Только бы не начала встречаться с молодыми людьми и про-
водить с ними время! Этим бездельникам нельзя доверять, сразу сведут Аустру с пути истинного. Женщины легкомысленны и часто не отдают себе отчета в своих поступках. За ними надо смотреть в оба!
Вообще Цеплису теперь надо было смотреть.за Ау-строй, за заводом и еще за Бертой. Да, за Бертой тоже — она ведь стала матерью. Цеплису временами казалось, что он и сам начинает любить маленького крикуна, именуемого его сыном. Хоть и не часто ему случалось бывать дома, но со своим Юриком он познакомился близко: по ночам тот плакал, ничуть не считаясь с тем, что отец хочет спать. Юрик действовал так своевольно, что Цеплису пришлось перебраться из спальни в кабинет. Иначе, не выспавшись как следует, он днем не работник. Спокойных ночей и без того очень мало — вечно приходится водить Аустру по разным притонам. Если разрешить Юрику испортить еще и эти немногие свободные ночи, получается вечное недосыпание. К тому же, ночуя в кабинете, можно держаться подальше от жены, еще не вполне оправившейся отводов.
Производством кирпича Цеплис почти перестал интересоваться, уделяя главное внимание Аустре. По это не помогало, и Аустра часто встречалась со своими приятелями. Она даже не скрывала, что скучает в присутствии Цеплиса, порой позволяя себе по отношению к нему явные резкости. Однажды, когда они сидели в отдельном кабинете ресторана и Цеплис попытался ее поцеловать, Аустра не сдержалась и сказала:
— Ты становишься слишком назойливым. Что я твоя рабыня, что ли?
— Где это ты набралась таких выражений? Наверно влюбилась в какого-нибудь молодого голодранца?
— А хотя бы и так! Мне ведь пора подумать о замужестве. Ты только клянешься в любви, а жениться не собираешься.
— Брак вообще вещь устарелая. Я тебе не советую вступать в брак. Приятнее быть свободным.
— Мне ты не советуешь, а сам уже два раза женился. Хитер! Если ты раз отделался от этой «устарелой вещи», зачем же поспешил жениться вторично?
— Уж такое мое несчастье.
— От этого второго несчастья ты можешь отделаться так же, как от первого.
— Думаешь, развестись так легко? А что скажут люди? Притом жена мне нисколько не мешает.
— А мне она очень мешает! — Это мне не понятно.
— Если бы у тебя не было жены, все считали бы меня хвоей невестой. А теперь я только любовница.
— Настоящая любовь не считается с тем, что говорит люди.
— Лицемер! Ты же сам не разводишься только из боязни — что скажут люди!
— Это совсем другое дело. У меня общественное положение, и его надо оберегать. Разве можно, чтобы все начали перешептываться: Цеплис развелся, уже со второй женой! Меня станут считать легкомысленным, и может пострадать даже кредит фирмы. Я не могу играть этим.
— А моей девичьей честью ты играть можешь? Спасибо! Моя незапятнанная честь во сто раз дороже кредитов твоей фирмы. Я не позволю использорать себя, а потом осмеять и бросить!
— А что ты сделаешь?
— Не беспокойся, уж я знаю, что делать! Пойду к твоей жене и расскажу ей, что ты за человек и как лицемерно ее обманываешь.
— Мы ведь обманываем ее вдвоем. Разве я единственный виновный?
— Ты совратитель, и виновен только ты.
— Ну, мне кажется, скорее ты меня совратила, чем я тебя! Ты с самого начала была в этих делах большим мастером, чем я. Тебя уже нечего было совращать. И зачем нам впутывать в наши ссоры посторонних? Оставим лучше Берту в покое.
— А, боишься, что я расскажу твоей Берте! Я это дело так не оставлю. Ты от меня так легко не отделаешься.
— Хорошо! Тогда я проверю кассу и посажу тебя в тюрьму за растрату. Думаешь, я не знаю, что у тебя недостача? Цауне давно говорил, а этот мальчишка никогда зря не болтает. Ты, голубушка, целиком в моей власти, и я могу делать с тобой все, что хочу.
— У вас с Цауне одна жена на двоих, потому вы друг другу так доверяете.
— Что ты этим хочешь сказать?
— То, что сказала. Неужели ты думаешь, что ребенок от тебя?
Слова Аустры точно громом поразили Цеплиса. Он долго не мог прийти в себя. Как, Юрик не от него? Не может быть! Аустра разбередила болезненную рану, которая казалась давно уже зажившей. Неужели Берта действительно лгала, и у нее все-таки была связь с Цауне? Как это теперь выяснить? Он так и не успел заметить волнения, охватившего Аустру, едва он упомянул о недостаче в кассе. Аустра была находчива и мгновенно перешла в контрнаступление. Развлекаясь с офицерами, она часто слыхала, что в тяжелой обстановке можно спастись лишь быстрым, неожиданным контрнаступлением. Эту военную хитрость она время от времени применяла с неизменным успехом. Кроме того, Аустра знала, что женатого" мужчину ничем нельзя так ошарашить, как сообщением о неверности его жены. Даже в самых ошеломляющих коммерческих или служебных известиях он еще способен разобраться и усомниться. Но если мужчине сказать, что жена ему неверна, что любимые дети вовсе не его и что все над ним смеются, то на некоторое время он окажется полностью парализован. Его мозг теряет способность анализировать и сомневаться, он забывает даже собственные слова, сказанные минуту назад. Ему хочется углубиться лишь в этот единственный вопрос, вскрыть покрытое мраком неизвестности. В таком положении находился сейчас Цеплис, и Аустра следила за ним с глубоким удовлетворением: «Так, так! Хотел меня запугать недостачей в кассе, а сам увяз, как таракан в золе. Не рой другому яму, сам в нее попадешь! ..»
— От кого же тогда Юрик, если не от меня? — после долгой внутренней борьбы простонал Цеплис.
— Я не знаю. Рассказывают всякое. Может, это только сплетни, лишенные основания. Ты ведь сам лучше знаешь.
— Что я могу знать и что вообще можно знать о женщинах! Неужели действительно так говорят?
— Откуда бы я взяла, если бы не говорили? Ведь ты же мне ничего не рассказывал! — Аустра обиженно надула губы и, пожала плечами. Ей было уже ясно, что она одержала полную победу.
— Что же я мог тебе рассказать? Я и сам ничего не знал... — Цеплис оправдывался, чувствуя себя виноватым перед Аустрой.
— Так получается, когда вы чересчур доверяете своим женам! Они ведь у вас хорошие, потому что очень ловко умеют обманывать вас. А нам вы не верите, нас вы вечно преследуете подозрениями, хотя мы этого нисколько не заслуживаем и преданы вам, как собаки.
— Кто это такие «вы»?
— Мы,, — не жены, а любовницы. Мы нужны вам только для удовлетворения страсти. А вся забота, внимание и уважение достается женам, которые издеваются над вами, встречаясь со своими любовниками, или поклонниками, — как они их там называют.
— Ты-то уж не можешь пожаловаться на отсутствие внимания с моей стороны.
— Ну как же, ты же такой хороший и так осчастливил меня! Если бы я родила от тебя сына, ты бы прятался и бегал от меня, только чтобы никто не подумал, что он твой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
водить с ними время! Этим бездельникам нельзя доверять, сразу сведут Аустру с пути истинного. Женщины легкомысленны и часто не отдают себе отчета в своих поступках. За ними надо смотреть в оба!
Вообще Цеплису теперь надо было смотреть.за Ау-строй, за заводом и еще за Бертой. Да, за Бертой тоже — она ведь стала матерью. Цеплису временами казалось, что он и сам начинает любить маленького крикуна, именуемого его сыном. Хоть и не часто ему случалось бывать дома, но со своим Юриком он познакомился близко: по ночам тот плакал, ничуть не считаясь с тем, что отец хочет спать. Юрик действовал так своевольно, что Цеплису пришлось перебраться из спальни в кабинет. Иначе, не выспавшись как следует, он днем не работник. Спокойных ночей и без того очень мало — вечно приходится водить Аустру по разным притонам. Если разрешить Юрику испортить еще и эти немногие свободные ночи, получается вечное недосыпание. К тому же, ночуя в кабинете, можно держаться подальше от жены, еще не вполне оправившейся отводов.
Производством кирпича Цеплис почти перестал интересоваться, уделяя главное внимание Аустре. По это не помогало, и Аустра часто встречалась со своими приятелями. Она даже не скрывала, что скучает в присутствии Цеплиса, порой позволяя себе по отношению к нему явные резкости. Однажды, когда они сидели в отдельном кабинете ресторана и Цеплис попытался ее поцеловать, Аустра не сдержалась и сказала:
— Ты становишься слишком назойливым. Что я твоя рабыня, что ли?
— Где это ты набралась таких выражений? Наверно влюбилась в какого-нибудь молодого голодранца?
— А хотя бы и так! Мне ведь пора подумать о замужестве. Ты только клянешься в любви, а жениться не собираешься.
— Брак вообще вещь устарелая. Я тебе не советую вступать в брак. Приятнее быть свободным.
— Мне ты не советуешь, а сам уже два раза женился. Хитер! Если ты раз отделался от этой «устарелой вещи», зачем же поспешил жениться вторично?
— Уж такое мое несчастье.
— От этого второго несчастья ты можешь отделаться так же, как от первого.
— Думаешь, развестись так легко? А что скажут люди? Притом жена мне нисколько не мешает.
— А мне она очень мешает! — Это мне не понятно.
— Если бы у тебя не было жены, все считали бы меня хвоей невестой. А теперь я только любовница.
— Настоящая любовь не считается с тем, что говорит люди.
— Лицемер! Ты же сам не разводишься только из боязни — что скажут люди!
— Это совсем другое дело. У меня общественное положение, и его надо оберегать. Разве можно, чтобы все начали перешептываться: Цеплис развелся, уже со второй женой! Меня станут считать легкомысленным, и может пострадать даже кредит фирмы. Я не могу играть этим.
— А моей девичьей честью ты играть можешь? Спасибо! Моя незапятнанная честь во сто раз дороже кредитов твоей фирмы. Я не позволю использорать себя, а потом осмеять и бросить!
— А что ты сделаешь?
— Не беспокойся, уж я знаю, что делать! Пойду к твоей жене и расскажу ей, что ты за человек и как лицемерно ее обманываешь.
— Мы ведь обманываем ее вдвоем. Разве я единственный виновный?
— Ты совратитель, и виновен только ты.
— Ну, мне кажется, скорее ты меня совратила, чем я тебя! Ты с самого начала была в этих делах большим мастером, чем я. Тебя уже нечего было совращать. И зачем нам впутывать в наши ссоры посторонних? Оставим лучше Берту в покое.
— А, боишься, что я расскажу твоей Берте! Я это дело так не оставлю. Ты от меня так легко не отделаешься.
— Хорошо! Тогда я проверю кассу и посажу тебя в тюрьму за растрату. Думаешь, я не знаю, что у тебя недостача? Цауне давно говорил, а этот мальчишка никогда зря не болтает. Ты, голубушка, целиком в моей власти, и я могу делать с тобой все, что хочу.
— У вас с Цауне одна жена на двоих, потому вы друг другу так доверяете.
— Что ты этим хочешь сказать?
— То, что сказала. Неужели ты думаешь, что ребенок от тебя?
Слова Аустры точно громом поразили Цеплиса. Он долго не мог прийти в себя. Как, Юрик не от него? Не может быть! Аустра разбередила болезненную рану, которая казалась давно уже зажившей. Неужели Берта действительно лгала, и у нее все-таки была связь с Цауне? Как это теперь выяснить? Он так и не успел заметить волнения, охватившего Аустру, едва он упомянул о недостаче в кассе. Аустра была находчива и мгновенно перешла в контрнаступление. Развлекаясь с офицерами, она часто слыхала, что в тяжелой обстановке можно спастись лишь быстрым, неожиданным контрнаступлением. Эту военную хитрость она время от времени применяла с неизменным успехом. Кроме того, Аустра знала, что женатого" мужчину ничем нельзя так ошарашить, как сообщением о неверности его жены. Даже в самых ошеломляющих коммерческих или служебных известиях он еще способен разобраться и усомниться. Но если мужчине сказать, что жена ему неверна, что любимые дети вовсе не его и что все над ним смеются, то на некоторое время он окажется полностью парализован. Его мозг теряет способность анализировать и сомневаться, он забывает даже собственные слова, сказанные минуту назад. Ему хочется углубиться лишь в этот единственный вопрос, вскрыть покрытое мраком неизвестности. В таком положении находился сейчас Цеплис, и Аустра следила за ним с глубоким удовлетворением: «Так, так! Хотел меня запугать недостачей в кассе, а сам увяз, как таракан в золе. Не рой другому яму, сам в нее попадешь! ..»
— От кого же тогда Юрик, если не от меня? — после долгой внутренней борьбы простонал Цеплис.
— Я не знаю. Рассказывают всякое. Может, это только сплетни, лишенные основания. Ты ведь сам лучше знаешь.
— Что я могу знать и что вообще можно знать о женщинах! Неужели действительно так говорят?
— Откуда бы я взяла, если бы не говорили? Ведь ты же мне ничего не рассказывал! — Аустра обиженно надула губы и, пожала плечами. Ей было уже ясно, что она одержала полную победу.
— Что же я мог тебе рассказать? Я и сам ничего не знал... — Цеплис оправдывался, чувствуя себя виноватым перед Аустрой.
— Так получается, когда вы чересчур доверяете своим женам! Они ведь у вас хорошие, потому что очень ловко умеют обманывать вас. А нам вы не верите, нас вы вечно преследуете подозрениями, хотя мы этого нисколько не заслуживаем и преданы вам, как собаки.
— Кто это такие «вы»?
— Мы,, — не жены, а любовницы. Мы нужны вам только для удовлетворения страсти. А вся забота, внимание и уважение достается женам, которые издеваются над вами, встречаясь со своими любовниками, или поклонниками, — как они их там называют.
— Ты-то уж не можешь пожаловаться на отсутствие внимания с моей стороны.
— Ну как же, ты же такой хороший и так осчастливил меня! Если бы я родила от тебя сына, ты бы прятался и бегал от меня, только чтобы никто не подумал, что он твой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111