Пронзительно зазвенел звонок, Цезарь вздрогнул. Мильда поспешила открыть. Чей-то, недавно слышанный мужской голос спросил Цауне, вслед за этим з комнату вошел агент уголовного розыска Крауклис. Цезарь сразу узнал его и почуял недоброе: Крауклис был тот самый агент, что днем допрашивал его в конторе. Мильда вопросительно смотрела то на мужа, то на незваного гостя.
— Простите, господин Дауне, что я вас опять беспокою. Я должен выяснить еще несколько вопросов. Неприятно надоедать людям, но такова наша должность. — Не ожидая приглашения, Крауклис присел к столу и вынул из портфеля- целый ворох бумаг. — Скажите, бежавшая Аустра Зиле никогда, не пыталась завербовать вас в сообщники?
— Как же, неоднократно. Но я с негодованием отвергал все ее предложения.
— Я всегда говорила мужу, чтобы он не путалсп с этой змеей, не то будет плохо, — не, утерпев, вмешалась Мильда.
— Ваш муж не слушал хороших советов. Кое-какие связи с Зиле у него все-таки имелись. — Крауклис коварно вызывал Мильду на откровенность.
— Да, мужчины так и липнут к этим накрашепным! Как мухи на мед. Мой тоже не лучше других, — Мильда сразу разнервничалась, услышав, что Цезарь все-таки был связан с Аустрой.
— Вы не имеете права так говорить! У меня с Зиле не было никаких связей! — рассердился Цауне.
— Спокойно! А почему же вы покрывали ее преступные действия?
— Как это покрывал?
— Она уговаривала вас стать ее сообщником, а вы это скрыли и не доложили директору.
— Да что там докладывать! Зиле была правой рукой директора и делала, что хотела.
— Вот видишь, Цезарь, какой ты1 — опять не утерпела Мильда.
— Это еще не все, мадам. У них с Зиле были даже совместные финансовые операции. Знаете ли вы торговца Вилиса Звейниека? — обратился агент к
Цауне.
— Не знаю, и никогда не знал.
— А почему вы выписали вексель на его имя?
— Я не выписывал. Зиле меня только заставила его жирировать.
— Не прикидывайтесь дурачком, Как она могла вас заставить? Этот вексель подделан!
— Мне это неизвестно.
— Теперь вам придется отвечать, так как первый жирант ручается за подлинность подписи векселедателя. Это ваша подпись?
— Да, моя. Но вексель тогда был только на пятьсот лат...
— А теперь он на тысячу пятьсот. Скажите, кто выписал вексель? Почерк не ваш и не Зиле.
— Не знаю. Зиле только дала мне поставить жиро, а вексель оставила у себя.
— Я и сам вижу, что она его учла. На запирательстве вы далеко не уедете.
— Я не запираюсь. Зиле ручалась, что вексель подлинный. Я говорил ей, что не знаю никакого Звейниека, а она уверяла, что жирантам вовсе не нужнл знать векселедателя. — Голос Цауне дрожал. Мильда стояла остолбеневшая, не в силах выговорить ни слова.
— Как вы поделили деньги, полученные под вексель?
— Мы не делили, Зиле взяла все себе.
— Отлично! А теперь взыщут все с вас, да еще в тюрьме насидитесь.
— Я не буду ни платить, ни сидеть в тюрьме. — Цауне оправдывался только для успокоения Мильды, и сам уже не верил своим словам.
— Вот видишь, Цезарь, что ты натворил! Разве я тебе не говорила, что с этим векселем кончится плохо? Зачем ты мне лгал, что он был только на пятьсот-лат? — Мильда еле сдерживала слезы.
— Я не лгал, Мильдочка. Он и был только на пятьсот.
— Он действительно не получал никаких денег, — обернулась к Крауклису Мильда.
— Откуда вы знаете? Может быть, он утаил их от вас и скрыл истинную сумму, на которую выписан вексель, чтобы иметь деньги, о которых не знает жена. Они, наверное, прокутили их вместе с Зиле! Впрочем, это уж не мое дело. Я должен только арестовать его.
— Арестовать меня? За что? Я же не виновен!
— Так думают все, кого мы арестовываем. Никто еще не сказал, что он виновен и что его надо арестовать. Мы арестовываем только невиновных преступников. Но потом эти невиновные все-таки оказываются виновными. — Крауклис язвительно усмехнулся, укладывая свои бумаги обратно в портфель.
— Поверьте, я вам честно говорю, что я не виновен! — Цауне почти умолял, сознавая серьезность положения.
— Не мое дело верить вам или не верить. Суд разберется, — сухо сказал Крауклис и встал с места. Его раздражало нытье Цауне. — Надеюсь, вы последуете за мной без сопротивления.
— Иду, иду, — покорно простонал Цауне и бросил на Мильду жалобный взгляд, как бы умоляя о помощи.
— Цезарь, что же я буду делать, если ты уйдешь? — В полной растерянности Мильда не находила слов.
— Мильдочка, мы только немного пройдемся. Ты подожди, я скоро вернусь. Если не отпустят, я убегу. С тобой меня никто ие разлучит! — Цауне стоял посреди комнаты, не смея приблизиться к Мильде. Крауклис мгновение с иронией наблюдал за ним, а потом сказал:
— Ну, чему вы тут удивляетесь! Прощайтесь с супругой и пошли. Мне некогда.
Они шагали рядом по сумеречной улице, и в голове у Цауне вертелась мысль, что ему придется одному возвращаться домой. Только бы Мильдочка дождалась его и не уснула. Иначе трудно будет дозвониться в квартиру. Впрочем, он долго не задержится, а сейчас же помчится домой... Но потом его стали одолевать сомнения, и он обратился к Крауклису за подтверждением:
— Скажите, пожалуйста, а я скоро вернусь?
— Так, годика через два-три.
Цауне ничего не ответил. Срок, выраженный в годах, никак не укладывался в его сознании. Мысли вертелись вокруг того, что Мильду спросонья придется подымать с кровати. Этот взрослый ребенок не соображал, куда его ведут.
Сдав арестанта в полицейский участок, Крауклис принялся приводить в порядок протоколы допросов и прочие материалы. Он не сомневался в том, что Цезаря Цауне можно угробить окончательно. Этот человек не умеет постоять за себя, и его можно впутать во что угодно. Жалеть нечего — уж не такой он безвинный агнец. А вот узнать бы, кто тот мужчина, что провожал Зиле на поезд? Еще раз внимательно всмотревшись в фотографию Аустры, Крауклис убедился, что это и есть женщина, виденная им вчера вечером на вокзале, когда она разговаривала с каким-то мужчиной и передавала ему пакетик. Получив пакетик, провожатый тотчас ушел. О чем они говорили, Крауклис ие слыхал, так как наблюдал за ними издалека. Но волнение Аустры бросилось ему в глаза, и он несколько раз прошелся мимо ее вагона. Не заметив больше ничего подозрительного, Крауклис подумал, что это, на-
верно, какая-нибудь покинутая невеста едет рассеяться, а в отданном ею пакетике находятся любовные письма, когда-то сводившие ее с ума. Теперь-то ясно, что неизвестный был сообщником Зиле. Кто он? Крауклис злился на себя, что не запомнил мужчину, обратив все внимание на женщину. Теперь это бесполезно — она уже за границей. А от ее провожатого можно было бы получить хорошее отступное. Их разговор был не слишком нежным, и можно предположить, что остающийся требовал себе львиную долю добычи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111