Кроме того, он набросился на меня совершенно неожиданно.
— А как бы ты хотел? Чтобы он сказал: приготовься защищаться, я сейчас нападу! Мне было бы стыдно показывать рану на затылке. Будь у тебя разбит лоб, я бы знала, что ты, если даже не защищался, так хотя бы не удирал. А теперь мне стыдно за тебя, и я буду всем рассказывать, что ты разбил затылок, вывалившись из кровати!
— Уж этого я от тебя не ожидал и теперь ничего
не понимаю. - Цауне вздохнул, от ее слов ему стало еще больнее от нанесенной Цеплисом раны. Зачем, Мильда так говорит? Неужели же и она, вслед за Аулисом, считает, что у Цезаря все-таки что-то было с госпожой Цеплис? А он-то всю дорогу думал о Мильде и сожалел, что она не сидит рядом с ним вместо Цеплиса! Она увидала бы ту же зелень полей и услыхала бы те же песни жаворонков, что видел и слышал Цауне... Как может она упрекать его в том, чего никогда не было?
— Ты, наверно, хотел, чтоб я радовалась, что ты хорошо проводишь время с госпожой Цеплис и совсем меня позабыл? — Резкий тон ее голоса спутал его мысли.
— Если ты будешь так говорить, я не стану отвечать и сейчас же уйду. Я не хочу терпеть незаслуженные оскорбления.
— Конечно, опять удерешь. Ты это очень хорошо умеешь!
— Довольно. Я ухожу и буду ждать, пока ты образумишься. Так нельзя.
— Нет, можно, и я тебя никуда не пущу! Я и так давно образумилась, — и Мильда страстно обхватила Цезаря за шею. Он попытался высвободиться, но ее пламенные поцелуи и горячее дыхание лишили его сил. В этой борьбе не было вражды — пылающее желание двух существ слилось в одно пламя. — Разве ты не понимаешь, что я люблю тебя и хочу растерзать? Никуда ты не убежишь, — шептала Мильда, и опаляющий жар ее дыхания вконец одурманил Цауне.
— Но почему ты так говоришь? Мне обидно слышать незаслуженные обвинения.
— А сам-То ты понимаешь, чего заслуживаешь? Я-то уж не позволю тебе удрать, а расправлюсь с тобой на месте. Я сильнее Цеплиеа, из моих рук ты не вырвешься!
И Цауне действительно больше не мог, да и не хотел противиться ее огню. Хмельной аромат летнего вечера вливался в раскрытое окно, кружа голову. Цауне чувствовал, что в нем пробуждается непонятная сила, неудержимо влекущая его в поток опьянения.
Близость Мильды была точно жаркое лето, когда трудно даже дышать. Цауне ощутил на своем разгоряченном лице прикосновение ее волос — казалось, они обжигали, как искры. Он поддался велениям своей бушующей крови, и Мильда впервые стала ему совсем близка.
Цеплису пришлось остаться в конторе, его дожидались многочисленные посетители, каждый по своим делам. Среди них был и владелец бюро переписки Август Муцениек, уверявший, что ему необходимо сообщить Цеплису весьма важные вещи. Цеплис хотел выслушать его первым, но другие посетители запротестовали, поскольку Муцениек, дескать, только что пришел. Цеплис уступил, чтобы потом можно было разговаривать без помех. К тому же в директорском кабинете сидела Берта, ожидавшая приезда мужа. Цеплис вбежал, поглощенный делами и взбудораженный. Берте хотелось поговорить, однако, увидя мужа таким, она лишь спросила, как прошла поездка.
— Так себе. Было всякое. Но сейчас мне ужасно некогда. Потом все расскажу. Внизу ждет машина, передай, пусть он в гараж едет. А сама ступай. Мне ужасно некогда, меня ждут.
Берта надула губки и вышла, обиженная на то, что муж не уделил ей ни минутки. Она не отослала машину в гараж, а велела везти себя домой. Запылённый автомобиль, колеей по улицам Риги, вез госпожу директоршу и трубил наглотавшимся деревенского ветра гудком. Перед домом Цеплиса Аулис круто затормозил на полном ходу. Берта опрокинулась на спинку сиденья и вскрикнула.
— Я побоялась бы ехать с вами в такую даль. Как можно так резко тормозить! Не случилось ли в дороге какого-нибудь несчастья?
— Да чего там бояться. Машина-то мне знакома, и я знаю, на что она способна. А вот в дороге у нас действительно случились дела, каких я еще в жизни своей не видывал! — и Аулис пространно, со всеми подробностями описал Берте нападение Цеплиса на Цауне. Берта слушала его с ужасом, хотя порою ее
одолевал смех, потому что шофер рассказывал уж очень забавно. Под конец он отдал Берте револьвер мужа, и лишь тогда она по-настоящему поняла, насколько серьезно обстояло дело. Берта схватила револьвер и, как встрепанная, побежала домой, так и не сказав шоферу, чтобы он ехал в гараж. Поэтому Аулис опять поехал в контору.
Только уже дома, спустя некоторое время, до сознания Берты дошло, что во всем виновата она сама. Ведь она все время интриговала Цеплиса и очень двусмысленно вела себя с Цауне. Эта игра не могла окончиться иначе. Хорошо, что еще так. Ведь Цеплис мог застрелить Цауне! Что было бы тогда? При мысли об этом Берта вся похолодела. Нельзя играть людьми, как игрушками! Надо сегодня же рассказать мужу всю правду. Как только он придет, сейчас же все рассказать и попросить оставить Цауне в покое — он же действительно ни в чем не виноват! И Берта чистосердечно созналась самой себе, что была легкомысленна и по легкомыслию могла натворить много бед.
Когда все посетители были отпущены, Муцениек с таинственным видом открыл дверь директорского кабинета и на цыпочках приблизился к столу. Цеплиса взбесила эта излишняя таинственность, и он громко воскликнул:
— Ну, выкладывайте ваши великие тайны, я больше не могу ждать!
— Не так громко, мы должны говорить тише. — Муцениек присел у стола против Цеплиса и наклонился поближе. — Я расскажу вам главное; только не спрашивайте, откуда я узнал. Против вас действует целая банда, которая хочет вас погубить. Некая девица жалуется, что вы ее соблазнили, и выставляет множество свидетелей, в том числе вашего Шофера Аулиса. Кроме того, составлен пространный обзор вашей деятельности в России, тоже подписанный множеством свидетелей. Одна из копий обзора находится у газетного репортера Крума. Большую роль в этой банде играет будущий зять Нагайниса, старший лейтенант Эдмунд Саусайс. Он учредил чуть не целую контору, нечто вроде частного детективного бюро, и
собирает о вас всевозможные сведения! Ве всяком случае надо немедленно что-то предпринять, чтобы разрушить их замыслы. — Муцениек откинулся в кресле.
— Откуда вы это знаете?
— На этот вопрос я отвечать не буду, вы же обещали не спрашивать. Лучше подумайте, что теперь делать.
— Что делать? Ума не приложу. Что это за девица, которую я будто бы соблазнил?
— Ее фамилии я не знаю, но говорят, дело очень серьезное. Вашу супругу тоже поставят в известность, или уже поставили, я не припомню.
Последние слова Муцениека еще больше расстроили Цеплиса. Он, очень опасался неприятностей с Бертой. Но которая же из многих соблазненных им девиц пожелала отомстить столь неблаговидным способом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
— А как бы ты хотел? Чтобы он сказал: приготовься защищаться, я сейчас нападу! Мне было бы стыдно показывать рану на затылке. Будь у тебя разбит лоб, я бы знала, что ты, если даже не защищался, так хотя бы не удирал. А теперь мне стыдно за тебя, и я буду всем рассказывать, что ты разбил затылок, вывалившись из кровати!
— Уж этого я от тебя не ожидал и теперь ничего
не понимаю. - Цауне вздохнул, от ее слов ему стало еще больнее от нанесенной Цеплисом раны. Зачем, Мильда так говорит? Неужели же и она, вслед за Аулисом, считает, что у Цезаря все-таки что-то было с госпожой Цеплис? А он-то всю дорогу думал о Мильде и сожалел, что она не сидит рядом с ним вместо Цеплиса! Она увидала бы ту же зелень полей и услыхала бы те же песни жаворонков, что видел и слышал Цауне... Как может она упрекать его в том, чего никогда не было?
— Ты, наверно, хотел, чтоб я радовалась, что ты хорошо проводишь время с госпожой Цеплис и совсем меня позабыл? — Резкий тон ее голоса спутал его мысли.
— Если ты будешь так говорить, я не стану отвечать и сейчас же уйду. Я не хочу терпеть незаслуженные оскорбления.
— Конечно, опять удерешь. Ты это очень хорошо умеешь!
— Довольно. Я ухожу и буду ждать, пока ты образумишься. Так нельзя.
— Нет, можно, и я тебя никуда не пущу! Я и так давно образумилась, — и Мильда страстно обхватила Цезаря за шею. Он попытался высвободиться, но ее пламенные поцелуи и горячее дыхание лишили его сил. В этой борьбе не было вражды — пылающее желание двух существ слилось в одно пламя. — Разве ты не понимаешь, что я люблю тебя и хочу растерзать? Никуда ты не убежишь, — шептала Мильда, и опаляющий жар ее дыхания вконец одурманил Цауне.
— Но почему ты так говоришь? Мне обидно слышать незаслуженные обвинения.
— А сам-То ты понимаешь, чего заслуживаешь? Я-то уж не позволю тебе удрать, а расправлюсь с тобой на месте. Я сильнее Цеплиеа, из моих рук ты не вырвешься!
И Цауне действительно больше не мог, да и не хотел противиться ее огню. Хмельной аромат летнего вечера вливался в раскрытое окно, кружа голову. Цауне чувствовал, что в нем пробуждается непонятная сила, неудержимо влекущая его в поток опьянения.
Близость Мильды была точно жаркое лето, когда трудно даже дышать. Цауне ощутил на своем разгоряченном лице прикосновение ее волос — казалось, они обжигали, как искры. Он поддался велениям своей бушующей крови, и Мильда впервые стала ему совсем близка.
Цеплису пришлось остаться в конторе, его дожидались многочисленные посетители, каждый по своим делам. Среди них был и владелец бюро переписки Август Муцениек, уверявший, что ему необходимо сообщить Цеплису весьма важные вещи. Цеплис хотел выслушать его первым, но другие посетители запротестовали, поскольку Муцениек, дескать, только что пришел. Цеплис уступил, чтобы потом можно было разговаривать без помех. К тому же в директорском кабинете сидела Берта, ожидавшая приезда мужа. Цеплис вбежал, поглощенный делами и взбудораженный. Берте хотелось поговорить, однако, увидя мужа таким, она лишь спросила, как прошла поездка.
— Так себе. Было всякое. Но сейчас мне ужасно некогда. Потом все расскажу. Внизу ждет машина, передай, пусть он в гараж едет. А сама ступай. Мне ужасно некогда, меня ждут.
Берта надула губки и вышла, обиженная на то, что муж не уделил ей ни минутки. Она не отослала машину в гараж, а велела везти себя домой. Запылённый автомобиль, колеей по улицам Риги, вез госпожу директоршу и трубил наглотавшимся деревенского ветра гудком. Перед домом Цеплиса Аулис круто затормозил на полном ходу. Берта опрокинулась на спинку сиденья и вскрикнула.
— Я побоялась бы ехать с вами в такую даль. Как можно так резко тормозить! Не случилось ли в дороге какого-нибудь несчастья?
— Да чего там бояться. Машина-то мне знакома, и я знаю, на что она способна. А вот в дороге у нас действительно случились дела, каких я еще в жизни своей не видывал! — и Аулис пространно, со всеми подробностями описал Берте нападение Цеплиса на Цауне. Берта слушала его с ужасом, хотя порою ее
одолевал смех, потому что шофер рассказывал уж очень забавно. Под конец он отдал Берте револьвер мужа, и лишь тогда она по-настоящему поняла, насколько серьезно обстояло дело. Берта схватила револьвер и, как встрепанная, побежала домой, так и не сказав шоферу, чтобы он ехал в гараж. Поэтому Аулис опять поехал в контору.
Только уже дома, спустя некоторое время, до сознания Берты дошло, что во всем виновата она сама. Ведь она все время интриговала Цеплиса и очень двусмысленно вела себя с Цауне. Эта игра не могла окончиться иначе. Хорошо, что еще так. Ведь Цеплис мог застрелить Цауне! Что было бы тогда? При мысли об этом Берта вся похолодела. Нельзя играть людьми, как игрушками! Надо сегодня же рассказать мужу всю правду. Как только он придет, сейчас же все рассказать и попросить оставить Цауне в покое — он же действительно ни в чем не виноват! И Берта чистосердечно созналась самой себе, что была легкомысленна и по легкомыслию могла натворить много бед.
Когда все посетители были отпущены, Муцениек с таинственным видом открыл дверь директорского кабинета и на цыпочках приблизился к столу. Цеплиса взбесила эта излишняя таинственность, и он громко воскликнул:
— Ну, выкладывайте ваши великие тайны, я больше не могу ждать!
— Не так громко, мы должны говорить тише. — Муцениек присел у стола против Цеплиса и наклонился поближе. — Я расскажу вам главное; только не спрашивайте, откуда я узнал. Против вас действует целая банда, которая хочет вас погубить. Некая девица жалуется, что вы ее соблазнили, и выставляет множество свидетелей, в том числе вашего Шофера Аулиса. Кроме того, составлен пространный обзор вашей деятельности в России, тоже подписанный множеством свидетелей. Одна из копий обзора находится у газетного репортера Крума. Большую роль в этой банде играет будущий зять Нагайниса, старший лейтенант Эдмунд Саусайс. Он учредил чуть не целую контору, нечто вроде частного детективного бюро, и
собирает о вас всевозможные сведения! Ве всяком случае надо немедленно что-то предпринять, чтобы разрушить их замыслы. — Муцениек откинулся в кресле.
— Откуда вы это знаете?
— На этот вопрос я отвечать не буду, вы же обещали не спрашивать. Лучше подумайте, что теперь делать.
— Что делать? Ума не приложу. Что это за девица, которую я будто бы соблазнил?
— Ее фамилии я не знаю, но говорят, дело очень серьезное. Вашу супругу тоже поставят в известность, или уже поставили, я не припомню.
Последние слова Муцениека еще больше расстроили Цеплиса. Он, очень опасался неприятностей с Бертой. Но которая же из многих соблазненных им девиц пожелала отомстить столь неблаговидным способом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111