Тех, по крайней мере, есть смысл соблазнять. Будь я вашим мужем, я бы не отходила от вас ни на шаг, такую красотку опасно оставлять одну. А ваш муж шляется повсюду и любезничает с другими. Придержите-ка его, госпожа Саусайс!
От Аустриных речей, смутилась не только Валентина; даже Эдмунду стало неловко. Только бы эта чертовка не проболталась о том, что они тут вытворяли! Вот скандал подымется! Но у Аустры не было таких намерений, ей хотелось лишь припугнуть Эдмунда и заткнуть рот Валентине. Она пригласила всех к столу, и тут только вновь прибывшие увидали спящего Цеплиса. Теперь Валентина уж ни за что не хотела оставаться и в неудержимой ярости закричала на Эдмунда так громко, что Цеплис проснулся. Открыв глаза, он изумленно уставился на незнакомых людей. Аустру за спиной Саусайса он не видел, зато ясно разглядел возбужденную Валентину. «Что тут происходит? Где я нахожусь?» — подумал Цеплис. Саусайс первым, заметил его пробуждение и весело воскликнул:
— С добрым утром, дядюшка! Дамские крики нарушили ваш сон? Ну, да хватит спать. Мы тут, понимаете, выделывали чертовские штучки с вашей племянницей! Вставайте и успокойте мою жену.
Цеплис не мог взять в толк, что городит этот офицер. Однако же он поднялся, и Аустра ему вскоре все объяснила. Начался кутеж, окончившийся лишь в поздний утренний, час.
Дела фабриканта Нагайниса сильно улучшились. Он получил для своей подковно-гвоздилъной фабрики крупные заказы строящейся железной дороги. Цены были настолько выгодны, а.условия сдачи работы до того, легкие, что Нагайнис надеялся благодаря этим заказам встать на ноги раз и навсегда. Банки предоставили ему огромный, почти неограниченный кредит. Правление строящейся железной дороги тоже было благосклонно к нему и выдало солидный аванс. Гарантий от Нагайниса нигде не требовали — ведь наилучшей гарантией являлись сами заказы. Кто дерзнул бы не верить фабриканту, у которого такие выгодные заказы и такой солидный заказчик? Надо же помочь соотечественнику и укрепить национальную промышленность, чтобы заказы новостроящейся железной дороги не попали в руки инородцев или даже иностранцев! И Нагайнис использовал всеобщее доверие в. полной мере, беря деньги везде, где дают. Как знать, что впереди? Может быть, курс лата упадет и в хозяйственной жизни наступит застой. Надо воспользоваться случаем и, набрав побольше денег, обменять их на доллары или фунты. Это все-таки надежнее. Зятю теперь тоже можно будет подбросить часть обещанного приданого, иначе этот мальчишка дойдет до ручки и совсем отравит жизнь Валентине. Льет с, досады без просыпу да путается с женщинами. . . Вообще-то он забулдыга, хотя отчасти и прав. Метил на миллионы, а получил шиш. Тут, пожалуй, рассердишься! Да и Валентина не такая, что могла бы сама стоить миллиона: даже причесаться не умеет. Что ему делать с такой женой? Офицерское жалование ведь не позволяет держать две-три прислуги, чтобы обхаживать уважаемую мадам. Эх, и трудились же в молодости мы с женой!
Любая работа была нам по плечу. Просто диво, как это у трудолюбивых родителей вырастают такие ленивые дети. Валентина только и знает валяться на кровати да бегать по кинематографам! Что за радость от такой жены? Эдмунд — парень неплохой, кое-что из обещанного придется ему отдать. Да посоветовать, чтоб оставил военную службу, предпринял бы что-нибудь самостоятельно. С одного казенного жалования такую жену не прокормишь. Приданое растает, как свечка, — Валентине, конечно, захочется жить на широкую ногу. С собственного предприятия все-таки перепадет побольше, тогда можно и жене разрешить кое-что липшее.
В то время как перед Нагайнисом открывалось золотое дно, дела Цеплиса шли уже не столь успешно. Иностранцы, получив первые из заказанных партий кирпича, предпочитали платить неустойку за нарушение договора, лишь бы отказаться от дальнейших поставок. Цеплис велел выдавливать на всех кирпичах , чтобы сделать рекламу своему государству. Но иностранцы только насмехались над ним, а кирпич признавали непригодным для строительства. Он якобы рыхлый и рассыпается, как засохшей бисквит: нельзя же делать кирпич из одного песка и воды, надо и глины немножко добавить!
Эти ядовитые сообщения посыпались на Цеплиса точно вести о горестях, ниспосланных на библейского Иова. Как быть, что делать, куда деваться? Все свои деньги он всадил в «Цеплис» и построил кирпичный завод с расчетом, что тот окупится, лишь работая на экспорт. Ведь кирпич, потребный на столбы для хлевов и на банные печи, ляпают почти в каждой волости; поди-ка посостязайся с ним в дешевизне — качеству и изяществу крестьяне не придают значения. Можно было предложить кирпич правлению новой железной дороги для строительства мостов; станционные здания тоже можно складывать из кирпича, чтобы они были красивее и прочнее. Но все это мелочи... А Цеплис строил, завод с таким размахом, чтобы его кирпича хватило обмуровать весь мир!
Пбступившие из-за границы отзывы о качестве кирпича он скрыл, не сообщив о них никому. Может быть, это только военная хитрость несолидных конкурентов,
дабы подорвать обществу «Цеплис» кредит и поставить его в невыгодное положение? Торговцам и промышленникам в таких случаях следут быть особенно осмотрительными. Однако работы на кирпичном заводе Цеплис все-таки постепенно и незаметно свернул. Когда все выяснится и успокоится, можно будет опять развернуться и наверстать упущенное.
Чтобы не бросилось в глаза свертывание работ и не пошли нежелательные разговоры, Цеплис распорядился поставить уволенных рабочих на строительство. Дабы все выглядело прочно и солидно — как раз пора приняться за постройку давно обещанных домов для рабочих. Ничего, что уже наступила осенняя слякоть и сложенные из кирпича стены не успеют просохнуть. В сущности летом рабочие вовсе не нуждаются в теплых жилищах и могут жить прямо на лоне природы. А зимой, если не пожалеть дров, стены высохнут,, что твоя лучина. Хоть натягивай струны да играй, как на скрипке! Ну, а за это время можно обдумать положение и поискать выхода. Нельзя же угробить такое крупное предприятие, куда вложены все твои деньги. А пущенные на ветер государственные кредиты! Все начнут вопить не своим голосом, обзывая тебя казнокрадом. . . Они же не знают меры ни в похвалах, ни в ругани! Может быть, придется уйти на покой года на два, на три, покамест все забудется. Да, восхвалять они умеют, умеют и проклинать, но и забывать обо всем тоже умеют! Особенно в тех случаях, когда сам выходишь из так называемой «панамы» не голым и не босым. Богатому наше общество быстро все прощает. . .
Может, еще все обойдется благополучно. Иностранцы любят преувеличивать и часто шумят понапрасну, особенно имея дело с торговцами молодого государства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
От Аустриных речей, смутилась не только Валентина; даже Эдмунду стало неловко. Только бы эта чертовка не проболталась о том, что они тут вытворяли! Вот скандал подымется! Но у Аустры не было таких намерений, ей хотелось лишь припугнуть Эдмунда и заткнуть рот Валентине. Она пригласила всех к столу, и тут только вновь прибывшие увидали спящего Цеплиса. Теперь Валентина уж ни за что не хотела оставаться и в неудержимой ярости закричала на Эдмунда так громко, что Цеплис проснулся. Открыв глаза, он изумленно уставился на незнакомых людей. Аустру за спиной Саусайса он не видел, зато ясно разглядел возбужденную Валентину. «Что тут происходит? Где я нахожусь?» — подумал Цеплис. Саусайс первым, заметил его пробуждение и весело воскликнул:
— С добрым утром, дядюшка! Дамские крики нарушили ваш сон? Ну, да хватит спать. Мы тут, понимаете, выделывали чертовские штучки с вашей племянницей! Вставайте и успокойте мою жену.
Цеплис не мог взять в толк, что городит этот офицер. Однако же он поднялся, и Аустра ему вскоре все объяснила. Начался кутеж, окончившийся лишь в поздний утренний, час.
Дела фабриканта Нагайниса сильно улучшились. Он получил для своей подковно-гвоздилъной фабрики крупные заказы строящейся железной дороги. Цены были настолько выгодны, а.условия сдачи работы до того, легкие, что Нагайнис надеялся благодаря этим заказам встать на ноги раз и навсегда. Банки предоставили ему огромный, почти неограниченный кредит. Правление строящейся железной дороги тоже было благосклонно к нему и выдало солидный аванс. Гарантий от Нагайниса нигде не требовали — ведь наилучшей гарантией являлись сами заказы. Кто дерзнул бы не верить фабриканту, у которого такие выгодные заказы и такой солидный заказчик? Надо же помочь соотечественнику и укрепить национальную промышленность, чтобы заказы новостроящейся железной дороги не попали в руки инородцев или даже иностранцев! И Нагайнис использовал всеобщее доверие в. полной мере, беря деньги везде, где дают. Как знать, что впереди? Может быть, курс лата упадет и в хозяйственной жизни наступит застой. Надо воспользоваться случаем и, набрав побольше денег, обменять их на доллары или фунты. Это все-таки надежнее. Зятю теперь тоже можно будет подбросить часть обещанного приданого, иначе этот мальчишка дойдет до ручки и совсем отравит жизнь Валентине. Льет с, досады без просыпу да путается с женщинами. . . Вообще-то он забулдыга, хотя отчасти и прав. Метил на миллионы, а получил шиш. Тут, пожалуй, рассердишься! Да и Валентина не такая, что могла бы сама стоить миллиона: даже причесаться не умеет. Что ему делать с такой женой? Офицерское жалование ведь не позволяет держать две-три прислуги, чтобы обхаживать уважаемую мадам. Эх, и трудились же в молодости мы с женой!
Любая работа была нам по плечу. Просто диво, как это у трудолюбивых родителей вырастают такие ленивые дети. Валентина только и знает валяться на кровати да бегать по кинематографам! Что за радость от такой жены? Эдмунд — парень неплохой, кое-что из обещанного придется ему отдать. Да посоветовать, чтоб оставил военную службу, предпринял бы что-нибудь самостоятельно. С одного казенного жалования такую жену не прокормишь. Приданое растает, как свечка, — Валентине, конечно, захочется жить на широкую ногу. С собственного предприятия все-таки перепадет побольше, тогда можно и жене разрешить кое-что липшее.
В то время как перед Нагайнисом открывалось золотое дно, дела Цеплиса шли уже не столь успешно. Иностранцы, получив первые из заказанных партий кирпича, предпочитали платить неустойку за нарушение договора, лишь бы отказаться от дальнейших поставок. Цеплис велел выдавливать на всех кирпичах , чтобы сделать рекламу своему государству. Но иностранцы только насмехались над ним, а кирпич признавали непригодным для строительства. Он якобы рыхлый и рассыпается, как засохшей бисквит: нельзя же делать кирпич из одного песка и воды, надо и глины немножко добавить!
Эти ядовитые сообщения посыпались на Цеплиса точно вести о горестях, ниспосланных на библейского Иова. Как быть, что делать, куда деваться? Все свои деньги он всадил в «Цеплис» и построил кирпичный завод с расчетом, что тот окупится, лишь работая на экспорт. Ведь кирпич, потребный на столбы для хлевов и на банные печи, ляпают почти в каждой волости; поди-ка посостязайся с ним в дешевизне — качеству и изяществу крестьяне не придают значения. Можно было предложить кирпич правлению новой железной дороги для строительства мостов; станционные здания тоже можно складывать из кирпича, чтобы они были красивее и прочнее. Но все это мелочи... А Цеплис строил, завод с таким размахом, чтобы его кирпича хватило обмуровать весь мир!
Пбступившие из-за границы отзывы о качестве кирпича он скрыл, не сообщив о них никому. Может быть, это только военная хитрость несолидных конкурентов,
дабы подорвать обществу «Цеплис» кредит и поставить его в невыгодное положение? Торговцам и промышленникам в таких случаях следут быть особенно осмотрительными. Однако работы на кирпичном заводе Цеплис все-таки постепенно и незаметно свернул. Когда все выяснится и успокоится, можно будет опять развернуться и наверстать упущенное.
Чтобы не бросилось в глаза свертывание работ и не пошли нежелательные разговоры, Цеплис распорядился поставить уволенных рабочих на строительство. Дабы все выглядело прочно и солидно — как раз пора приняться за постройку давно обещанных домов для рабочих. Ничего, что уже наступила осенняя слякоть и сложенные из кирпича стены не успеют просохнуть. В сущности летом рабочие вовсе не нуждаются в теплых жилищах и могут жить прямо на лоне природы. А зимой, если не пожалеть дров, стены высохнут,, что твоя лучина. Хоть натягивай струны да играй, как на скрипке! Ну, а за это время можно обдумать положение и поискать выхода. Нельзя же угробить такое крупное предприятие, куда вложены все твои деньги. А пущенные на ветер государственные кредиты! Все начнут вопить не своим голосом, обзывая тебя казнокрадом. . . Они же не знают меры ни в похвалах, ни в ругани! Может быть, придется уйти на покой года на два, на три, покамест все забудется. Да, восхвалять они умеют, умеют и проклинать, но и забывать обо всем тоже умеют! Особенно в тех случаях, когда сам выходишь из так называемой «панамы» не голым и не босым. Богатому наше общество быстро все прощает. . .
Может, еще все обойдется благополучно. Иностранцы любят преувеличивать и часто шумят понапрасну, особенно имея дело с торговцами молодого государства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111