— Дзилюцетису так и надо, это правильно. А Зутиса мне жаль. Опять доведут его фанерную фабрику до банкротства! Неужели он не может сказать тому парню, что больше не даст денег и пусть катится колбасой? — удивлялся Цеплис.
— Думаешь, это так легко? Ведь их же нельзя раздражать.
— Это еще почему?
— Жена найдет другого, и для того придется заводить опять новое предприятие. Выйдет еще дороже, подумай сам.
— И верно, — задумчиво произнес Цеплис. — Значит, им уж никогда не отделаться от этих своих прихлебателей?
— Ну а как же иначе молодому человеку выйти в люди?
— Женушка, ну подумай, что ты говоришь? Это же ужасно.
— По-моему, это ничуть не ужаснее, чем целыми днями и ночами сидеть одной дома, зная, что ты развлекаешься не только за бутылкой, но и с женщи-. нами.
— Ну, уж тут ты меня не можешь упрекнуть. Если я выпиваю с друзьями, это еще не означает, что я путаюсь с женщинами. Это ведь было бы грешно, раз ты у меня такая молодая и красивая. — В голосе Цеплиса опять зазвучали ласка и радость.
— И все-таки ты забываешь об этом, едва переступив порог. Чего только я не выстрадала в одиночестве — в этих пустых комнатах! — Берта всхлипнула, утирая слезы.
— Милая, больше я не буду. — Цеплис поднялся и взял Берту за руки.
— Как раз теперь-то и будешь, потому что окажешься очень занят. Если ты вправду хочешь быть милым, так прими Цезаря Цауне на работу. Я обе-шала, что ты поможешь ему найти место, — просила Берта, ласкаясь к мужу.
— Нет, только не ко мне, этого я не могу. Я его порекомендую в другое место. Изо дня в день видеть любовника своей жены?
— Зато он будет у тебя на глазах и не сможет так часто со мной встречаться. А если он окажется в другом месте, мы будем встречаться, сколько нам вздумается, — коварно возразила Берта.
— Только с условием, что ты никому не скажешь.
— Это я тебе обещаю!
— Ну хорошо, тогда больше не будем говорить об этом. Я посмотрю, сумеете ли вы еще когда-нибудь встретиться! — и Цеплис пылко поцеловал Берту.
Весна была уже в полном разгаре. Рига утопала в зелени. Ветерок гонял по улицам пыль, но у пешеходов было приподнятое настроение. Многие собирались на взморье — солнечный зной не только манил из дома, но и гнал прочь из города. Знакомые, встречаясь, говорили о дачах и о том, как проведут лето. Более существенные разговоры были оставлены до осени, когда все угомонится и появится охота к серьезной работе, когда перестанет тревожить этот зеленый шум. Весны и цветов не замечал лишь крупный промышленник Цеплис Акционерное общество «Цеплис» было утверждено, основной капитал собран, и сам Цеплис избран директором-распорядителем. Теперь надо было работать и работать. Весной, цветами и дачами пусть восхищаются бездельники, у которых нет другого занятия. Серьезному деловому человеку некогда умиляться подобными вещами. Так думал Цеплис, изо дня в день носясь по делам своего предприятия и прокладывая ему дорогу. Новенький красно-коричневый автомобиль акционерного общества «Цеплис», запыхавшись, петлял по улицам Риги, доставляя директора-распорядителя Цеплиса по его спешным, неотложным делам. Постоянным его спутником был молодой бухгалтер Цезарь Цауне; директор-распорядитель якобы посвящал его во все дела, но, конечно, показывал и рассказывал ему только то, что можно доверить любому честному и преданному служащему. Многие удивлялись дружбе дельца с незнакомым молодым человеком и принимали его за родственника Цеплиса. Но больше всех удивлялся сам Цауне, не понимавший причины расположения директора. Цеплис пригласил его на работу и определил солидное жалование, подчеркнув, что делает все это по настоянию своей супруги. Цауне не мог припомнить, чем это он заслужил благосклонность госпожи Цеплис. Ведь они были едва знакомы. Припоминал только, что однажды помог госпоже Цеплис решить какую-то задачу, которую та не понимала. Но в этом нет ничего особенного. Назначая бухгалтеру жалование, Цеплис еще сказал, что
работать придется с утра до вечера. О свободном времени пусть не помышляет. А женщин лучше вообще выбросить из головы. С ними, мол, далеко не уедешь. Человека возвышает лишь упорный, настойчивый труд.
И Цауне решил работать так, чтобы оправдать надежды Цеплиса. Правда, у него болела душа от того, что он уже не сможет так часто встречаться со своей обожаемой Мильдой Меднис. Но, может быть, осенью работы станет поменьше, и тогда они с Мильдой смогут соединиться навеки. К тому же подкопится и деньжонок. Так рассуждал Цауне, добросовестно выполняя все задания Цеплиса. Нередко директор-распорядитель возил его с собою без всякой нужды, и не раз после этого Цезарю приходилось засиживаться в конторе до поздней ночи, чтобы успеть занести все в книги. Если он иной раз пытался указать на это патрону, тот сейчас же отвечал:
— Ничего, ничего. Вам, как бухгалтеру, надо все видеть, всюду бывать, войти в курс всего дела., Зато потом будет легче работать. Да и вообще двигаться здоровее, чем сидеть на месте!
Цеплис был по-своему прав, и тут нечего было возразить. Однако и сидеть на месте приходилось не мало. Цауне добирался до бухгалтерских книг, лишь когда Цеплис тоже сидел в конторе или когда тот вечером уезжал домой. Цауне не роптал, понимая, что такое большое жалование платят не за красивые глаза. Его следовало заработать. Жаль только, что не оставалось времени даже свести Мильду в кино, посидеть с ней на Бастионной горке иди в сквере перед Оперой, где сейчас все цветет и щебечет, — но на это нет времени. Хоть бы только Мильда это поняла и не начала бы от скуки флиртовать с другими! В такие мгновения в сердце Цауне поднималась досада на Цеплиса и на его предприятие.
Покончив с самыми неотложными подготовительными работами, Цеплис однажды пригласил к себе на ужин представителей наиболее солидных ежедневных газет. Как ни странно, Цауне он на сей раз не взял с собой, а велел ему заготовить некоторые вы-
писки из бухгалтерских книг. Правда, ужин происходил у Цеплиса в доме, где Цауне никогда не бывал. Молодой человек очень обрадовался свободному' вечеру. Он быстро закончил работу и прямо из конторы отправился к Мильде Меднис, проживавшей в самом конце Мариинской улицы. Этот вечер они проведут под тенистой зеленью лип, и если у Мильды будет хорошее настроение, он осмелится и сделает ей предложение. Нужна же, наконец, ясность в их отношениях, ибо догадки и полунамеки нельзя с уверенностью принимать за истину. Так размышлял бухгалтер Цауне, шагая по Мариинской улице со шляпой в руке.
В маленьком деревянном доме, где Мильда снимала комнатку у портнихи Заттис, Цезарь Цауне был почти своим человеком. Во времена обучения на курсах и безработицы он бывал здесь довольно часто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111