Берите подмышки и понесем в машину, другого выхода нет. Небось оживет, как потащим.
Цауне покорился, и они подняли тяжелое тело. Ноги Цеплиса болтались, как плети, и о том, чтобы поставить его, нечего было и думать. Поэтому им пришлось тащить его, подхватив с обеих сторон подмышки. Аулис был плечистый мужчина и крепко держал директора, у Цауне же подгибались колени, и казалось, будто Цеплис своими беспомощными ногами нарочно цепляется за ноги Цауне. Там, где они прошли со своей ношей, всходы были не только примяты, но и втоптаны в землю: ноша была действительно не из легких. С Цауне пот катился градом, и он охотно отдохнул бы, но не смел и заикнуться об этом. Аулис опять рассердится и начнет издеваться, потому что сам-то он идет, будто неся какую-то пуховую подушку. Порою Цезарю казалось, что он не дотащится до шоссе, а грохнется вместе с ношей и повалит также Аулиса. «Только бы Цеплис не очнулся, не то опять рассвирепеет, — с ужасом думал он. — И почему это я сам должен нести своего палача, да еще так мучиться? Он хотел меня убить, а я еще помогаю спасать ему жизнь. Зачем мне это нужно? Счастье, что шоссе уже недалеко». В этот момент Цауне совсем ослабел, и у него подкосились ноги. Не удержавшись, он действительно грохнулся на землю, увлекая за собой не только Цеплиса, но и Аулиса. Все они повалились друг на друга — Цауне очутился внизу, Аулис сверху. Цеплис издал громкий храп, и Цауне чуть не лишился сознания. В отчаянном страхе он быстро вскочил, сбросив с себя Цеплиса и Аулиса. От сильного тэлчка директор зашевелился, открыл глаза и спросил:
— Что вы меня тут таскаете и валяете? Шофер, почему мы в канаве? Машина разбилась, что ли?
— Машина цела, но кое у кого разбит затылок, — проворчал Ауяис.
— У меня разбит затылок? Сильно? Останови кровь!
— Ваш-то цел, господин директор. У Цауне.
— Правда? — И Цеплис быстро сел. Оглядевшись вокруг и увидев спокойно стоящий на дороге автомобиль, он воскликнул в недоумении: — Как же это нас так далеко отбросило? — Но, оглядев свою одежду с оборванными пуговицами и увидев перепуганного Цауне, Цеплис вспомнил все происшедшее, и ему стало ужасно стыдно. Он поднялся на ноги и начал застегиваться, стараясь ни на кого не смотреть. Цауне еще немного отошел в сторону шоссе и ждал, что теперь будет. Аулис стоял близ Цеплиса, чтобы в случае необходимости прийти ему на помощь. Но тот прочно держался на ногах и вовсе не собирался падать. Одышка и усталость прошли, только во рту пересохло и ужасно хотелось пить.
Под сидением машины Аулис разыскал пару бутылок сельтерской, которые Цеплис Опорожнил чуть ли не в один прием. Он уселся в машине, и странная вялость охватила все его тело. Не хотелось думать и вспоминать о случившемся. Не действуй он столь напористо, можно было бы выведать у бухгалтера все его тайны. А так — в его распоряжении одни догадки, истинная же и доподлинная суть дела осталась сокрытой... Цеплис оглянулся и заметил Цауне, стоящего у края канавы спиной к автомобилю. Теперь Цеплис ясно видел рану у него на затылке, и ему стало еще тяжелее. Зачем все это нужно? Разве женщины стоят того, чтобы из-за них разбивать человеку голову! Цеплис действительно не понимал, как он мог настолько, потерять самообладание. Теперь надо попытаться все это загладить.
— Аулис, вы не знаете, где мой револьвер? — спросил он: надо же было хоть что-нибудь говорить, молчание становилось невыносимым. От этих слов Цауне вздрогнул, Аулис же спокойно ответил:
— Знаю, но вам не отдам. Получите в Риге.
— Значит, теперь я окончательно разоружен и полностью под вашей охраной, — пытался пошутить Цеплис.
— Что ж делать? Я боюсь, как бы опять не получилась стрельба. Таскайся потом по судам. Я люблю ясность во всех вопросах. А что я тут буду показывать, из-за чего началась стрельба? Никто мне не поверит, что люди ни с того ни с сего начали драться, носиться по полю и стрелять!
— Разве вам надо будет давать показания?
— Надо думать, что да. Вряд ли разбитый затылок Цауне так легко сойдет вам с рук, — насмешливо проговорил Аулис: его возмутило спокойствие и невинная улыбка Цеплиса. — Это дело так не оставят. Цауне-то уж найдет правду.
— Что за глупости! Мы помиримся, и все будет хорошо. Господин Цауне, идите сюда, поехали, — Цеплис обернулся к Цауне.
— А где гарантия, что моя жизнь опять не окажется в опасности? Я не хочу больше получать незаслуженные оскорбления. — Цауне заупрямился, как ребенок.
— Да какая там опасность? Если б я на самом деле хотел вас застрелить, я бы это и сделал.
— Кто не умеет стрелять, тот никого застрелить не может. Только дурака валяет, — проворчал Аулис, который не мог простить Цеплису его неумелое обращение с оружием.
— Как это вы не хотели меня застрелить? Зачем же вы гнались за мной? — Цауне упрямился, ему было обидно, что Цеплис теперь пытается оспаривать неоспоримое.
— Хватит уж об этой стрельбе, идите сюда и поедем. Нельзя же целый день околачиваться на большой дороге. — Цеплис опять чувствовал себя директором-распорядителем, не терпящим возражений со стороны подчиненных.
— Разве я в чем-нибудь виноват? — бормотал Цауне, медленно подходя к автомобилю. Он был охвачен злобой, но вместе с тем и страхом. Можно ли быть уверенным, что Цеплис опять не начнет драться? Ему ведь для этого не нужно никаких причин! Кроме того, у Цауне еще довольно сильно болел разбитый затылок. Он уселся в машине как можно дальше от Цеп-
лиса, чтобы в случае нападения иметь возможность отбиваться.
— Господин Цауне, давайте поставим на этом крест и будем работать дальше, — заговорил Цеплис, когда машина помчалась вперед.
— Если бы это было заслуженно, я не сказал бы ни слова. Но тут совершенно неожиданно такое нападение...
— Такие нападения всегда случаются неожиданно, не в этом дело.
— Да, но за что же? Чем я заслужил?
— На свете, мы ничего не лолучаем незаслуженно. Вам тоже досталось не совсем уж напрасно. Подумайте хорошенько.
— Но вы же должны знать, за что вы на меня напали?
— Откуда я могу знать! О таких делах лучше не вспоминать. Мы не успеем как следует осмотреть стройку, придется спешить обратно. Жаль, что пропал день. У меня сегодня еще кое-какие дела в Риге. Пока я осмотрю стройку, вы будете выплачивать жалованье. А насчет своего затылка скажите, что в дороге на нас напали грабители и хотели отнять деньги. Так мы еще и героями прослывем. Нужно подговорить Аулиса, тогда мы даже в Риге сможем смело рассказывать, что боролись с грабителями. Разве это не замечательно? — радовался Цеплис, дружески придерживая Цауне за локоть. Цауне не находил слов. Он не знал, что ему думать о своем директоре. Сам же гнался и стрелял, а людям хочет соврать, будто на нас напали грабители и пришлось сражаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Цауне покорился, и они подняли тяжелое тело. Ноги Цеплиса болтались, как плети, и о том, чтобы поставить его, нечего было и думать. Поэтому им пришлось тащить его, подхватив с обеих сторон подмышки. Аулис был плечистый мужчина и крепко держал директора, у Цауне же подгибались колени, и казалось, будто Цеплис своими беспомощными ногами нарочно цепляется за ноги Цауне. Там, где они прошли со своей ношей, всходы были не только примяты, но и втоптаны в землю: ноша была действительно не из легких. С Цауне пот катился градом, и он охотно отдохнул бы, но не смел и заикнуться об этом. Аулис опять рассердится и начнет издеваться, потому что сам-то он идет, будто неся какую-то пуховую подушку. Порою Цезарю казалось, что он не дотащится до шоссе, а грохнется вместе с ношей и повалит также Аулиса. «Только бы Цеплис не очнулся, не то опять рассвирепеет, — с ужасом думал он. — И почему это я сам должен нести своего палача, да еще так мучиться? Он хотел меня убить, а я еще помогаю спасать ему жизнь. Зачем мне это нужно? Счастье, что шоссе уже недалеко». В этот момент Цауне совсем ослабел, и у него подкосились ноги. Не удержавшись, он действительно грохнулся на землю, увлекая за собой не только Цеплиса, но и Аулиса. Все они повалились друг на друга — Цауне очутился внизу, Аулис сверху. Цеплис издал громкий храп, и Цауне чуть не лишился сознания. В отчаянном страхе он быстро вскочил, сбросив с себя Цеплиса и Аулиса. От сильного тэлчка директор зашевелился, открыл глаза и спросил:
— Что вы меня тут таскаете и валяете? Шофер, почему мы в канаве? Машина разбилась, что ли?
— Машина цела, но кое у кого разбит затылок, — проворчал Ауяис.
— У меня разбит затылок? Сильно? Останови кровь!
— Ваш-то цел, господин директор. У Цауне.
— Правда? — И Цеплис быстро сел. Оглядевшись вокруг и увидев спокойно стоящий на дороге автомобиль, он воскликнул в недоумении: — Как же это нас так далеко отбросило? — Но, оглядев свою одежду с оборванными пуговицами и увидев перепуганного Цауне, Цеплис вспомнил все происшедшее, и ему стало ужасно стыдно. Он поднялся на ноги и начал застегиваться, стараясь ни на кого не смотреть. Цауне еще немного отошел в сторону шоссе и ждал, что теперь будет. Аулис стоял близ Цеплиса, чтобы в случае необходимости прийти ему на помощь. Но тот прочно держался на ногах и вовсе не собирался падать. Одышка и усталость прошли, только во рту пересохло и ужасно хотелось пить.
Под сидением машины Аулис разыскал пару бутылок сельтерской, которые Цеплис Опорожнил чуть ли не в один прием. Он уселся в машине, и странная вялость охватила все его тело. Не хотелось думать и вспоминать о случившемся. Не действуй он столь напористо, можно было бы выведать у бухгалтера все его тайны. А так — в его распоряжении одни догадки, истинная же и доподлинная суть дела осталась сокрытой... Цеплис оглянулся и заметил Цауне, стоящего у края канавы спиной к автомобилю. Теперь Цеплис ясно видел рану у него на затылке, и ему стало еще тяжелее. Зачем все это нужно? Разве женщины стоят того, чтобы из-за них разбивать человеку голову! Цеплис действительно не понимал, как он мог настолько, потерять самообладание. Теперь надо попытаться все это загладить.
— Аулис, вы не знаете, где мой револьвер? — спросил он: надо же было хоть что-нибудь говорить, молчание становилось невыносимым. От этих слов Цауне вздрогнул, Аулис же спокойно ответил:
— Знаю, но вам не отдам. Получите в Риге.
— Значит, теперь я окончательно разоружен и полностью под вашей охраной, — пытался пошутить Цеплис.
— Что ж делать? Я боюсь, как бы опять не получилась стрельба. Таскайся потом по судам. Я люблю ясность во всех вопросах. А что я тут буду показывать, из-за чего началась стрельба? Никто мне не поверит, что люди ни с того ни с сего начали драться, носиться по полю и стрелять!
— Разве вам надо будет давать показания?
— Надо думать, что да. Вряд ли разбитый затылок Цауне так легко сойдет вам с рук, — насмешливо проговорил Аулис: его возмутило спокойствие и невинная улыбка Цеплиса. — Это дело так не оставят. Цауне-то уж найдет правду.
— Что за глупости! Мы помиримся, и все будет хорошо. Господин Цауне, идите сюда, поехали, — Цеплис обернулся к Цауне.
— А где гарантия, что моя жизнь опять не окажется в опасности? Я не хочу больше получать незаслуженные оскорбления. — Цауне заупрямился, как ребенок.
— Да какая там опасность? Если б я на самом деле хотел вас застрелить, я бы это и сделал.
— Кто не умеет стрелять, тот никого застрелить не может. Только дурака валяет, — проворчал Аулис, который не мог простить Цеплису его неумелое обращение с оружием.
— Как это вы не хотели меня застрелить? Зачем же вы гнались за мной? — Цауне упрямился, ему было обидно, что Цеплис теперь пытается оспаривать неоспоримое.
— Хватит уж об этой стрельбе, идите сюда и поедем. Нельзя же целый день околачиваться на большой дороге. — Цеплис опять чувствовал себя директором-распорядителем, не терпящим возражений со стороны подчиненных.
— Разве я в чем-нибудь виноват? — бормотал Цауне, медленно подходя к автомобилю. Он был охвачен злобой, но вместе с тем и страхом. Можно ли быть уверенным, что Цеплис опять не начнет драться? Ему ведь для этого не нужно никаких причин! Кроме того, у Цауне еще довольно сильно болел разбитый затылок. Он уселся в машине как можно дальше от Цеп-
лиса, чтобы в случае нападения иметь возможность отбиваться.
— Господин Цауне, давайте поставим на этом крест и будем работать дальше, — заговорил Цеплис, когда машина помчалась вперед.
— Если бы это было заслуженно, я не сказал бы ни слова. Но тут совершенно неожиданно такое нападение...
— Такие нападения всегда случаются неожиданно, не в этом дело.
— Да, но за что же? Чем я заслужил?
— На свете, мы ничего не лолучаем незаслуженно. Вам тоже досталось не совсем уж напрасно. Подумайте хорошенько.
— Но вы же должны знать, за что вы на меня напали?
— Откуда я могу знать! О таких делах лучше не вспоминать. Мы не успеем как следует осмотреть стройку, придется спешить обратно. Жаль, что пропал день. У меня сегодня еще кое-какие дела в Риге. Пока я осмотрю стройку, вы будете выплачивать жалованье. А насчет своего затылка скажите, что в дороге на нас напали грабители и хотели отнять деньги. Так мы еще и героями прослывем. Нужно подговорить Аулиса, тогда мы даже в Риге сможем смело рассказывать, что боролись с грабителями. Разве это не замечательно? — радовался Цеплис, дружески придерживая Цауне за локоть. Цауне не находил слов. Он не знал, что ему думать о своем директоре. Сам же гнался и стрелял, а людям хочет соврать, будто на нас напали грабители и пришлось сражаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111