Надо будет из-за границы написать в полицию, что этот мерзавец участвовал в ограблении кассы. За свою жадность он посидит в тюрьме! Жаль, что она не записала номера денежных купюр, уж тогда он не смог бы отвертеться! А ведь на это было достаточно времени... Эх, и как не пришло в голову раньше! Видно, совсем разучилась жить. Вообще не надо было распинаться перед таким гадом о своем несчастье, уехала бы с деньгами...
Поезд тронулся, провожающие спешили попрощаться с отъезжавшими, сказать им напоследок ласковое словечко. Только Аустра чувствовала себя безмерно одинокой и униженной, точно выгнанная из дому непрошенная гостья. Слезы навернулись ей на глаза, хотелось броситься в промежуток между вагонами, туда, где по черным рельсам, грохоча катились колеса навстречу неизвестному и жуткому будущему.
На другой день Аустру напрасно ждали в конторе. Цеплис несколько раз осведомлялся у Цауне, не пришла ли мадемуазель Зиле и где она задержалась. Конечно, Цауне не мог ничего ответить, и это еще больше возмутило директора. Как это бухгалтер не знает, где его подчиненные! Машинистка утром должна появляться в конторе первая. Совершенно ненормальным фактом является и то, что у машинистки находятся ключи от сейфа, где хранятся порядочные суммы денег. Как может бухгалтер отвечать за них при таких порядках? На это Цауне возразил, что он и не берет на себя никакой ответственности за кассу. В сейфе должно быть более двадцати тысяч лат, но патрон ведь сам пожелал, чтобы кассой ведала только Аустра. Он, Цауне, не смел ничего сказать, ибо ему в подобных случаях угрожали увольнением. Такой ответ окончательно взбесил Цеплиса, и он произнес грозно:
— Вас мог уволить только я, и никто другой. Кого вы боялись?
— Но ведь мадемуазель Зиле — ваша правая рука. В конторе все должно делаться по ее усмотрению.
— Вы рассуждаете, как базарная кумушка, а не здравомыслящий мужчина! Что значит — правая рука? А если в кассе теперь обнаружится недостача, кто будет отвечать? Только вы, господин Цауне! Вы были приняты на должность бухгалтера и кассира, а когда вы не справлялись с работой, я дал вам в помощь Зиле. Руководство и контроль все-таки оставались за вами! Следовательно, и спрашивать я буду только с вас.
— Господин директор, это несправедливо! Вы ведь сами однажды сказали, что кассой будет ведать. Зиле, а за мной остается лишь бухгалтерия.
— Если это было не вчера, то я такого распоряжения не помню. Разве бухгалтер не обязан контролировать кассу?
— Вы же мне не разрешили, когда я хотел сверить корешки чеков с выписками банка по нашему текущему счету.
— Мы же тогда проверяли!
— Какая же это проверка, если вы поручили мадемуазель Зиле самой проверять себя!
— У меня не было оснований не доверять ей. Нельзя ни с того ни с сего обвинять человека. Вашу работу я ведь тоже еще не контролировал.
— Это неправильно. В денежных делах такая небрежность недопустима. Но, если мадемуазель Зиле все время оказывалось неограниченное доверие, то и теперь нет оснований волноваться. Она часто уходит из конторы и не показывается часами.
— Всему есть границы. А что если она возьмет и сбежит с деньгами?
— Почему она не сбежала раньше, когда в кассе лежали более крупные суммы?
— Тогда у нее еще не было растрачено так много денег фирмы. То, что не случилось раньше, может случиться теперь. Мне кажется, дело плохо. Пошлите-ка мальчика к ней на квартиру.
Особенно раздражали, Цеплиса люди, приходившие1 со счетами, по которым нечем было платить. Можно бы выписывать чеки, но чековая книжка заперта у Аустры в шкафу. А когда за деньгами явился еще и управляющий кирпичного завода Оскар Бриедис, Цеплис со- всем расстроился. Действительно, будто сам черт согнал их сюда!. Будто знали, что Аустры нет, и как нарочно притащились за деньгами. Нет, так продолжаться не может. Самоуправству Аустры надо положить конец. Малоприятное занятие — ревизовать расхищенную кассу, но что ж поделаешь. Нужно отправить эту прожигательницу жизни на отдых. Может быть, попадет к Удрису в соседи. Только вот газеты опять подымут гвалт, всполошатся акционеры. Но дру-
гого выхода нет, один раз придется перетерпеть эту неприятность. Не мы первые и не мы последние, у кого кассир растратил деньги! Со многими это случалось, и все-таки жизнь идет своим чередом. Должно быть, Ау-стра вчера опять пьянствовала, а теперь отсыпается с похмелья. Гуляка-то она первостатейная.
Цауне показалось странным, что директор так волнуется из-за Аустры. Она ведь и раньше часто не являлась на работу или показывалась лишь на какой-нибудь часок. Тогда Цеплис притворялся, будто не замечает, а тут расстроился и сваливает вину на Цауне. Да, за деньгами уже приходили многие. А раньше разве не приходили? Тогда Цеплис просто приказывал всем говорить, что кассирша вышла —: пускай заглянут попозже. Может быть, у него появились какие-то подозрения?
Посыльный пришел с ответом, что Аустры нет дома. Квартирная хозяйка сказала, что госпожа Зиле вчера вечером уехала в Лиепаю в командировку. Обещала вернуться дня через три.
— Кто же это командировал ее в Лиепаю? Просто не верится, чтобы кто-нибудь взял ее с собой. Неужели в Лиепае не хватает женщин! Как бы только она сама себя не откомандировала за границу. Господин Цауне, скажите, вчера после моего ухода она еще появлялась в конторе? — Цеплис был заметно встревожен.
— Да, появлялась и вела себя очень странно. — Цауне совсем перепугался.
— Что она делала? К сейфу не подходила?
— Да, некоторое время повозилась там, а уходя сказала, чтобы я был послушен господам, если на них свалится какое-нибудь несчастье. И еще сказала, что ее каменное сердце стало мягче пуха.
— Ну, ясно — удрала за границу! Почему вы мне сразу же не сообщили об этом? Я передам вас полиции, как сообщника и укрывателя преступницы! — завопил Цеплис, багровый от злости.
— Что я вам мог сообщить? Мадемуазель Зиле всегда приходила и уходила, когда ей заблагорассудится. Я не смел ей ничего сказать. В сейфе она тоже хозяйничала, как у себя дома. Вы сами ей разреши-
ли, — В голосе Цауне слышались слезы. Он же не виноват!
— Нечего теперь оправдываться! Все время действовали заодно, а теперь 6н хочет быть чист, как ангел. Видал я таких проходимцев! — гремел Цеплис. Брие-дис до сей поры не произнес ни слова. Но когда Цеплис набросился на бухгалтера, то у Бриедиса разверзлись уста, потому что он терпеть не мог Цауне. Ему вообще не нравились люди, имеющие право контролировать других.
— Я давно говорю вам, господин директор, что Цауне нельзя доверять. Ох, это тертый калач! Женщина одна никогда не справилась бы с таким делом. У нее, бесспорно, был помощник, который отлично знал все ходы и выходы и подстрекал ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
Поезд тронулся, провожающие спешили попрощаться с отъезжавшими, сказать им напоследок ласковое словечко. Только Аустра чувствовала себя безмерно одинокой и униженной, точно выгнанная из дому непрошенная гостья. Слезы навернулись ей на глаза, хотелось броситься в промежуток между вагонами, туда, где по черным рельсам, грохоча катились колеса навстречу неизвестному и жуткому будущему.
На другой день Аустру напрасно ждали в конторе. Цеплис несколько раз осведомлялся у Цауне, не пришла ли мадемуазель Зиле и где она задержалась. Конечно, Цауне не мог ничего ответить, и это еще больше возмутило директора. Как это бухгалтер не знает, где его подчиненные! Машинистка утром должна появляться в конторе первая. Совершенно ненормальным фактом является и то, что у машинистки находятся ключи от сейфа, где хранятся порядочные суммы денег. Как может бухгалтер отвечать за них при таких порядках? На это Цауне возразил, что он и не берет на себя никакой ответственности за кассу. В сейфе должно быть более двадцати тысяч лат, но патрон ведь сам пожелал, чтобы кассой ведала только Аустра. Он, Цауне, не смел ничего сказать, ибо ему в подобных случаях угрожали увольнением. Такой ответ окончательно взбесил Цеплиса, и он произнес грозно:
— Вас мог уволить только я, и никто другой. Кого вы боялись?
— Но ведь мадемуазель Зиле — ваша правая рука. В конторе все должно делаться по ее усмотрению.
— Вы рассуждаете, как базарная кумушка, а не здравомыслящий мужчина! Что значит — правая рука? А если в кассе теперь обнаружится недостача, кто будет отвечать? Только вы, господин Цауне! Вы были приняты на должность бухгалтера и кассира, а когда вы не справлялись с работой, я дал вам в помощь Зиле. Руководство и контроль все-таки оставались за вами! Следовательно, и спрашивать я буду только с вас.
— Господин директор, это несправедливо! Вы ведь сами однажды сказали, что кассой будет ведать. Зиле, а за мной остается лишь бухгалтерия.
— Если это было не вчера, то я такого распоряжения не помню. Разве бухгалтер не обязан контролировать кассу?
— Вы же мне не разрешили, когда я хотел сверить корешки чеков с выписками банка по нашему текущему счету.
— Мы же тогда проверяли!
— Какая же это проверка, если вы поручили мадемуазель Зиле самой проверять себя!
— У меня не было оснований не доверять ей. Нельзя ни с того ни с сего обвинять человека. Вашу работу я ведь тоже еще не контролировал.
— Это неправильно. В денежных делах такая небрежность недопустима. Но, если мадемуазель Зиле все время оказывалось неограниченное доверие, то и теперь нет оснований волноваться. Она часто уходит из конторы и не показывается часами.
— Всему есть границы. А что если она возьмет и сбежит с деньгами?
— Почему она не сбежала раньше, когда в кассе лежали более крупные суммы?
— Тогда у нее еще не было растрачено так много денег фирмы. То, что не случилось раньше, может случиться теперь. Мне кажется, дело плохо. Пошлите-ка мальчика к ней на квартиру.
Особенно раздражали, Цеплиса люди, приходившие1 со счетами, по которым нечем было платить. Можно бы выписывать чеки, но чековая книжка заперта у Аустры в шкафу. А когда за деньгами явился еще и управляющий кирпичного завода Оскар Бриедис, Цеплис со- всем расстроился. Действительно, будто сам черт согнал их сюда!. Будто знали, что Аустры нет, и как нарочно притащились за деньгами. Нет, так продолжаться не может. Самоуправству Аустры надо положить конец. Малоприятное занятие — ревизовать расхищенную кассу, но что ж поделаешь. Нужно отправить эту прожигательницу жизни на отдых. Может быть, попадет к Удрису в соседи. Только вот газеты опять подымут гвалт, всполошатся акционеры. Но дру-
гого выхода нет, один раз придется перетерпеть эту неприятность. Не мы первые и не мы последние, у кого кассир растратил деньги! Со многими это случалось, и все-таки жизнь идет своим чередом. Должно быть, Ау-стра вчера опять пьянствовала, а теперь отсыпается с похмелья. Гуляка-то она первостатейная.
Цауне показалось странным, что директор так волнуется из-за Аустры. Она ведь и раньше часто не являлась на работу или показывалась лишь на какой-нибудь часок. Тогда Цеплис притворялся, будто не замечает, а тут расстроился и сваливает вину на Цауне. Да, за деньгами уже приходили многие. А раньше разве не приходили? Тогда Цеплис просто приказывал всем говорить, что кассирша вышла —: пускай заглянут попозже. Может быть, у него появились какие-то подозрения?
Посыльный пришел с ответом, что Аустры нет дома. Квартирная хозяйка сказала, что госпожа Зиле вчера вечером уехала в Лиепаю в командировку. Обещала вернуться дня через три.
— Кто же это командировал ее в Лиепаю? Просто не верится, чтобы кто-нибудь взял ее с собой. Неужели в Лиепае не хватает женщин! Как бы только она сама себя не откомандировала за границу. Господин Цауне, скажите, вчера после моего ухода она еще появлялась в конторе? — Цеплис был заметно встревожен.
— Да, появлялась и вела себя очень странно. — Цауне совсем перепугался.
— Что она делала? К сейфу не подходила?
— Да, некоторое время повозилась там, а уходя сказала, чтобы я был послушен господам, если на них свалится какое-нибудь несчастье. И еще сказала, что ее каменное сердце стало мягче пуха.
— Ну, ясно — удрала за границу! Почему вы мне сразу же не сообщили об этом? Я передам вас полиции, как сообщника и укрывателя преступницы! — завопил Цеплис, багровый от злости.
— Что я вам мог сообщить? Мадемуазель Зиле всегда приходила и уходила, когда ей заблагорассудится. Я не смел ей ничего сказать. В сейфе она тоже хозяйничала, как у себя дома. Вы сами ей разреши-
ли, — В голосе Цауне слышались слезы. Он же не виноват!
— Нечего теперь оправдываться! Все время действовали заодно, а теперь 6н хочет быть чист, как ангел. Видал я таких проходимцев! — гремел Цеплис. Брие-дис до сей поры не произнес ни слова. Но когда Цеплис набросился на бухгалтера, то у Бриедиса разверзлись уста, потому что он терпеть не мог Цауне. Ему вообще не нравились люди, имеющие право контролировать других.
— Я давно говорю вам, господин директор, что Цауне нельзя доверять. Ох, это тертый калач! Женщина одна никогда не справилась бы с таким делом. У нее, бесспорно, был помощник, который отлично знал все ходы и выходы и подстрекал ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111