Тогда Цеплису это очень понравилось: он считал, что гораздо лучше иметь Уд-риса другом и доброжелателем, нежели завистником и врагом.
— Да вообще-то. какое мне дело.Я только повторяю, что слышал. У меня к вам просьба такого рода: пожалуйста, не отдавайте Удрису те акции, за которые он вам только что уплатил деньги. Это были деньги мои и Сескиса, и поэтому акции принадлежат нам.
— Что вы тут чепуху городите? Удрис не платил мне никаких денег, и мы вообще больше не продаем акций. — Цеплис совсем рассердился.
— Тогда мне придется обратиться в уголовный розыск, потому что я не хочу терять свои пять тысяч лат. Он мне сказал еще вчера, что уплатил вам деньги и вскоре заберет акции. Не бойтесь, господин Цеплис, у меня есть свидетели. Я тоже не лыком шит и не позволю себя околпачить. — Нагайнис тоже повысил голос.
Цеплис сразу смешался, не зная, что ответить. К тому же он еще не понял толком, о чем в сущности идет речь. Лучше осторожно поговорить и выпытать у Нагайниса, в чем, собственно, дело. Сдержавшись, он сказал почти любезно:
— Присядьте, господин Нагайнис. Что мы спорим, поговорим лучше спокойно. Скажите, на чем основываются ваши претензии?
— Можем и поговорить, если желаете столковаться. — Нагайнис заважничал, почуяв, что ему удалось запугать Цеплиса. Усевшись, он спокойно рассказал о том, как Удрис в присутствии свидетелей выдавал себя за агента акционерного общества «Цеплис» и предлагал купить акции. Нагайнис тут же уплатил
ему пять тысяч лат, на которые Удрис обещал в ближайшее время достать акции. Если Цеплис теперь откажется выдать оплаченные акции, Нагайнис обратится в уголовный розыск и попросит расследовать это мошенничество.
— У Удриса не было никаких полномочий выступать от имени нашего общества, и мы не отвечаем за каждого мошенника! — Цеплис уже оправился от замешательства и сообразил, что тут или Удрис надул Нагайниса, или же Нагайнис сейчас хочет объегорить его, Цеплиса.
— Но конфуз большой будет. Новое предприятие так рекламировано — и с самого начала замешано в темные делишки! Это обойдется дороже пяти тысяч лат. — Нагайнис ухмылялся, глядя Цеплису прямо в лицо. — У вас ведь нет недостатка, в деньгах и в своем обороте вы даже не заметите такую мелочь. Где это видано, собирать через агентов деньги от покупателей и не отдавать акции? Нынче у нас не те времена! — Нагайнис собрался уходить, видя, что Цеплис больше не желает его слушать.
— Делайте, что угодно. Мы вам акции не продавали и поэтому выдать не можем. Вообще мы не желаем иметь вас среди акционеров, и я никогда не продам вам ни одной акции. Что вы там покупали у Удриса, меня не касается, — Цеплис определенно дал понять, что разговор окончен.
— Мы еще посмотрим, можно ли так обманывать людей через своих агентов! — почти прокричал Нагайнис, с силой захлопывая дверь кабинета.
Весь этот разговор и мошенничество Удриса не предвещали ничего хорошего. Цеплис знал, что Нагайнис ничего не может ему сделать. И все же было бы лучше, если бы их не связывали с аферистом Удрисом. Нагайнис действительно может обратиться в уголовный розыск со своим дурацким заявлением, и тогда будет трудно полностью отмежеваться. У людей останется впечатление, что кое-какие связи все-таки были, поскольку в природе человеческой — всегда верить худшему. Ну, а удовлетворить ни на чем не основанное требование Нагайниса было бы просто глупо. По-
чему пять тысяч, а не пятьдесят? Нет, тут уж делу ничем не поможешь, будь что будет, — успокаивал себя Цеплис.Зазвонил телефон, и Цеплис вздрогнул — овладев-" шее им с утра беспокойство еще не улеглось. Звонил Дзилюпетис — спрашивал Цеплиса, не был ли арестованный Удрис тем самым, который участвовал в учредительном собрании общества «Цеплис», а затем в общем обеде и ужине. Цеплису оставалось лишь подтвердить, что это действительно тот самый Удрис. Дзилюпетис весьма сожалел об этом обстоятельстве, так как Удрис теперь ссылается на свои знакомства и якобы назвал всех участников того ночного пира. Ему крайне неприятно, ибо подобное знакомство, само собой разумеется, может повредить доброму имени Дзилюпетиса и его общественному положению. Обычно, он бывает весьма осторожен и не каждого принимает в свою компанию, но в тот раз полностью положился на рекомендацию Цеплиса и не мог себе представить, что придется иметь дело с аферистами. Теперь уже нельзя ничего исправить, но впредь придется быть еще осторожнее. Ему необходимо оберегать свое положение и репутацию.
Слова Дзилюпетиса звучали для Цеплиса как пощечины. Разве мог он это предвидеть? А теперь холодный тон и недвусмысленные речи деятеля государственного банка следовало воспринимать как предупреждение. Конечно, все это было выражено деликатно и сдержанно, но решительно и достаточно ясно. А если до Дзилюпетиса дойдут еще и угрозы мыше-ловочного фабриканта, то у него будут все основания думать, что Цеплис действительно связан с арестованным Удрисом. Это может пошатнуть положение Цеп-лиса не только в глазах Дзилюпетиса. Другие акционеры тоже станут смотреть на него косо. Как же теперь выпутаться из этих неприятностей? Цеплис действительно не знал, что придумать.
Нагайнис же, выйдя от Цеплиса, ясно понял, что на сей раз Удрис его здорово надул. Ни за что, ни про что выбросить пять тысяч лат! Векселя Удрис наверняка положил в кассу, а деньги прокутил. Цеплис
тоже не дает себя запугать, хотя неприятностей-то ему все-таки можно наделать. Нагайнис просто расскажет всем то же самое, что он сказал Цеплису. Кто тогда сумеет докопаться, как оно было на самом деле, раз Удрис сидит в надежном местечке и не так-то скоро выйдет на волю? По правде говоря, Цеплис полностью заслужил такую месть. «Подумаешь! — возмущался Нагайнис, — они, видите ли, не желают иметь меня среди акционеров и никогда не продадут мне ни одной акции! Что, мои деньги хуже ихних? Или кирпичи от них потрескаются? Сами хотят заграбастать большие барыши, а мне не дать ни сантима. Ну, рвите, рвите, только не подавитесь. Я-то уж буду честно есть свой хлеб и не разорюсь из-за пяти тысяч!» Так утешал себя Нагайнис, хотя ему и было очень досадно, что Удрис оказался пронырливее его.
Когда Нагайнис уже почти утешился, ему вспомнился Сескис. «Да, как же теперь разделаться с ним? Неужели же отдать обратно все деньги? Тогда Сескис ничего не потеряет, и я один окажусь обманутым дураком. Нет, так не пойдет! Если я теряю все, пусть теряет и Сескис. Ведь мы рисковали оба: он — деньгами, я — векселями. Если я потерял пять, уж он во всяком случае должен потерять полторы тысячи!» И Нагайнис решил не отдавать Сескису ни сантима из денег, предназначенных на покупку акций.
Но ведь Сескис еще и не заплатил всего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
— Да вообще-то. какое мне дело.Я только повторяю, что слышал. У меня к вам просьба такого рода: пожалуйста, не отдавайте Удрису те акции, за которые он вам только что уплатил деньги. Это были деньги мои и Сескиса, и поэтому акции принадлежат нам.
— Что вы тут чепуху городите? Удрис не платил мне никаких денег, и мы вообще больше не продаем акций. — Цеплис совсем рассердился.
— Тогда мне придется обратиться в уголовный розыск, потому что я не хочу терять свои пять тысяч лат. Он мне сказал еще вчера, что уплатил вам деньги и вскоре заберет акции. Не бойтесь, господин Цеплис, у меня есть свидетели. Я тоже не лыком шит и не позволю себя околпачить. — Нагайнис тоже повысил голос.
Цеплис сразу смешался, не зная, что ответить. К тому же он еще не понял толком, о чем в сущности идет речь. Лучше осторожно поговорить и выпытать у Нагайниса, в чем, собственно, дело. Сдержавшись, он сказал почти любезно:
— Присядьте, господин Нагайнис. Что мы спорим, поговорим лучше спокойно. Скажите, на чем основываются ваши претензии?
— Можем и поговорить, если желаете столковаться. — Нагайнис заважничал, почуяв, что ему удалось запугать Цеплиса. Усевшись, он спокойно рассказал о том, как Удрис в присутствии свидетелей выдавал себя за агента акционерного общества «Цеплис» и предлагал купить акции. Нагайнис тут же уплатил
ему пять тысяч лат, на которые Удрис обещал в ближайшее время достать акции. Если Цеплис теперь откажется выдать оплаченные акции, Нагайнис обратится в уголовный розыск и попросит расследовать это мошенничество.
— У Удриса не было никаких полномочий выступать от имени нашего общества, и мы не отвечаем за каждого мошенника! — Цеплис уже оправился от замешательства и сообразил, что тут или Удрис надул Нагайниса, или же Нагайнис сейчас хочет объегорить его, Цеплиса.
— Но конфуз большой будет. Новое предприятие так рекламировано — и с самого начала замешано в темные делишки! Это обойдется дороже пяти тысяч лат. — Нагайнис ухмылялся, глядя Цеплису прямо в лицо. — У вас ведь нет недостатка, в деньгах и в своем обороте вы даже не заметите такую мелочь. Где это видано, собирать через агентов деньги от покупателей и не отдавать акции? Нынче у нас не те времена! — Нагайнис собрался уходить, видя, что Цеплис больше не желает его слушать.
— Делайте, что угодно. Мы вам акции не продавали и поэтому выдать не можем. Вообще мы не желаем иметь вас среди акционеров, и я никогда не продам вам ни одной акции. Что вы там покупали у Удриса, меня не касается, — Цеплис определенно дал понять, что разговор окончен.
— Мы еще посмотрим, можно ли так обманывать людей через своих агентов! — почти прокричал Нагайнис, с силой захлопывая дверь кабинета.
Весь этот разговор и мошенничество Удриса не предвещали ничего хорошего. Цеплис знал, что Нагайнис ничего не может ему сделать. И все же было бы лучше, если бы их не связывали с аферистом Удрисом. Нагайнис действительно может обратиться в уголовный розыск со своим дурацким заявлением, и тогда будет трудно полностью отмежеваться. У людей останется впечатление, что кое-какие связи все-таки были, поскольку в природе человеческой — всегда верить худшему. Ну, а удовлетворить ни на чем не основанное требование Нагайниса было бы просто глупо. По-
чему пять тысяч, а не пятьдесят? Нет, тут уж делу ничем не поможешь, будь что будет, — успокаивал себя Цеплис.Зазвонил телефон, и Цеплис вздрогнул — овладев-" шее им с утра беспокойство еще не улеглось. Звонил Дзилюпетис — спрашивал Цеплиса, не был ли арестованный Удрис тем самым, который участвовал в учредительном собрании общества «Цеплис», а затем в общем обеде и ужине. Цеплису оставалось лишь подтвердить, что это действительно тот самый Удрис. Дзилюпетис весьма сожалел об этом обстоятельстве, так как Удрис теперь ссылается на свои знакомства и якобы назвал всех участников того ночного пира. Ему крайне неприятно, ибо подобное знакомство, само собой разумеется, может повредить доброму имени Дзилюпетиса и его общественному положению. Обычно, он бывает весьма осторожен и не каждого принимает в свою компанию, но в тот раз полностью положился на рекомендацию Цеплиса и не мог себе представить, что придется иметь дело с аферистами. Теперь уже нельзя ничего исправить, но впредь придется быть еще осторожнее. Ему необходимо оберегать свое положение и репутацию.
Слова Дзилюпетиса звучали для Цеплиса как пощечины. Разве мог он это предвидеть? А теперь холодный тон и недвусмысленные речи деятеля государственного банка следовало воспринимать как предупреждение. Конечно, все это было выражено деликатно и сдержанно, но решительно и достаточно ясно. А если до Дзилюпетиса дойдут еще и угрозы мыше-ловочного фабриканта, то у него будут все основания думать, что Цеплис действительно связан с арестованным Удрисом. Это может пошатнуть положение Цеп-лиса не только в глазах Дзилюпетиса. Другие акционеры тоже станут смотреть на него косо. Как же теперь выпутаться из этих неприятностей? Цеплис действительно не знал, что придумать.
Нагайнис же, выйдя от Цеплиса, ясно понял, что на сей раз Удрис его здорово надул. Ни за что, ни про что выбросить пять тысяч лат! Векселя Удрис наверняка положил в кассу, а деньги прокутил. Цеплис
тоже не дает себя запугать, хотя неприятностей-то ему все-таки можно наделать. Нагайнис просто расскажет всем то же самое, что он сказал Цеплису. Кто тогда сумеет докопаться, как оно было на самом деле, раз Удрис сидит в надежном местечке и не так-то скоро выйдет на волю? По правде говоря, Цеплис полностью заслужил такую месть. «Подумаешь! — возмущался Нагайнис, — они, видите ли, не желают иметь меня среди акционеров и никогда не продадут мне ни одной акции! Что, мои деньги хуже ихних? Или кирпичи от них потрескаются? Сами хотят заграбастать большие барыши, а мне не дать ни сантима. Ну, рвите, рвите, только не подавитесь. Я-то уж буду честно есть свой хлеб и не разорюсь из-за пяти тысяч!» Так утешал себя Нагайнис, хотя ему и было очень досадно, что Удрис оказался пронырливее его.
Когда Нагайнис уже почти утешился, ему вспомнился Сескис. «Да, как же теперь разделаться с ним? Неужели же отдать обратно все деньги? Тогда Сескис ничего не потеряет, и я один окажусь обманутым дураком. Нет, так не пойдет! Если я теряю все, пусть теряет и Сескис. Ведь мы рисковали оба: он — деньгами, я — векселями. Если я потерял пять, уж он во всяком случае должен потерять полторы тысячи!» И Нагайнис решил не отдавать Сескису ни сантима из денег, предназначенных на покупку акций.
Но ведь Сескис еще и не заплатил всего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111