприятные доказательства
противоположного.
Воображение меняет и то, во что невротик верит. Ему нужно верить, что другие
- замечательные или гадкие,- и пожалуйста! Вот они на параде славных ребят или
опасных чудовищ. Воображение меняет его чувства. Ему нужно чувствовать себя
неуязвимым - и на, держи! Его воображение обладает достаточной силой, чтобы
счистить боль и страдание. Ему нужно, чтобы у него были глубокие чувства -
доверия, жалости, любви и страдания - воображение раздувает испытываемую им
жалость, доверие и т. п.
Это можно сравнить с работой Министерства Правды в романе Джорджа Оруэлла
"1984". -43-
Кареч Хорни. Невроз и личностный рост
Восприятие искажении внутренней и внешней реальности, которые может
произвести воображение, поставленное на службу погоне за славой, ставит перед
нами нелегкий вопрос. Где кончается полет воображения невротика? В конце
концов, он все-таки не теряет полностью чувства реальности; где тогда граница,
отделяющая его от психотика? Если и существует какая-то граница проделкам
воображения, она, конечно же, нерезкая. Мы можем сказать только, что психотик
более склонен относится к процессам, идущим в его сознании, как к чему-то
исключительному, как к единственной реальности, с которой следует считаться,
тогда как невротик (по каким бы то ни было причинам) сохраняет явный интерес к
внешнему мир\ и своему месту в нем и, следовательно, сохраняет явно недурную в
нем ориентацию . Тем не менее, нет предела высоте, до которой не могло бы взле-
теть его воображение, в то время как обеими ногами он остается вполне на земле, и в
способе его функционирования нет очевидных нарушений. Фактически это самая
яркая черта погони за славой - она идет в мире фантастики, в царстве
неограниченных возможностей.
Все влечения к славе включают тягу к знаниям, мудрости, добродетели или силе,
причем большим, чем те, которыми может обладать человек;
цель здесь - абсолютное, неограниченное, бесконечное. Ничто меньшее, чем
абсолютное бесстрашие, мастерство или святость не привлекает невротика,
одержимого влечением к славе. Он, следовательно, составляет полную
противоположность истинно религиозному человеку. Для того - един Бог
всемогущ; версия невротика - нет ничего невозможного для Меня. Его сила воли
должна совершать чудеса, его разум должен быть непогрешимым, его предвидение
- безошибочным, знание - всеобъемлющим. Здесь появляется тема сделки с
дьяволом - она будет звучать на протяжении всей книги. Невротик - это Фауст,
которого не устраивает то, что он знает много; он должен знать все.
Взлет в безграничное предопределен силой потребностей, стоящих за
влечением к славе. Потребности в абсолютном и неограниченном так сильны, что
они берут верх над задержками, которые обычно препятствуют отрыву нашего
воображения от действительности. Для успешного функционирования человеку
нужно и представлять себе возможности, бесконечно удаленную перспективу, и
понимать существование ограничений, необходимости, конкретного. Если мысли и
чувства человека сосредоточены в основном на бесконечности, на созерцании
возможностей, он теряет чувство конкретного, ощущение "здесь и сейчас". Он
теряет способность жить в данную минуту. Он больше не способен подчиниться
внутренней необходимости, "тому, что можно назвать пределом человека". Он
теряет из виду то, что актуально необходимо, чтобы чего-либо достичь. "Самая
маленькая
Причины этого различия сложны. Стоило бы исследовать, не является ли решающим
различием между ними более радикальный отказ психотика от реального
Собственного Я и более радикальный сдвиг к идеальному Собственному Я.
Глава I. В погоне за славой
возможность требует времени на то, чтобы стать действительностью". Его
мышление может стать слишком абстрактным. Его знания могут стать "родом
бесчеловечного знания, ради которого его человеческое Я расточается точно так же,
как расточались человеческие жизни при строительстве пирамид". Его чувства к
другим могут высохнуть до "абстрактного сочувствия человечеству". Если, с
другой стороны, человек не заглядывает за узкий горизонт конкретного,
необходимого, конечного, он становится "узко мыслящим и подлого духа лицом".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128
воображаемые собеседники поражены или пристыжены. Другие, более сложной
структуры мечты, имеют содержанием позорное или благородное страдание в
качестве жертвы жестокости и унижения. Часто мечты являются не нарочно
сочиняемыми историями, а, скорее, фантастическим сопровождением повседневной
рутины. Например, ухаживая за детьми, играя на пианино или расчесывая волосы,
женщина может одновременно видеть себя гораздо более нежной матерью,
выдающейся пианисткой или потрясающей красавицей, годящейся в кинозвезды. В
некоторых случаях такие мечты настолько откровенны, что человек может, как
Уолтер Митти, постоянно жить в двух мирах. У других людей, столь же увлеченных
погоней за славой, мечты такие пугливые и обрывочные, что они могут со всей
субъективной честностью утверждать, что они не фантазируют. Излишне говорить,
что они заблуждаются. Даже если они только беспокоятся о возможных
неприятностях, которые могут свалиться на них, это же их воображение рисует им
такие возможности.
Но мечты, хотя они важны и изобличают мечтателя, все же не самая вредная
работа воображения. Ведь мечтающий человек, в общем, вполне осознает, что он
мечтает, то есть воображает то, чего никогда не происходило или не может
произойти так, как он переживает это в фантазии. По крайней мере, ему не слишком
трудно осознать наличие мечты и ее нереалистичный характер. Более вредная
работа воображения - это тонкие и всеобъемлющие искажения реальности,
которые он осуществляет, сам того не осознавая. Идеальный образ себя не
создается раз и навсегда единым актом творения: однажды созданный, он нуждается
в постоянном внимании. Для его актуализации человек должен прилагать
непрестанный труд по фальсификации реальности. Он должен превратить свои
потребности в добродетели или в более чем справедливые ожидания. Он должен
превратить свои намерения быть честным или внимательным в факт - да, он честен
и внимателен. Неплохие мысли, пришедшие ему в голову для статьи, делают его
великим ученым. Потенциальные достижения превращаются в актуальные. Знание
"истинных" норм морали делает его нравственным человеком, часто даже образцом
нравственности. И конечно же, его воображению приходится работать
"сверхурочно", чтобы уничтожить все неприятные доказательства
противоположного.
Воображение меняет и то, во что невротик верит. Ему нужно верить, что другие
- замечательные или гадкие,- и пожалуйста! Вот они на параде славных ребят или
опасных чудовищ. Воображение меняет его чувства. Ему нужно чувствовать себя
неуязвимым - и на, держи! Его воображение обладает достаточной силой, чтобы
счистить боль и страдание. Ему нужно, чтобы у него были глубокие чувства -
доверия, жалости, любви и страдания - воображение раздувает испытываемую им
жалость, доверие и т. п.
Это можно сравнить с работой Министерства Правды в романе Джорджа Оруэлла
"1984". -43-
Кареч Хорни. Невроз и личностный рост
Восприятие искажении внутренней и внешней реальности, которые может
произвести воображение, поставленное на службу погоне за славой, ставит перед
нами нелегкий вопрос. Где кончается полет воображения невротика? В конце
концов, он все-таки не теряет полностью чувства реальности; где тогда граница,
отделяющая его от психотика? Если и существует какая-то граница проделкам
воображения, она, конечно же, нерезкая. Мы можем сказать только, что психотик
более склонен относится к процессам, идущим в его сознании, как к чему-то
исключительному, как к единственной реальности, с которой следует считаться,
тогда как невротик (по каким бы то ни было причинам) сохраняет явный интерес к
внешнему мир\ и своему месту в нем и, следовательно, сохраняет явно недурную в
нем ориентацию . Тем не менее, нет предела высоте, до которой не могло бы взле-
теть его воображение, в то время как обеими ногами он остается вполне на земле, и в
способе его функционирования нет очевидных нарушений. Фактически это самая
яркая черта погони за славой - она идет в мире фантастики, в царстве
неограниченных возможностей.
Все влечения к славе включают тягу к знаниям, мудрости, добродетели или силе,
причем большим, чем те, которыми может обладать человек;
цель здесь - абсолютное, неограниченное, бесконечное. Ничто меньшее, чем
абсолютное бесстрашие, мастерство или святость не привлекает невротика,
одержимого влечением к славе. Он, следовательно, составляет полную
противоположность истинно религиозному человеку. Для того - един Бог
всемогущ; версия невротика - нет ничего невозможного для Меня. Его сила воли
должна совершать чудеса, его разум должен быть непогрешимым, его предвидение
- безошибочным, знание - всеобъемлющим. Здесь появляется тема сделки с
дьяволом - она будет звучать на протяжении всей книги. Невротик - это Фауст,
которого не устраивает то, что он знает много; он должен знать все.
Взлет в безграничное предопределен силой потребностей, стоящих за
влечением к славе. Потребности в абсолютном и неограниченном так сильны, что
они берут верх над задержками, которые обычно препятствуют отрыву нашего
воображения от действительности. Для успешного функционирования человеку
нужно и представлять себе возможности, бесконечно удаленную перспективу, и
понимать существование ограничений, необходимости, конкретного. Если мысли и
чувства человека сосредоточены в основном на бесконечности, на созерцании
возможностей, он теряет чувство конкретного, ощущение "здесь и сейчас". Он
теряет способность жить в данную минуту. Он больше не способен подчиниться
внутренней необходимости, "тому, что можно назвать пределом человека". Он
теряет из виду то, что актуально необходимо, чтобы чего-либо достичь. "Самая
маленькая
Причины этого различия сложны. Стоило бы исследовать, не является ли решающим
различием между ними более радикальный отказ психотика от реального
Собственного Я и более радикальный сдвиг к идеальному Собственному Я.
Глава I. В погоне за славой
возможность требует времени на то, чтобы стать действительностью". Его
мышление может стать слишком абстрактным. Его знания могут стать "родом
бесчеловечного знания, ради которого его человеческое Я расточается точно так же,
как расточались человеческие жизни при строительстве пирамид". Его чувства к
другим могут высохнуть до "абстрактного сочувствия человечеству". Если, с
другой стороны, человек не заглядывает за узкий горизонт конкретного,
необходимого, конечного, он становится "узко мыслящим и подлого духа лицом".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128