Ночи ведь у вас свободные, а для радостей любви они. приспособлены больше всего, — довольно цинично поддразнивал Цеплис.
— Ночью мы не можем встречаться, потому что...
— Понимаю, понимаю! Ночью она занята, — торопливо перебил Цеплис, считая, что уже раскрыл тайну. — Ах, значит, она замужняя дама и может вырваться только днем, когда муж на работе? Ай-яй-яй, какая трагедия — вы заняты днем, а она ночью. Ха-ха-ха! Значит, я своей работой прямо-таки посадил вас в клетку и лишил любовных утех? Но ведь остаются еще воскресенья, тогда вы свободны. Да что я — ведь ее муж тоже свободен по воскресеньям! Это мне нравится — нежданно-негаданно удалось обуздать двух прелюбодеев. Как вам, молодому человеку, не стыдно путаться с чужими женами? Неужели вам не хватает девиц! На месте мужа я бы вас основательно отлупил, мне такие шутки не нравятся.
Слова сыпались из Цеплиса, как горох, и Цауне не мог даже опомниться. Не успел он ответить, как Цеплис, переведя дух, продолжал.
— Могу вам поклясться, что человека, которого я застал бы со своей женой, я бы не оставил в живых! Сию же минуту заставил бы его проститься с жизнью навеки. Я бы его застрелил, как собаку! — Цеплис до того увлекся, словно перед ним уже находился тот самый прелюбодей, которого надо стереть с лица земли. Цауне дрожал от страха, не понимая, что происходит с директором. Он хотел что-то возразить, но не успел, так как Цеплис завопил опять:
— Сознавайся и говори правду — сколько раз ты встречался с моей женой? И не пытайся изворачиваться! Я силой вышибу из тебя все тайны! — Лицо Цеплиса исказилось от злобы, и руки сжались в кулаки, словно он хотел сейчас же наброситься на Цауне и рассчитаться с ним.
— Господин Цеплис, я ничего не понимаю! За кого вы. меня принимаете? — взмолился вконец перепуганный Цауне. Слова директора казались ему жутким бредом, из которого он не мог ничего уразуметь.
— Если ты еще будешь отпираться, я от слов перейду к делу, — прохрипел ему Цеплис в самое ухо, и в тот же миг хлесткая пощечина обожгла лицо Цауне. Шляпа свалилась за борт автомобиля. Цауне вскрикнул и, совершенно не сознавая, что делает, вскочил на ноги, локтем оттолкнув от себя лицо Цеплиса. В этот момент шофер оглянулся и остановил машину. Как испуганный зверек, Цауне перескочил через борт автомобиля и, сломя голову, побежал по полю. Цеплис тоже выскочил и, задыхаясь, погнался за Цауне. Размахивая револьвером, Цеплис кричал хриплым от злости голосом:
— Стой, не беги, пристрелю! — И сразу же после этих слов грянули один за другим несколько револьверных выстрелов. Цауне споткнулся, поднялся и побежал опять. Он спотыкался и бежал, а Цеплис, пыхтя, гнался за ним, выпуская по своему врагу пулю за пулей.
Шофер вышел из машины. Не зная, что делать, он стоял на обочине дороги и смотрел, как по ниве убегает насмерть перепуганный бухгалтер, а за ним, стреляя на бегу, гонится задыхающийся директор.
— Попал или же нет? — рассуждал шофер со спокойствием старого солдата. По правде сказать, он был возмущен Цеплисом за то, что тот балуется оружием и преследует безоружного парня: «Если хочешь и умеешь стрелять, так стреляй и попадай, не дыми понапрасну!» Рассуждая так, шофер Антон Аулис довольно спокойно взирал на то, как два обезумевших человека мечутся по зеленеющим полям.
Выстрелов больше не было слышно, и Аулис подумал, что наверное уже выпалены все патроны. «Выпустил столько пуль, и все мимо; сразу видно — во время войны прятался по углам и загребал деньги в тылу. Уж от моей пули молодой человек не удрал бы. С первого, от силы со второго выстрела кувыркнулся бы,
как заяц. Да, но что с ними, с чертями, стряслось, что они вдруг начали драться? Из Риги выехали тихо-мирно и по дороге спокойно разговаривали. Потом вдруг начали драться и, как обалделые, носятся по чужим полям. Видели бы рижане, какие штуки откалывает наш директор, вот уж была бы работка газетам!» Неторопливо обсуждая происходящее, Аулис увидел, как Цеплис что-то бросил. Бросил и сам тут же рухнул на землю. Цауне схватился рукой за затылок, пробежал еще несколько шагов и тоже свалился в хлеба. Аулис глядел и ждал: который же из них поднимется первым? Прошло порядочно времени, но ни один из упавших не поднимался. «Что за чертовщина! — подумал Аулис. — Неужели оба готовы? Вот и вози ненормальных за город! Забегут на чужие поля — и крышка. Небось, если бы я опрокинул машину и они свернули бы свои сумасшедшие головы, меня бы судили и подняли крик, что вот опять шофер укокошил двух несчастных. Что мне теперь с ними делать? Не встают и не встают, придется сходить посмотреть». Прежде всего Аулис полностью выключил мотор, чтобы не сбежала машина. Потом он увидел на сиденье Цеплисову шляпу и проворчал: — Вот уж где полоумный, без шапки убежал! — Дальше на шоссе Аулис увидал шляпу Цауне и, тяжело переставляя затекшие ноги, пошел подобрать ее, все время поглядывая, не поднимаются ли упавшие. Относя шляпу Цауне к машине, Аулис еще подумал: «Вот оно как бывает, когда на голове нет шапки!» Не спеша, положив обе шляпы рядом на сиденье, Аулис еще раз осмотрел мотор и решил: «Ничего, постоит на месте». Потом грузно, словно нехотя, перепрыгнул через канаву и медленно побрел по хлебам. Яровые принялись дружно и были ему по щиколотку. Чистый грех топтать их из-за таких полудурков! Да и росы полно, замызгаешь ботинки и вымочишь брюки. Ох, и собачья жизнь у шофера, вечно имеешь дело с сумасшедшими. Это они, наверно, от запаха бензина шалеют, не иначе! Если едет парочка, прилипнут друг к другу и целуются, будто стыд потеряли. Мужчины опять же нахлещутся и горланят, словно в кабаке им не хватило места.Но.
уж таких сумасшедших, как эти, Аулис вез впервые за всю свою жизнь. Были бы они еще незнакомы между собой и, впервые встретившись, передрались. Но ведь они столько ездили вместе. Неужели нельзя было подраться в другой раз? Только б не померли совсем Таскайся тогда по полициям и судам, где каждый будет стараться доказать, будто это он их укокошил' Время от времени Аулис оглядывался на дорогу, проверяя, спокойно ли стоит машина. Пройдя еще немного. Аулис нашел стежку, по которой бежали те двое, обивая росу и вытаптывая хлеба. Ну, уж теперь недалеко Тут-то и увидим, шевелятся еще, или нет? На душе у Аулиса стало тревожно, и он подумал, что ничего хо рошего ждать не приходится.
Когда Аулис подошел, Цеплис лежал навзничь в хлебах и, закатив глаза, казалось, глядел в небо. Лицо его было багровое и сморщенное, из приоткрытого рта текла пена, запекшаяся на подбородке и на щеках. Пылающий на солнце лоб был орошен потом, и Аулис сообразил, что директор еще не совсем готов. Раскинутые руки были сжаты в кулаки, правая нога бессильно вытянута, левая же подкорчена к выпяченному брюху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
— Ночью мы не можем встречаться, потому что...
— Понимаю, понимаю! Ночью она занята, — торопливо перебил Цеплис, считая, что уже раскрыл тайну. — Ах, значит, она замужняя дама и может вырваться только днем, когда муж на работе? Ай-яй-яй, какая трагедия — вы заняты днем, а она ночью. Ха-ха-ха! Значит, я своей работой прямо-таки посадил вас в клетку и лишил любовных утех? Но ведь остаются еще воскресенья, тогда вы свободны. Да что я — ведь ее муж тоже свободен по воскресеньям! Это мне нравится — нежданно-негаданно удалось обуздать двух прелюбодеев. Как вам, молодому человеку, не стыдно путаться с чужими женами? Неужели вам не хватает девиц! На месте мужа я бы вас основательно отлупил, мне такие шутки не нравятся.
Слова сыпались из Цеплиса, как горох, и Цауне не мог даже опомниться. Не успел он ответить, как Цеплис, переведя дух, продолжал.
— Могу вам поклясться, что человека, которого я застал бы со своей женой, я бы не оставил в живых! Сию же минуту заставил бы его проститься с жизнью навеки. Я бы его застрелил, как собаку! — Цеплис до того увлекся, словно перед ним уже находился тот самый прелюбодей, которого надо стереть с лица земли. Цауне дрожал от страха, не понимая, что происходит с директором. Он хотел что-то возразить, но не успел, так как Цеплис завопил опять:
— Сознавайся и говори правду — сколько раз ты встречался с моей женой? И не пытайся изворачиваться! Я силой вышибу из тебя все тайны! — Лицо Цеплиса исказилось от злобы, и руки сжались в кулаки, словно он хотел сейчас же наброситься на Цауне и рассчитаться с ним.
— Господин Цеплис, я ничего не понимаю! За кого вы. меня принимаете? — взмолился вконец перепуганный Цауне. Слова директора казались ему жутким бредом, из которого он не мог ничего уразуметь.
— Если ты еще будешь отпираться, я от слов перейду к делу, — прохрипел ему Цеплис в самое ухо, и в тот же миг хлесткая пощечина обожгла лицо Цауне. Шляпа свалилась за борт автомобиля. Цауне вскрикнул и, совершенно не сознавая, что делает, вскочил на ноги, локтем оттолкнув от себя лицо Цеплиса. В этот момент шофер оглянулся и остановил машину. Как испуганный зверек, Цауне перескочил через борт автомобиля и, сломя голову, побежал по полю. Цеплис тоже выскочил и, задыхаясь, погнался за Цауне. Размахивая револьвером, Цеплис кричал хриплым от злости голосом:
— Стой, не беги, пристрелю! — И сразу же после этих слов грянули один за другим несколько револьверных выстрелов. Цауне споткнулся, поднялся и побежал опять. Он спотыкался и бежал, а Цеплис, пыхтя, гнался за ним, выпуская по своему врагу пулю за пулей.
Шофер вышел из машины. Не зная, что делать, он стоял на обочине дороги и смотрел, как по ниве убегает насмерть перепуганный бухгалтер, а за ним, стреляя на бегу, гонится задыхающийся директор.
— Попал или же нет? — рассуждал шофер со спокойствием старого солдата. По правде сказать, он был возмущен Цеплисом за то, что тот балуется оружием и преследует безоружного парня: «Если хочешь и умеешь стрелять, так стреляй и попадай, не дыми понапрасну!» Рассуждая так, шофер Антон Аулис довольно спокойно взирал на то, как два обезумевших человека мечутся по зеленеющим полям.
Выстрелов больше не было слышно, и Аулис подумал, что наверное уже выпалены все патроны. «Выпустил столько пуль, и все мимо; сразу видно — во время войны прятался по углам и загребал деньги в тылу. Уж от моей пули молодой человек не удрал бы. С первого, от силы со второго выстрела кувыркнулся бы,
как заяц. Да, но что с ними, с чертями, стряслось, что они вдруг начали драться? Из Риги выехали тихо-мирно и по дороге спокойно разговаривали. Потом вдруг начали драться и, как обалделые, носятся по чужим полям. Видели бы рижане, какие штуки откалывает наш директор, вот уж была бы работка газетам!» Неторопливо обсуждая происходящее, Аулис увидел, как Цеплис что-то бросил. Бросил и сам тут же рухнул на землю. Цауне схватился рукой за затылок, пробежал еще несколько шагов и тоже свалился в хлеба. Аулис глядел и ждал: который же из них поднимется первым? Прошло порядочно времени, но ни один из упавших не поднимался. «Что за чертовщина! — подумал Аулис. — Неужели оба готовы? Вот и вози ненормальных за город! Забегут на чужие поля — и крышка. Небось, если бы я опрокинул машину и они свернули бы свои сумасшедшие головы, меня бы судили и подняли крик, что вот опять шофер укокошил двух несчастных. Что мне теперь с ними делать? Не встают и не встают, придется сходить посмотреть». Прежде всего Аулис полностью выключил мотор, чтобы не сбежала машина. Потом он увидел на сиденье Цеплисову шляпу и проворчал: — Вот уж где полоумный, без шапки убежал! — Дальше на шоссе Аулис увидал шляпу Цауне и, тяжело переставляя затекшие ноги, пошел подобрать ее, все время поглядывая, не поднимаются ли упавшие. Относя шляпу Цауне к машине, Аулис еще подумал: «Вот оно как бывает, когда на голове нет шапки!» Не спеша, положив обе шляпы рядом на сиденье, Аулис еще раз осмотрел мотор и решил: «Ничего, постоит на месте». Потом грузно, словно нехотя, перепрыгнул через канаву и медленно побрел по хлебам. Яровые принялись дружно и были ему по щиколотку. Чистый грех топтать их из-за таких полудурков! Да и росы полно, замызгаешь ботинки и вымочишь брюки. Ох, и собачья жизнь у шофера, вечно имеешь дело с сумасшедшими. Это они, наверно, от запаха бензина шалеют, не иначе! Если едет парочка, прилипнут друг к другу и целуются, будто стыд потеряли. Мужчины опять же нахлещутся и горланят, словно в кабаке им не хватило места.Но.
уж таких сумасшедших, как эти, Аулис вез впервые за всю свою жизнь. Были бы они еще незнакомы между собой и, впервые встретившись, передрались. Но ведь они столько ездили вместе. Неужели нельзя было подраться в другой раз? Только б не померли совсем Таскайся тогда по полициям и судам, где каждый будет стараться доказать, будто это он их укокошил' Время от времени Аулис оглядывался на дорогу, проверяя, спокойно ли стоит машина. Пройдя еще немного. Аулис нашел стежку, по которой бежали те двое, обивая росу и вытаптывая хлеба. Ну, уж теперь недалеко Тут-то и увидим, шевелятся еще, или нет? На душе у Аулиса стало тревожно, и он подумал, что ничего хо рошего ждать не приходится.
Когда Аулис подошел, Цеплис лежал навзничь в хлебах и, закатив глаза, казалось, глядел в небо. Лицо его было багровое и сморщенное, из приоткрытого рта текла пена, запекшаяся на подбородке и на щеках. Пылающий на солнце лоб был орошен потом, и Аулис сообразил, что директор еще не совсем готов. Раскинутые руки были сжаты в кулаки, правая нога бессильно вытянута, левая же подкорчена к выпяченному брюху.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111