Мартину Зутису тоже не стоило бы так громко бахвалиться. Его фанерно-ящичная фабрика давно бы рухнула, если бы ее не подпирал своими домами шурин Зутиса. Все равно она вылетит в трубу, и шуриновы дома вместе с ней. Долго ли Зутис еще продержится — он же такой мастер на банкротства! Кстати, за акции «Цеплис» он даже не платил наличными, а заложил жирированные тем же шурином векселя. Пустим-ка их в оборот, достаточно они належались. Посмотрим, как-то он их выкупит! Не надо распускать язык; если сам нетвердо стоишь на ногах!.. В глазах Цеплиса появился хищный блеск. Он разыскал в несгораемом шкафу векселя Зутиса и положил в свой портфель. «Завтра же пустим их в ход — возможно, Зутис станет повежливее. Если не уплатит, опротестуем без жало-
сти. Тогда узнает, какие у меня были связи с Бриеди-сом! Какая наглость! Сами же подрывают доверие к предприятию, даже не посоветовавшись с его руководителем. Нет, со мной не так-то легко справиться!» Выйдя из кабинета, Цеплис увидел, что сотрудники еще усердно работают. Вдруг что-то пришло ему в голову, и он обратился к Цауне:
— Отпустите всех домой, завтра наверстаем. А сейчас идемте со мной, кое о чем переговорим по дороге.
Ожидая Цауне, Цеплис впервые повнимательнее пригляделся к машинистке Аустре Зиле. А она ничего себе, бойкая девчонка! Стройные ноги, гибкая фигура. Интересно, кто ее любовник? Такие девочки умеют любить. Надо как-нибудь попытаться.
Выйдя из конторы, он взял бухгалтера под руку, но повел его не к дому, а, наоборот, по узким улочкам вглубь Старой Риги. Сначала они шли молча, но у «Монастырского погребка» Цеплис остановился и сказал:
— На улице не поговоришь. Пообедаем в погребке, там и потолкуем.
Цауне рассчитывал пообедать вместе с Мильдой, но не посмел перечить директору. Цеплис втолкнул смущенного бухгалтера в погребок, где было темновато и прохладно. Они уселись в укромном уголке и, кроме обеда, заказали коньяк.
— Что вы думаете о Бриедисе и его мошенничествах? — начал Цеплис, как бы нащупывая тему для разговора.
— Что я тут могу думать? Но честным я его никогда не считал.
— Не будем говорить о честности. Насколько каждый из нас честен; это вопрос другой. Но мне невдомек было, что он окажется таким мошенником.
— Ну, мошенника редко можно распознать сразу. Они же всегда притворяются честными.
— Значит, по-вашему, чтобы не быть мошенником, надо притворяться нечестным? Правильно, я всегда так и делаю. А вот вы не применяете этот прием.
— Не все же так умеют притворяться, как. .. — Цауне запнулся и сконфузился от своей дерзости.
— Как я — вы хотели, сказать? Это правильно. Без притворства в коммерции далеко не уедешь. Кстати, а что вы скажете, если мы завтра предъявим векселя Зутиса ко взысканию?
— Но ведь он член нашего правления!
— Вот именно! Члены правления тоже не смеют язык распускать, как сегодня Цирулис и Зутис, и подрывать доверие к предприятию. Я их в бараний рог согну, пусть знают, что со мной шутки плохи. Может быть, вы удивляетесь, зачем я все это рассказываю? Дело в том, что мне,хочется раз в жизни поговорить с вами по душам. Сам не знаю, почему я начал с того, что вам вовсе не нужно знать. Мне бы хотелось тихо, мирно поговорить с вами о моей жене.
— Что нам говорить о вашей супруге! — восклик-нул перепуганный Цауне.
— Не бойтесь, я не стану беситься и драться, как в тот раз. Да и тот случай мы тоже еще не обсудили. Скажите, можете ли вы меня простить? Я знаю, это было нехорошо с моей стороны. Мужчинам не стоит драться из-за женщин. Но я ведь люблю свою жену, и ваши отношения меня очень огорчают. Правда, я сам не ангел, мне нравятся молодые девушки, но неужели из-за этого жене тоже нужно хороводиться с мужчинами? Да, а как по-вашему, разве эта Аустра Зиле не прелестная девчонка? Черт, что за фигурка! Никогда раньше не присматривался, а сегодня, как глянул. .. Надо будет попробовать! Если только вы меня опять не опередили. .. В ваши годы все молодые люди — мастера на такие вещи. Кроме того, Зиле ваша подчиненная и не посмеет пикнуть. Скажите прямо, — если между вами что-нибудь есть, я не стану поперек дороги. Я еще не настолько изголодался, чтобы выхватить кусок из-под носа у друга. Бойких девчонок на свете достаточно! Давайте жить каждый сам по себе и не лазить в чужую губернию. Поэтому и с моей женой вам надо прекратить все эти шашни.
— Господин Цеплис, у меня с вашей супругой никогда ничего не было! — покраснев до ушей, воскликнул Цауне. Он дрожал от страха, как бы директор, подпав под власть коньяка, не пустил опять в ход
револьвер. Неужели же Цеплис всю жизнь будет для него неотвязным кошмаром?
— Зачем отпираться! Неужели нельзя раз в жизни, за рюмкой, поговорить по душам? Зачем скрывать очевидную правду, которую можно даже потрогать руками? Я уже знаю все и примирился. Но мне бы доставило удовольствие, если бы вы сами лично подтвердили это. Мне вообще нравится, когда люди сознаются. Это означает, что они сожалеют о своих проступках и полны решимости исправиться. Исправляться ведь нужно нам всем!
— Конечно, нужно, никто из нас не совершенство.
— Совершенством мы никогда и не станем. Наплевать на совершенство, оно ни черта не стоит. Мы должны стремиться к власти— и к богатству, потому что нищий властитель' смешон. Вообще честные люди жалки. Но скажите, в чем же вы хотите исправиться, если вы не грешили с моей женой? Исправляться могут только грешники.
— Разве согрешить можно только с вашей женой? — Так вы, значит, все-таки прелюбодей? Учтем. А вы знаете, что это нехорошо? Пока человек не женился, он не имеет права становиться прелюбодеем. Вы понимаете? Женатым, наоборот, дозволено все. Потому что женатый человек дошел до такого периода жизни, когда уже некуда спешить. Остается только наклонность к тихим, недозволенным грешкам. Ха-ха! Выпьем, иначе мы пёрефилософствуем самого Сократа.
— Для чего же тогда жениться, если супружеская жизнь — это не то, что нужно человеку?
— Это совсем другое дело. Никто еще убедительно не ответил на такой вопрос, и наверно, никто никогда и не ответит. Но вступить, в брак стараются все. У меня уже вторая жена, но она ничуть не лучше первой. Скажите, зачем мне нужно было разводиться с Зельмой, если я уже на второй день, клялся в разных глупостях Берте?
— Вот этого уж я не знаю.
— И никогда не узнаете, точно так же, как не знаю и я сам. Но все-таки в свое время вы женитесь, потому что так поступают все.
— Я женюсь исключительно по любви и, возможно, уже в ближайшее время.
— Вот видите! Ну, а что же представляет собой эта божественная и возвышенная любовь? Я думаю, что серьезному, положительному человеку надо стыдиться об этом говорить. Любовь — это все равно что подделывание векселей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111