Поэтому он долго продумывал и взвешивал подбор приглашаемых депутатов, пока не решил обратиться к тем трем, которых он теперь про себя называл своими избранниками. От Латвийского банка Цеплис облюбовал лишь тех, кому во всех важнейших вопросах принадлежало последнее и решающее слово. Такими ему представлялись Давис Дзилю-петис, Ян Лейман и Петер Заринь. Из торговцев и промышленников Цеплис пригласил с десяток наиболее солидных и состоятельных. Однако каждому приглашенному разрешалось привести с собой солидных, заслуживающих доверия заинтересованных лиц, готовых вложить свои капиталы в солидное и надежное предприятие. Так, владелец фанерной и ящичной фаб-
рики Мартин Зутис взял с собой подковного фабриканта Микеля Нагайниса и консервного фабриканта Теодора Сескиса, которых Цеплис ни в коем случае не собирался приглашать. Среди немногих представителей частных банков был также директор-распорядитель ссудо-сберегательного товарищества «Крауя» Ян Удрис, явившийся в веселом расположении духа: всю ночь он пил и успел только сходить домой умыться и надеть чистый воротничок. Теперь Удрис весело рассказывал о своих ночных похождениях мебельному фабриканту Карлу Лусису и владельцу бюро переписки Августу Муцениеку, которого Цеплис пригласил для протоколирования решений собрания.
Просторный кабинет «Венеции» заполнился приглашенными, не хватало лишь самого Цеплиса. Посредине стоял длинный стол, вокруг него стулья с высокими спинками, а по углам кабинета на маленьких столиках выстроились груды закусок и объемистые графины с водкой. У одного из этих столиков, почти не выпуская из рук водочных рюмок, угощались, потихоньку беседуя, Нагайнис и Сескис.
— Теперь-то мы с ним рассчитаемся за то, что он не дал вам денег, — ухмылялся Нагайнис, отирая салфеткой винегрет с коротко подстриженных усов.
— Правильно! Опрокинем по чарке для храбрости, — веселился Сескис, наполняя только что опорожненные рюмки.
— У меня храбрости хватит, я ему никогда не прощу! А опрокинуть тоже неплохо. — И Нагайнис одним духом глотнул рюмку водки.
— Никак не пойму, что за смысл ему было дурачить меня и рассказывать, будто он одолжил тебе целых полмиллиона? — удивлялся Сескис, закусывая лососиной.
— Очень просто: чтоб скрыть, что у него нет никаких денег. Стыдно было признаться. Я-то уж знаю этих горлопанов.
— Но если у него нет денег, зачем же он взялся за устройство большого предприятия?
— Чтобы мы дали эти деньги, а он навяжется в руководители. Не видишь, приглашены одни денежные
тузы. Даже депутаты и банковские воротилы. Ничего не скажешь, голова у него работает. Но мы тоже не лыком шиты и покажем ему, что видим таких субъектов насквозь! — хвастался уже изрядно подвыпивший Нагайнис.
В этот самый момент в двери входил Цеплис. Он слышал последние слова Нагайниса и вообще был неприятно удивлен, увидев его и Сескиса среди приглашенных. Столь же странным показалось Цеплису, что гости принялись за водку и закуску, не дожидаясь прибытия хозяина, намеревавшегося немного развлечь их лишь по окончании деловой части собрания. Но разве можно было ожидать проявления такта и деликатности от таких людей, как Сескис и Нагайнис? Цеплис попытался успокоиться, но тут же подумал, что ссора с Бертой была дурным предзнаменованием. Овладев собой, он приветливо произнес:
— Господа, прошу занять места за столом. Я хочу ознакомить вас с теми планами, из-за которых осмелился созвать вас сегодня сюда.
Все поспешили занять места, вытирая губы и усердно дожевывая то, что было во рту. Стулья грохотали, пока все не уселись. Когда, наконец, настала тишина и Цеплис поднялся, чтобы открыть собрание, ему бросилась в глаза багровая физиономия Нагайниса, старательно ковырявшего спичкой в зубах. Цеплису сразу стало не по себе, и он ушел бы отсюда, если б дело не было столь серьезным и от этого ухода не рушились бы все его замыслы. Он вспомнил, что обещал Берте быть терпеливым и настойчивым. Это теперь и следовало исполнить, чтобы не оказаться в глазах жены пустозвоном и не потерять частицу ее уважения. С этим Цеплис не смирился бы ни в коем случае и потому смело начал:
— Итак, господа, разрешите мне перейти прямо к делу.
— Просим, просим, — откликнулись со всех сторон.
— Нам необходим председатель собрания, — продолжал Цеплис.
— Вы сами! Мы утверждаем вас единогласно.
— Благодарю вас. Итак, начнем и попросим господина Муцениека вести протокол. Надеюсь, возражений не будет.
При всеобщем одобрении Муцениек встал, раскланялся и, снова усевшись, начал поспешно раскладывать письменные принадлежности.
— Господа, торговля и промышленность в нашем государстве переживают тяжелый кризис, — торжественно начал Цеплис. — Этому много различных причин. Но одна из главных — наша беспощадная взаимная конкуренция. Ее надо устранить, чтобы мы сами не разоряли друг друга. Наши капиталы истираются один о другой, точно два жернова, безо всякой пользы. Даже покупатели и потребители ничего не выигрывают, так как при таком положении снижается благосостояние государства и все мы терпим убыток. Необходимо найти средства борьбы с этим злом. И я думаю, что одним из лучших средств является объединение капиталов. — Цеплис перевел дух и посмотрел, какое впечатление произвели его слова. Все слушали внимательно, лишь один Сескис указательным пальцем правой руки благодушно ковырял в носу и, видимо, вовсе не слушал. Но, уловив слова Цеплиса об объединении капиталов, он бросил многозначительный взгляд на Нагайниса. Тот тоже взглянул на Сескиса и злобно усмехнулся. Все это Цеплис невольно заметил, но не встревожился. Эти два явившихся без приглашения человечка ничем не могут ему повредить. Их кошельки слишком тощи. Поэтому их слова не имеют никакого веса. Все решает поведение депутатов Осиса, Циру-лиса и Клявиня, а также банковских деятелей Дзилю-петиса, Леймана и Зариня. Но эти важные господа слушали пока что весьма серьезно и внимательно. Поэтому Цеплис смело продолжал:
— Нам больше не следует создавать мелкие предприятия, влачащие жалкое существование. Мы должны учреждать большие объединенные фирмы, с которыми никто не осмелится конкурировать. В каждой отрасли промышленности следует уничтожать мелкие мастерские и строить одну-две крупных фабрики. Тогда в Риге опять задымятся трубы и завоют заводские гудки. Тогда оживут городские окраины и в пустых трубах
не будут вить гнезда галки. Нам не следует удовлетворяться одним лишь местным рынком, иначе мы задохнемся, как рыбы в замерзшем пруду. Наша продукция должна завоевать заграничные рынки. И этого мы достигнем лишь в том случае, если снесем все мелкие мастерские и построим на их месте мощные заводы, оснастив их современнейшими машинами и передав в руки разумных руководителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
рики Мартин Зутис взял с собой подковного фабриканта Микеля Нагайниса и консервного фабриканта Теодора Сескиса, которых Цеплис ни в коем случае не собирался приглашать. Среди немногих представителей частных банков был также директор-распорядитель ссудо-сберегательного товарищества «Крауя» Ян Удрис, явившийся в веселом расположении духа: всю ночь он пил и успел только сходить домой умыться и надеть чистый воротничок. Теперь Удрис весело рассказывал о своих ночных похождениях мебельному фабриканту Карлу Лусису и владельцу бюро переписки Августу Муцениеку, которого Цеплис пригласил для протоколирования решений собрания.
Просторный кабинет «Венеции» заполнился приглашенными, не хватало лишь самого Цеплиса. Посредине стоял длинный стол, вокруг него стулья с высокими спинками, а по углам кабинета на маленьких столиках выстроились груды закусок и объемистые графины с водкой. У одного из этих столиков, почти не выпуская из рук водочных рюмок, угощались, потихоньку беседуя, Нагайнис и Сескис.
— Теперь-то мы с ним рассчитаемся за то, что он не дал вам денег, — ухмылялся Нагайнис, отирая салфеткой винегрет с коротко подстриженных усов.
— Правильно! Опрокинем по чарке для храбрости, — веселился Сескис, наполняя только что опорожненные рюмки.
— У меня храбрости хватит, я ему никогда не прощу! А опрокинуть тоже неплохо. — И Нагайнис одним духом глотнул рюмку водки.
— Никак не пойму, что за смысл ему было дурачить меня и рассказывать, будто он одолжил тебе целых полмиллиона? — удивлялся Сескис, закусывая лососиной.
— Очень просто: чтоб скрыть, что у него нет никаких денег. Стыдно было признаться. Я-то уж знаю этих горлопанов.
— Но если у него нет денег, зачем же он взялся за устройство большого предприятия?
— Чтобы мы дали эти деньги, а он навяжется в руководители. Не видишь, приглашены одни денежные
тузы. Даже депутаты и банковские воротилы. Ничего не скажешь, голова у него работает. Но мы тоже не лыком шиты и покажем ему, что видим таких субъектов насквозь! — хвастался уже изрядно подвыпивший Нагайнис.
В этот самый момент в двери входил Цеплис. Он слышал последние слова Нагайниса и вообще был неприятно удивлен, увидев его и Сескиса среди приглашенных. Столь же странным показалось Цеплису, что гости принялись за водку и закуску, не дожидаясь прибытия хозяина, намеревавшегося немного развлечь их лишь по окончании деловой части собрания. Но разве можно было ожидать проявления такта и деликатности от таких людей, как Сескис и Нагайнис? Цеплис попытался успокоиться, но тут же подумал, что ссора с Бертой была дурным предзнаменованием. Овладев собой, он приветливо произнес:
— Господа, прошу занять места за столом. Я хочу ознакомить вас с теми планами, из-за которых осмелился созвать вас сегодня сюда.
Все поспешили занять места, вытирая губы и усердно дожевывая то, что было во рту. Стулья грохотали, пока все не уселись. Когда, наконец, настала тишина и Цеплис поднялся, чтобы открыть собрание, ему бросилась в глаза багровая физиономия Нагайниса, старательно ковырявшего спичкой в зубах. Цеплису сразу стало не по себе, и он ушел бы отсюда, если б дело не было столь серьезным и от этого ухода не рушились бы все его замыслы. Он вспомнил, что обещал Берте быть терпеливым и настойчивым. Это теперь и следовало исполнить, чтобы не оказаться в глазах жены пустозвоном и не потерять частицу ее уважения. С этим Цеплис не смирился бы ни в коем случае и потому смело начал:
— Итак, господа, разрешите мне перейти прямо к делу.
— Просим, просим, — откликнулись со всех сторон.
— Нам необходим председатель собрания, — продолжал Цеплис.
— Вы сами! Мы утверждаем вас единогласно.
— Благодарю вас. Итак, начнем и попросим господина Муцениека вести протокол. Надеюсь, возражений не будет.
При всеобщем одобрении Муцениек встал, раскланялся и, снова усевшись, начал поспешно раскладывать письменные принадлежности.
— Господа, торговля и промышленность в нашем государстве переживают тяжелый кризис, — торжественно начал Цеплис. — Этому много различных причин. Но одна из главных — наша беспощадная взаимная конкуренция. Ее надо устранить, чтобы мы сами не разоряли друг друга. Наши капиталы истираются один о другой, точно два жернова, безо всякой пользы. Даже покупатели и потребители ничего не выигрывают, так как при таком положении снижается благосостояние государства и все мы терпим убыток. Необходимо найти средства борьбы с этим злом. И я думаю, что одним из лучших средств является объединение капиталов. — Цеплис перевел дух и посмотрел, какое впечатление произвели его слова. Все слушали внимательно, лишь один Сескис указательным пальцем правой руки благодушно ковырял в носу и, видимо, вовсе не слушал. Но, уловив слова Цеплиса об объединении капиталов, он бросил многозначительный взгляд на Нагайниса. Тот тоже взглянул на Сескиса и злобно усмехнулся. Все это Цеплис невольно заметил, но не встревожился. Эти два явившихся без приглашения человечка ничем не могут ему повредить. Их кошельки слишком тощи. Поэтому их слова не имеют никакого веса. Все решает поведение депутатов Осиса, Циру-лиса и Клявиня, а также банковских деятелей Дзилю-петиса, Леймана и Зариня. Но эти важные господа слушали пока что весьма серьезно и внимательно. Поэтому Цеплис смело продолжал:
— Нам больше не следует создавать мелкие предприятия, влачащие жалкое существование. Мы должны учреждать большие объединенные фирмы, с которыми никто не осмелится конкурировать. В каждой отрасли промышленности следует уничтожать мелкие мастерские и строить одну-две крупных фабрики. Тогда в Риге опять задымятся трубы и завоют заводские гудки. Тогда оживут городские окраины и в пустых трубах
не будут вить гнезда галки. Нам не следует удовлетворяться одним лишь местным рынком, иначе мы задохнемся, как рыбы в замерзшем пруду. Наша продукция должна завоевать заграничные рынки. И этого мы достигнем лишь в том случае, если снесем все мелкие мастерские и построим на их месте мощные заводы, оснастив их современнейшими машинами и передав в руки разумных руководителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111