Вдова не возражала против такой пылкости Цеплиса, только повторяла, что она очень голодна и чтобы он сначала заказал ужин. Не успел Цеплис опомниться, как на столе появилась бутылка разведенного контрабандного коньяку, увядшие фрукты и запыленные сладости. Кельнер только ухмылялся, заверяя, что он-то уж знает марку господина директора. Тотчас принесли всем ужин, хотя ни Цауне, ни Цеплис. его не заказывали, так как плотно поели в «Монастырском погребке». Цауне больше не мог пить коньяк и заказал себе сельтерскую. Вдовушки подшучивали над ним и лакали коньяк пивными стаканами. Какая-то дамочка опять обняла Цауне и целовала его. Он вяло сопротивлялся, вспомнив Мильду и подумав, что надо хранить ей верность. Но дамочка присосалась к его губам, как клещ,
и не отставала. Цауне теперь ясно сознавал, что человеку не только в брачной жизни, но и в любви надо поступать так, как пришлось. Если пришлось быть верным — значит, будь верным, если же пришлось согрешить, так тоже нечего отчаиваться. Скрытый грех — вовсе не грех.
На другой день на работе у бухгалтера ужасно болела голова. Казалось, будто на сей раз Цеплис напал на него с куда более опасным оружием, нежели револьвер. Кто-то всю ночь прилежно трудился и вколотил в голову Цауне множество гвоздей, раздиравших ему мозг: поспать так и не удалось... Его взгляд несколько раз бессознательно устремлялся на Аустру Зиле, и Цауне должен был признать, что директор прав. У нее, в самом деле, замечательная фигурка. Как он не замечал раньше? Неужели он способен замечать в женщине прелести, только когда их уже открыл другой? Да, есть мужчины, которые ничего не могут увидеть сами, а лишь оценивают найденные другими жемчужины. Они похожи на неудачливых рыболовов: чтобы не остаться с пустыми руками, они тайком опустошают чужие садки. Это не настоящие воры, действующие из корыстных побуждений, а просто люди, боящиеся всего свежего. Им нравятся залежалые вещи, к которым уже прикасались другие, нарушив природную первобытность. «Неужели же и я такой?» — испуганно подумал Цауне. Но на Аустру он все же время от времени поглядывал.
Мильда наверняка опять будет сердиться из-за того, что вчера у них не состоялось назначенное свидание. Ах, как ужасно, когда женщины начинают считать свидания обязанностью! Это убивает истинную любовь. Вчера Цеплис говорил, что любовь — это в некотором роде подделывание векселей. Тут, вероятно, есть доля правды, потому что мы никогда не. можем исполнить всех обещаний, которые даем женщинам.
Эти размышления Цауне были прерваны приходом директора, пригласившего его к себе в кабинет.
— Скажите, где мы вчера были после «Монастырского погребка»? Я дальше ничего не помню, — Цеплис расспрашивал его тоном, дававшим понять, что-то-перь директор разговаривает с бухгалтером.
— Мы были в «Клубе вдов».
— Оттуда мы вышли вместе?
— Нет, вы с одной дамой куда-то исчезли. Я не мог дождаться вас и ушел, думая, что вы тоже ушли.
— Это все чепуха, — Цеплису не понравилось, что Цауне вспоминает его пьяные похождения. — Это неважно. Но сегодня утром я был в уголовном розыске. Вот чертовщина!
— Что случилось?
— У меня пропал портфель со всеми векселями Зу-тиса и другими важными документами. Какой-нибудь жулик подцепил. Совсем парщивое дело...
— Нет, портфель со всеми документами у меня. Уходя, я взял его с собой.
— Ну так почему же вы все время молчите? Будто воды в рот набрал! Несите сейчас же сюда! Зачем доставлять человеку столько неприятностей и треволне ний? Сейчас же несите его сюда! — Цеплис сердился и, казалось, вовсе не был обрадован находкой.
В портфеле все оказалось на месте. Цеплис тотчас же позвонил в уголовный розыск и взял назад свое заявление, так как пропавшие векселя нашлись.
— Теперь все в порядке. Зутис не выкрутится, я его проучу. Пусть-ка он попытается раздобыть денег!
В этот момент зазвонил телефон, и Дзилюпетис сообщил, что банк предоставил обществу «Цеплис» необходимые гарантии на переводные векселя. О Брие-дисе он даже не заикался. Это тоже неплохо.
— Господин Цауне, еще одна неприятность: я ведь всю ночь не был дома. Как завалился к ней, так и застрял до утра. Теперь жена начнет меня пилить... Просто беда с этими женщинами! Я удеру в город, чтоб не пришлось объясняться с ней тут, в конторе. Если придет, скажите — вышел по делам и нескоро вернется. Пусть отправляется домой, там гораздо легче разбирать все эти семейные вопросы. А векселя Зутиса возьмите и предъявите их в банк ко взысканию.
— Господин директор, а может быть, не стоит спешить? Как бы не получилось неприятностей, ведь для господина Зутиса это будет совершенной неожиданностью. Да у него и не окажется такой суммы.
— А мне какое дело? Это уже давно надо было сделать! Опротестуем векселя и пустим Зутиса с молотка. Если не хватит, возьмемся за его знаменитого шурина. Векселя необходимо оплачивать. Какое: мне дело, что у Зутиса нет денег? Я должен оберегать интересы акционерного общества. А может быть, Зутис обанкротится? С кого нам тогда требовать свои деньги? Ведь акции он уже получил!.. Пусть бы не распускал язык, а сначала посоветовался со мной...
— Может быть, мы все-таки сначала пригласим его для уплаты по векселям?
— Чепуха! Банк сам пригласит. Нам пришлось бы долго объясняться и канителиться с пролонгированием. Предположим, что понадобились деньги на неотложные платежи и мы были вынуждены учесть векселя. А теперь довольно об этом! Делайте, что я приказал. — Цеплис вышел, оставив в руках у Цауне пачку векселей. «Делать-то нечего, — подумал Цауне. — Приказание директора надо выполнять. Но хорошего в этом мало. Зутис так легко не сдастся и поднимет всех на ноги.. Может еще оказаться, что Цеплис падет и оставит директорское место. Тогда . и мне тут не станет житья. Но выхода нет...» — Цауне вздохнул и принялся подготовлять векселя к сдаче в банк.
По дороге из банка он думал, что застанет в конторе госпожу Цеплис и что придется говорить ей неправду. Ах, эти супружеские распри, они вторгаются даже в деловую жизнь и мешают спокойно работать. Какое бухгалтеру дело до ночных похождений директора и до контроля со стороны его супруги? И все-таки меня принуждают составлять не только баланс фирмь!, но и баланс директорского брака. Ну-ка, скрой недостачу одной ночи, которую госпожа директорша ни за что не хочет списать!
К величайшему изумлению бухгалтера в конторе его ожидала не Берта, а Оскар Бриедис. Цауне не верил своим глазам. Ведь Бриедис сидит в тюрьме!
Неужели действительно возможны такие чудеса, чтобы человек в одно и то. же время находился и в тюрьме и на свободе? Бриедис заметил смущение Цауне и с торжествующей усмешкой пошел ему навстречу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
и не отставала. Цауне теперь ясно сознавал, что человеку не только в брачной жизни, но и в любви надо поступать так, как пришлось. Если пришлось быть верным — значит, будь верным, если же пришлось согрешить, так тоже нечего отчаиваться. Скрытый грех — вовсе не грех.
На другой день на работе у бухгалтера ужасно болела голова. Казалось, будто на сей раз Цеплис напал на него с куда более опасным оружием, нежели револьвер. Кто-то всю ночь прилежно трудился и вколотил в голову Цауне множество гвоздей, раздиравших ему мозг: поспать так и не удалось... Его взгляд несколько раз бессознательно устремлялся на Аустру Зиле, и Цауне должен был признать, что директор прав. У нее, в самом деле, замечательная фигурка. Как он не замечал раньше? Неужели он способен замечать в женщине прелести, только когда их уже открыл другой? Да, есть мужчины, которые ничего не могут увидеть сами, а лишь оценивают найденные другими жемчужины. Они похожи на неудачливых рыболовов: чтобы не остаться с пустыми руками, они тайком опустошают чужие садки. Это не настоящие воры, действующие из корыстных побуждений, а просто люди, боящиеся всего свежего. Им нравятся залежалые вещи, к которым уже прикасались другие, нарушив природную первобытность. «Неужели же и я такой?» — испуганно подумал Цауне. Но на Аустру он все же время от времени поглядывал.
Мильда наверняка опять будет сердиться из-за того, что вчера у них не состоялось назначенное свидание. Ах, как ужасно, когда женщины начинают считать свидания обязанностью! Это убивает истинную любовь. Вчера Цеплис говорил, что любовь — это в некотором роде подделывание векселей. Тут, вероятно, есть доля правды, потому что мы никогда не. можем исполнить всех обещаний, которые даем женщинам.
Эти размышления Цауне были прерваны приходом директора, пригласившего его к себе в кабинет.
— Скажите, где мы вчера были после «Монастырского погребка»? Я дальше ничего не помню, — Цеплис расспрашивал его тоном, дававшим понять, что-то-перь директор разговаривает с бухгалтером.
— Мы были в «Клубе вдов».
— Оттуда мы вышли вместе?
— Нет, вы с одной дамой куда-то исчезли. Я не мог дождаться вас и ушел, думая, что вы тоже ушли.
— Это все чепуха, — Цеплису не понравилось, что Цауне вспоминает его пьяные похождения. — Это неважно. Но сегодня утром я был в уголовном розыске. Вот чертовщина!
— Что случилось?
— У меня пропал портфель со всеми векселями Зу-тиса и другими важными документами. Какой-нибудь жулик подцепил. Совсем парщивое дело...
— Нет, портфель со всеми документами у меня. Уходя, я взял его с собой.
— Ну так почему же вы все время молчите? Будто воды в рот набрал! Несите сейчас же сюда! Зачем доставлять человеку столько неприятностей и треволне ний? Сейчас же несите его сюда! — Цеплис сердился и, казалось, вовсе не был обрадован находкой.
В портфеле все оказалось на месте. Цеплис тотчас же позвонил в уголовный розыск и взял назад свое заявление, так как пропавшие векселя нашлись.
— Теперь все в порядке. Зутис не выкрутится, я его проучу. Пусть-ка он попытается раздобыть денег!
В этот момент зазвонил телефон, и Дзилюпетис сообщил, что банк предоставил обществу «Цеплис» необходимые гарантии на переводные векселя. О Брие-дисе он даже не заикался. Это тоже неплохо.
— Господин Цауне, еще одна неприятность: я ведь всю ночь не был дома. Как завалился к ней, так и застрял до утра. Теперь жена начнет меня пилить... Просто беда с этими женщинами! Я удеру в город, чтоб не пришлось объясняться с ней тут, в конторе. Если придет, скажите — вышел по делам и нескоро вернется. Пусть отправляется домой, там гораздо легче разбирать все эти семейные вопросы. А векселя Зутиса возьмите и предъявите их в банк ко взысканию.
— Господин директор, а может быть, не стоит спешить? Как бы не получилось неприятностей, ведь для господина Зутиса это будет совершенной неожиданностью. Да у него и не окажется такой суммы.
— А мне какое дело? Это уже давно надо было сделать! Опротестуем векселя и пустим Зутиса с молотка. Если не хватит, возьмемся за его знаменитого шурина. Векселя необходимо оплачивать. Какое: мне дело, что у Зутиса нет денег? Я должен оберегать интересы акционерного общества. А может быть, Зутис обанкротится? С кого нам тогда требовать свои деньги? Ведь акции он уже получил!.. Пусть бы не распускал язык, а сначала посоветовался со мной...
— Может быть, мы все-таки сначала пригласим его для уплаты по векселям?
— Чепуха! Банк сам пригласит. Нам пришлось бы долго объясняться и канителиться с пролонгированием. Предположим, что понадобились деньги на неотложные платежи и мы были вынуждены учесть векселя. А теперь довольно об этом! Делайте, что я приказал. — Цеплис вышел, оставив в руках у Цауне пачку векселей. «Делать-то нечего, — подумал Цауне. — Приказание директора надо выполнять. Но хорошего в этом мало. Зутис так легко не сдастся и поднимет всех на ноги.. Может еще оказаться, что Цеплис падет и оставит директорское место. Тогда . и мне тут не станет житья. Но выхода нет...» — Цауне вздохнул и принялся подготовлять векселя к сдаче в банк.
По дороге из банка он думал, что застанет в конторе госпожу Цеплис и что придется говорить ей неправду. Ах, эти супружеские распри, они вторгаются даже в деловую жизнь и мешают спокойно работать. Какое бухгалтеру дело до ночных похождений директора и до контроля со стороны его супруги? И все-таки меня принуждают составлять не только баланс фирмь!, но и баланс директорского брака. Ну-ка, скрой недостачу одной ночи, которую госпожа директорша ни за что не хочет списать!
К величайшему изумлению бухгалтера в конторе его ожидала не Берта, а Оскар Бриедис. Цауне не верил своим глазам. Ведь Бриедис сидит в тюрьме!
Неужели действительно возможны такие чудеса, чтобы человек в одно и то. же время находился и в тюрьме и на свободе? Бриедис заметил смущение Цауне и с торжествующей усмешкой пошел ему навстречу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111