Когда Сескис вышел, кабинет Цеплиса уже погружался в сумрак.
— Так я их всех отважу, и меня оставят в покое. Я сам сумею распорядиться своими деньгами и не отдам их никому. Зачем мне конопатить эти старые, тонущие лодчонки! — Цеплис был доволен своим поведением. Он даже улыбнулся. Но тут же вспомнил, что Берты еще нет дома и что он не обедал. Позвонил прислуге и приказал накрывать на стол. — Неизвестно, когда вернется барыня, — как бы оправдываясь, добавил он.
— Она сейчас будет. Она всегда возвращается в это время, — Эльза сама испугалась своих слов и заспешила в столовую.
Цеплис не пропустил мимо ушей болтовню прислуги. «Ах, значит Берта всегда возвращается в это время? Хорошо, что я теперь знаю. Значит, как раз к тому часу, когда обычно возвращаюсь я. Так вот почему она меня никогда не расспрашивает — чтобы не попасться самой!» — И Цеплис, разгневанный, отправился обедать.
Когда он уже разрезал второе — свиную отбивную, которая оказалась особенно жирной и потому пришлась ему по вкусу, раздался звонок и в коридоре послышались шаги. Да, это была Берта — Цеплис узнал ее легкую походку.
— Ты не жди меня, кушай, — весело воскликнула Берта, входя в столовую. Румяная, цветущая, она была, пожалуй, чуть-чуть полновата.
— Я ждал, да не мог дождаться, — в голосе Цеплиса зазвучала резкая нотка.
— Один-единственный раз! А как же я тебя жду каждый день? — возразила Берта довольно язвительным тоном, уловив резкость в голосе мужа.
— Я же не знал, куда ты ушла и когда вернешься. — Цеплис хотел говорить спокойно, но получилось еще резче.
— Но ведь и я никогда не знаю, куда ты уходишь и когда вернешься, — защищалась Берта.
— Надеюсь, ты не станешь меня упрекать и затевать ссору? — Цеплис строго посмотрел на сидящую против него жену, склонившуюся над тарелкой супа.
— Веди себя так же, как я, когда ты возвращаешься, и мы обойдемся без упреков и ссор. — Берта обернулась к мужу, улыбаясь чуть иронически. Но от искры, мелькнувшей в ее глазах, Цеплис совсем растаял и развеселился.
— Проказница, где ж ты так долго пропадала? — спросил он совсем уже ласково. Берта смутилась и покраснела: она не надеялась, что муж так быстро смягчится.
— Не скажу! Ты не поймешь и опять станешь браниться, — Берта громко рассмеялась.
— Милая, я же хочу знать. — Цеплис просил, но в голосе звучала настойчивость.
— Не проси, все равно не скажу. Пусть у меня тоже будет своя маленькая тайна. Иначе я скоро наскучу тебе. — Берта кокетливо улыбнулась, и ямочки от уголков ее губ побежали по щекам. Цеплис глядел и весь расплывался от удовольствия, потому что именно ее улыбка до сих. пор еще действовала на него наиболее неотразимо. К тому же, по этой улыбке он почувствовал, что в Бертиной тайне нет ничего дурного, однако же изо всех сил пытался узнать ее.
— Только сегодня расскажи, а потом можешь хранить свои тайны, — просил Цеплис, гладя и. целуя руку Берты.
— Вот как раз сегодня и не расскажу, потому что эту тайну мне хочется хранить еще некоторое время. Все остальные открою тебе без всяких просьб. — Берта упрямилась, зная, что если она раскроет тайну, то не получится задуманного для мужа сюрприза. — Будь благоразумен и не требуй от меня невозможного. Придет время, я сама тебе все расскажу.
— Когда же придет это время?
— Не приставай ко мне и не выспрашивай, тогда оно настанет скоро. Но если будешь злюкой и недоверчивым, придется долго ждать. — И Берта жарким поцелуем зажала Цеплису рот. Этот поцелуй затуманил множество настойчивых просьб и расспросов, и Цеп-лис отдался его власти.
Над Ригой нежилось весеннее солнце, я на всех перекрестках продавали яркие воздушные шары, мерцавшие в его лучах, как аппетитные, спелые яблочки. Улицы были полны взрослых и детей — каждому хотелось получить свою долю мартовских воскресных удовольствий. Уличная грязь никого не отпугивала — в садах по голубовато-белому снегу, беззаботно журча, вились ручейки. Бастионная горка напоминала заспавшегося сказочного карлика, которого спросонок отстегали вербой. Его будил не только гомон выпущенных солнцем на волю вод, но и детские голоса, разносившиеся далеко по бульварам. В лицах людей, в их голосах была непередаваемая словами радость встречи с чем-то великим и долгожданным.
В это утро Цеплис и Берта гуляли по улицам, бульварам и садам. Берта словно бы вырвалась на свободу и, без умолку болтая, громко смеялась. Цеплис был тоже охвачен странным волнением. Но не из-за солнца и ранней весны. Его возбуждало предстоящее собрание и судьба проекта, который лежал у него во внутреннем кармане пальто, перепечатанный на нескольких1 десятках страниц. Собрание откроется только в двенадцать, и поэтому Цеплис на прогулке обдумывал свою вступительную речь и еще раз мысленно взвешивал самые веские аргументы, которые убедили бы всех сомневающихся. Если сегодняшнее собрание одобрит его проект, начнется новый этап в жизни не только Цеплиса, но и всей латвийской промышленности. И он пьянел от смелости своих планов и замыслов.
До погруженного в раздумье Цеплиса почти не доходила звонкость весны. На вопросы Берты он или не отвечал вовсе, или же отвечал невпопад. Вначале, ра-
дуясь чудесному дню, жена терпела это, хоть ей очень хотелось поделиться своей радостью с мужем. Но вместе с усталостью от прогулки появилась и досада на мужа, забивающего себе голову мыслями о делах з такой чудесный весенний день.
— Перед тобой вместо солнечных лучей пляшут цифры, и больше ты ничего не видишь и не слышишь, — довольно резко заметила Берта. Резкость ее голоса вырвала Цеплиса из опьяняющего вихря цифр.
— Как ты не понимаешь, что мне предстоит серьезное дело! А когда я обдумываю что-нибудь серьезное, то больше уж ничего не вижу и не слышу, — обиженно возразил Цеплис.
— Чего там обдумывать на прогулке.
— Как раз на прогулке голова работает всего лучше.
— Ну, тогда надо по крайней мере гулять, а не бежать. Я едва поспеваю. — Досада у Берты не проходила.
— Разве я бегу? Возможно. Мои ноги стараются угнаться за мыслями, — оправдывался Цеплис.
— Да какие еще там мысли, все и так ясно. Уж сколько раз ты размышлял над этим!
— Ну нет, этот вопрос настолько важен, что над ним можно размышлять без конца. Нам с тобой все кажется ясным и простым. Но разве поймут это все те твердолобые, что сойдутся на собрание? Их ленивые мозги едва ли в состоянии сразу охватить мой проект. Придется долго растолковывать и объяснять. Поэтому еще никак нельзя предвидеть исхода.
— Ну, а что ты будешь делать, если они провалят твой проект? — подзадоривала Берта, чтобы только муж опять не углубился в свои мысли. Лучше уж пусть говорит о делах, чем молчит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111