Пять тысяч лат причитается мне за молчание. Я получу их вечером на вокзале. Тебе самой остается еще кругленькая сумма на дорогу. Поедешь, как герцогиня!
— Что же мне там делать без денег?
— Будешь жить и зарабатывать. В, Буэнос-Айресе таких ждут с распростертыми объятиями. Но если ты вечером на вокзале не отдашь мне эти пять тысяч, то дальше Торнякална не уедешь. На этот раз я не шучу. Мне нужно вернуть часть тех убытков, которые причинил мне Цеплис. Ты покатаешься по дальним странам, а я тоже немножко разживусь. Твой дядюшка все-таки не так скуп, как мой тесть! — Лейтенант хотел пошутить, но на Аустру его шутки действовали как удары кнута. Неужели она должна уехать уже сегодня вечером, оставив половину добычи Саусайсу, которому сама же обо всем проговорилась?! Какой ужас — красть деньги для такого мерзавца! Но другого выхода нет. Ни к одному человеку на свете Аустра еще не испытывала такой ненависти, как сейчас к Саусайсу. Хотелось заплевать ему все лицо и уйти, а потом будь что будет. Однако она взяла себя в руки и сказала:
— Хорошо. Вечером я буду на вокзале.
Саусайс спокойно смотрел, как Аустра, ссутулившись, вышла из кафе. В ней уже не было прежней беспечности, она казалась постаревшей и беспомощной. Но Саусайс не жалел ее. Он подумал, что Цеплис на его месте поступил бы точно так же. Коммерсант не святоша из армии спасения, который таскается по дворам, колотя в барабан милосердия. Пусть Аустра возместит мне часть обещанного Нагайнисом приданого, тогда я тоже порадуюсь ее спасению и пожелаю ей счастливого пути. Как бы только спокойно дождаться
вечера! На Аустру ведь нельзя положиться. Она еще выкинет фортель — только ахнешь...
Однако Аустра была настолько потрясена поведением Саусайса, что ни одна мысль не приходила ей на ум. В контору она вошла расслабленная, как столетняя старуха. Цеплиса уж.е не было, только Цауне еще усердно трудился. Аустре на миг стало жаль этого работящего человечка. Как-то он теперь расплатится по векселю! «Не лучше ли оставить ему деньги на уплату, а от Саусайса как-нибудь отделаться? — подумала Аустра. — Но нет, это невозможно, Саусайс тут же передаст меня в руки полиции. Меня посадят в тюрьму, а Цауне будет преспокойно работать. Нет, дуракоз не стоит спасать! Если не проучу его я, проучит кто-нибудь другой, потому что безобидному простофиле не уцелеть среди хищников». И Аустра с невозмутимым видом принялась рыться в сейфе, будто проверяя кассу. Не спеша она переложила деньги из сейфа з портфель, и руки у нее не дрогнули. Казалось, Саусайс стоит у нее за спиною, заставляя.аккуратно собрать все деньги, не исключая даже монет в один лат. В его голосе звучала такая жадность,что Аустра не посмела ослушаться...
Цауне не заметил в ее действиях ничего необычного. Она ведь всегда хозяйничала в сейфе, как в собственном кошельке. Наверно, опять проверяет недостачу. .. И Цауне не тревожился, а спокойно продолжал работать. Когда все деньги перекочевали в портфель и сейф был тщательно закрыт, Аустра стала быстро собираться, боясь, как бы ее не застал Цеплис. Тот-то уж вмиг поймет, что тут происходит; он же не такой растяпа, как его бухгалтер. Но, несмотря на спешку, Аустре все-таки хотелось попрощаться с Цауне: ведь она уезжала навсегда.
— Старайтесь, Цаунчик, лезьте из кожи вон, чтоб не пропал ни один лат из господских барышей! Так уж заведено на свете — одни копят, чтобы другие могли транжирить.
— Если я не буду работать, то и вы останетесь без жалованья. Не всех же господа так любят и ценят, — насмешливо произнес Цауне.
— Господская любовь, Цаунчик, это все равно что любовь грабителя: любя, он тебя обирает до нитки, оставляя тебе только жизнь, а жизнь не "отнимает лишь потому, что она ничего не стоит. Он разрешает нам самим бросить ее в Даугаву. Ну, значит, живите и будьте послушны господам, если на них свалится какое-нибудь несчастье. А о собственных несчастьях вы, Цаунчик, особенно не горюйте. Работящий человек никогда с голода не помрет, а разориться вы не разоритесь, потому что нищего разорить нельзя.
— Что это вы сегодня так любезны со мной? Будто за немилого замуж собираетесь.
— Бывают минуты, когда и мое каменное сердце становится мягче пуха. Ну, счастливо оставаться! — И Аустра сердечно пожала Цауне руку. Это показалось ему странным, но от таких женщин можно ожидать чего угодно.
Весь остаток дня Аустра действовала, как под гипнозом. Побросала в чемодан самое ценное и необходимое. Квартирной хозяйке объявила, что едет дня на два в Лиепаю по служебным делам. Надо инкассировать деньги фирмы. Дочурку свою горячо расцеловала, зная, что расстается с ней надолго, может быть, навсегда. Хотя особенных материнских чувств у Аустры не было, но она понимала, что бросает ребенка на произвол судьбы. А что делать? Саусайс, как злой дух, преследует ее по пятам, угрожая тюрьмой. На свободе все-таки лучше. Если не заработаешь иным способом, придется пойти в один из знаменитых буэнос-айресских публичных домов, о которых она так много слышала. Хуже, чем в тюрьме, все равно не будет. Может быть, удастся откладывать что-нибудь для дочурки. Пусть растет и готовится к такой же судьбе, как у ее мамы.
Вечером на вокзал Аустра явилась во-время. Но Саусайс был уже там. Он накинулся на нее, как изголодавшийся волк.
— Где моя доля? — спросил он, едва поздоровавшись.
— Погоди же, проводи меня хоть по-человечески. Твоя доля никуда не денется. До чего же ты жадный! Хуже грабителя с большой дороги.
— Ну, знаешь, когда грабитель грабит грабителя,. бог только смеется!
— Над тобой даже черт смеяться не станет! — в ярости воскликнула Аустра.
— Не мели чепуху, а делай, что тебе говорят! Мне некогда. — В сущности, Саусайсу некуда было спешить; он просто не хотел, чтобы его видели вместе с Аустрой.
— Торопишься, Валентина заждалась? На, на, пей мою кровь!— Аустра сунула ему пять пачек по тысяче лат, и он быстро спрятал их в карман.
— Здесь все деньги? Не думай, я проверю. Ты не доберешься до Елгавы, как я уже приму меры. Если окажется недостача, тебя в Елгаве или в Мейтене выведут из вагона под руки, как графиню. Я не позволю себя обманывать!
— Сбегай в уборную и проверь! Для такого занятия уборная — самое подходящее место! Там тебя никто не потревожит. Если обнаружишь недостачу сейчас, не надо будет потом тратиться на телеграмму. Ты же должен теперь экономить, раз приданое Валентины выхватили из-под носа. Такой улов, как сегодня, бывает не каждый день!
— Оставь Валентину и ее приданое в покое. Не трепли языком и залезай в вагон. Я пошел.
— В уборную, пересчитывать деньги! — крикнула Аустра вслед уходившему Саусайсу. Но он не обернулся и исчез в толпе.
У Аустры было такое чувство, будто ее ограбили среди бела дня, а она даже не смеет позвать на помощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
— Что же мне там делать без денег?
— Будешь жить и зарабатывать. В, Буэнос-Айресе таких ждут с распростертыми объятиями. Но если ты вечером на вокзале не отдашь мне эти пять тысяч, то дальше Торнякална не уедешь. На этот раз я не шучу. Мне нужно вернуть часть тех убытков, которые причинил мне Цеплис. Ты покатаешься по дальним странам, а я тоже немножко разживусь. Твой дядюшка все-таки не так скуп, как мой тесть! — Лейтенант хотел пошутить, но на Аустру его шутки действовали как удары кнута. Неужели она должна уехать уже сегодня вечером, оставив половину добычи Саусайсу, которому сама же обо всем проговорилась?! Какой ужас — красть деньги для такого мерзавца! Но другого выхода нет. Ни к одному человеку на свете Аустра еще не испытывала такой ненависти, как сейчас к Саусайсу. Хотелось заплевать ему все лицо и уйти, а потом будь что будет. Однако она взяла себя в руки и сказала:
— Хорошо. Вечером я буду на вокзале.
Саусайс спокойно смотрел, как Аустра, ссутулившись, вышла из кафе. В ней уже не было прежней беспечности, она казалась постаревшей и беспомощной. Но Саусайс не жалел ее. Он подумал, что Цеплис на его месте поступил бы точно так же. Коммерсант не святоша из армии спасения, который таскается по дворам, колотя в барабан милосердия. Пусть Аустра возместит мне часть обещанного Нагайнисом приданого, тогда я тоже порадуюсь ее спасению и пожелаю ей счастливого пути. Как бы только спокойно дождаться
вечера! На Аустру ведь нельзя положиться. Она еще выкинет фортель — только ахнешь...
Однако Аустра была настолько потрясена поведением Саусайса, что ни одна мысль не приходила ей на ум. В контору она вошла расслабленная, как столетняя старуха. Цеплиса уж.е не было, только Цауне еще усердно трудился. Аустре на миг стало жаль этого работящего человечка. Как-то он теперь расплатится по векселю! «Не лучше ли оставить ему деньги на уплату, а от Саусайса как-нибудь отделаться? — подумала Аустра. — Но нет, это невозможно, Саусайс тут же передаст меня в руки полиции. Меня посадят в тюрьму, а Цауне будет преспокойно работать. Нет, дуракоз не стоит спасать! Если не проучу его я, проучит кто-нибудь другой, потому что безобидному простофиле не уцелеть среди хищников». И Аустра с невозмутимым видом принялась рыться в сейфе, будто проверяя кассу. Не спеша она переложила деньги из сейфа з портфель, и руки у нее не дрогнули. Казалось, Саусайс стоит у нее за спиною, заставляя.аккуратно собрать все деньги, не исключая даже монет в один лат. В его голосе звучала такая жадность,что Аустра не посмела ослушаться...
Цауне не заметил в ее действиях ничего необычного. Она ведь всегда хозяйничала в сейфе, как в собственном кошельке. Наверно, опять проверяет недостачу. .. И Цауне не тревожился, а спокойно продолжал работать. Когда все деньги перекочевали в портфель и сейф был тщательно закрыт, Аустра стала быстро собираться, боясь, как бы ее не застал Цеплис. Тот-то уж вмиг поймет, что тут происходит; он же не такой растяпа, как его бухгалтер. Но, несмотря на спешку, Аустре все-таки хотелось попрощаться с Цауне: ведь она уезжала навсегда.
— Старайтесь, Цаунчик, лезьте из кожи вон, чтоб не пропал ни один лат из господских барышей! Так уж заведено на свете — одни копят, чтобы другие могли транжирить.
— Если я не буду работать, то и вы останетесь без жалованья. Не всех же господа так любят и ценят, — насмешливо произнес Цауне.
— Господская любовь, Цаунчик, это все равно что любовь грабителя: любя, он тебя обирает до нитки, оставляя тебе только жизнь, а жизнь не "отнимает лишь потому, что она ничего не стоит. Он разрешает нам самим бросить ее в Даугаву. Ну, значит, живите и будьте послушны господам, если на них свалится какое-нибудь несчастье. А о собственных несчастьях вы, Цаунчик, особенно не горюйте. Работящий человек никогда с голода не помрет, а разориться вы не разоритесь, потому что нищего разорить нельзя.
— Что это вы сегодня так любезны со мной? Будто за немилого замуж собираетесь.
— Бывают минуты, когда и мое каменное сердце становится мягче пуха. Ну, счастливо оставаться! — И Аустра сердечно пожала Цауне руку. Это показалось ему странным, но от таких женщин можно ожидать чего угодно.
Весь остаток дня Аустра действовала, как под гипнозом. Побросала в чемодан самое ценное и необходимое. Квартирной хозяйке объявила, что едет дня на два в Лиепаю по служебным делам. Надо инкассировать деньги фирмы. Дочурку свою горячо расцеловала, зная, что расстается с ней надолго, может быть, навсегда. Хотя особенных материнских чувств у Аустры не было, но она понимала, что бросает ребенка на произвол судьбы. А что делать? Саусайс, как злой дух, преследует ее по пятам, угрожая тюрьмой. На свободе все-таки лучше. Если не заработаешь иным способом, придется пойти в один из знаменитых буэнос-айресских публичных домов, о которых она так много слышала. Хуже, чем в тюрьме, все равно не будет. Может быть, удастся откладывать что-нибудь для дочурки. Пусть растет и готовится к такой же судьбе, как у ее мамы.
Вечером на вокзал Аустра явилась во-время. Но Саусайс был уже там. Он накинулся на нее, как изголодавшийся волк.
— Где моя доля? — спросил он, едва поздоровавшись.
— Погоди же, проводи меня хоть по-человечески. Твоя доля никуда не денется. До чего же ты жадный! Хуже грабителя с большой дороги.
— Ну, знаешь, когда грабитель грабит грабителя,. бог только смеется!
— Над тобой даже черт смеяться не станет! — в ярости воскликнула Аустра.
— Не мели чепуху, а делай, что тебе говорят! Мне некогда. — В сущности, Саусайсу некуда было спешить; он просто не хотел, чтобы его видели вместе с Аустрой.
— Торопишься, Валентина заждалась? На, на, пей мою кровь!— Аустра сунула ему пять пачек по тысяче лат, и он быстро спрятал их в карман.
— Здесь все деньги? Не думай, я проверю. Ты не доберешься до Елгавы, как я уже приму меры. Если окажется недостача, тебя в Елгаве или в Мейтене выведут из вагона под руки, как графиню. Я не позволю себя обманывать!
— Сбегай в уборную и проверь! Для такого занятия уборная — самое подходящее место! Там тебя никто не потревожит. Если обнаружишь недостачу сейчас, не надо будет потом тратиться на телеграмму. Ты же должен теперь экономить, раз приданое Валентины выхватили из-под носа. Такой улов, как сегодня, бывает не каждый день!
— Оставь Валентину и ее приданое в покое. Не трепли языком и залезай в вагон. Я пошел.
— В уборную, пересчитывать деньги! — крикнула Аустра вслед уходившему Саусайсу. Но он не обернулся и исчез в толпе.
У Аустры было такое чувство, будто ее ограбили среди бела дня, а она даже не смеет позвать на помощь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111