Эти воротилы все могут. Эх, мне бы ихнюю власть. Заиграли бы у меня денежки — только пь?ль столбом! — воскликнул увлекшийся Бриедис. — Если Латвийское государство не помогает латышам стать состоятельными, то такая Латвия нам не нужна! Это я всегда говорил, скажу и сейчас. Просто смешно—иметь свое государство и не достать в государственном банке денег! За что мы платим налоги? Нынче же не какие-
нибудь русские или немецкие времена! Поверьте мне, и тогда можно было жить, если умеешь подмазать вовремя и в нужном месте. Пусть сейм издает законы, а мы, строители жизни, требуем денег и кредитов. Иначе на кой черт нам платить налоги!
— Ваш совет стоит обдумать, — глубокомысленно произнес Цеплис.
— А как же? Потолкуйте только с банковскими заправилами, и все будет в порядке. Приличный ужин и несколько бутылок шампанского — без этого, конечно, не обойтись. Да на такое дело нечего и жалеть. Рука руку моет, и обе белы живут. Свои люди, сочтемся. — Бриедис был в восторге от того, что ему удалось убедить Цеплиса. За такой совет директор должен заранее отпустить ему все грехи, которые найдут в работе Бриедиса ревизоры; о том, чего они не найдут, и вовсе не стоит говорить.
— Завтра же поинтересуюсь. — Эта мысль все больше и больше захватывала Цеплиса.
— Правильно! Не можем же мы допустить, чтобы вместе с кирпичами рассыпались в труху такие деньжищи! Вот получим ссуду, тогда пускай себе рассыпаются; Государству же легче перенести убытки, чем акционерному обществу. Да по сути дела государство ничего не потеряет, потому что кирпичная труха останется тут же, в Латвии. А на перекопанной и разрыхленной земле гораздо лучше растет хлеб, не нужно так много искусственных удобрений!
— Вы чертовски сообразительны! А как же насчет нашего патриотического долга?
— Мы выполняем его каждый по своему разумению. Средства остаются в пределах государства, только перемещаются из банковских сейфов в карманы наиболее деятельных граждан. Убытки будут не так уж велики, на каждого жителя Латвии придется каких-нибудь двадцать сантимов. Это же не деньги!
— Знаете, Бриедис, нам с вами надо было потолковать раньше. Вдвоем мы бы наделали не таких дел!
— Вот я же и говорю! Два умных человека, объединившись, могут творить чудеса. А вы окружили себя честными дураками. Этот молокосос Цауне! Запускает
руки в сейф, не смысля в таких делах ни уха ни рыла. Теперь, за свою глупость насидится за решеткой. Умный цыган не ворует ягнят там, где сам кормится1
— К ограблению сейфа Цауне не причастен. Это сработала Аустра. Он слишком честен,..
— И глуп! — не удержался Бриедис. Он ужасно злился на Цауне: атот мальчишка мог наделать ему больших неприятностей. — Вы же вечно его защищаете. Странно, что вам одновременно нравятсд и умные
люди и дураки!
— Дураки — честные, на них можно положиться, а умные — мошенники, им нельзя доверять.
— Цауне уж не такой дурак. Он только прикидывается перед вами. Со мной он разговаривает совершенно нахально.
— Наверно, у него есть на то основания. Он всегда недоволен вашими отчетами!
— Ну, я же не бухгалтер, у меня нет времени составлять их по всем бухгалтерским правилам. Мое дело следить за тем, как месят глину и делают кирпичи. — Бриедиса задели подозрения директора и его одобрительный отзыв о Цауне.
— Ладно, Цауне уж выкопает там, что следует, — примирительно заметил Цеплис, чтобы кончить разговор. Но только подлил масла в огонь: именно этого Бриедис боялся больше всего.
— Ни черта он там не выкопает! Хоть я и не бухгалтер, но как-нибудь уж сумею спрятать концы в воду. Напустите на меня хоть десяток таких Цауне, все равно они ничего не разнюхают. Я умею жить, и мне нечего бояться мальчишек!
— Но хороший следопыт, наверное, обнаружил бы в вашей деятельности немало любопытного? — с лукавой усмешкой спросил Цеплис.
Бриедис тотчас спохватился, сообразив, что перед своим же директором хвастать такими вещами неуместно.
— Вряд ли. .. Конечно, у кого из нас не бывает промахов в работе? Не всегда же удается запастись оправдательным документом! Часто бывает так — днем в спешке выплатишь деньги, а вечером ни за что
не вспомнить, кому платил. Видишь только, что деньги выплачены, потому что их больше нет,
— Интересно, часто ли у вас это бывает, и на крупные ли суммы не хватает оправдательных документов в ваших отчетах?
— Когда как. Но в общем это такие мелочи, что о них не стоит говорить. Только такой крохобор, как Цауне, может интересоваться подобной ерундой. Когда колют дрова, вокруг всегда много щепок.
— Но иногда эти щепки бывают слишком толстыми, и на них уходят все дрова.
— Так бывает только у дураков. Кто сам хочет жить, должен давать жить и другим. Иначе давно все на свете пошло бы кувырком.
— Без Цауне мы все-таки не достигнем ясности в данном вопросе. Теперь довольно об этом, — отрезал Цеплис, и Бриедис больше не посмел возражать. Некоторое время оба молчали, потом Бриедис опять осторожно завел разговор о закладе кирпича в Латвийский банк. Цеплис постепенно смягчился, и они дружески побеседовали о том, что это дело следовало бы провернуть завтра же.
Домой Цеплис возвратился поздно, но, к удивлению Берты, почти трезвый: собственно, они с Бриеди-сом выпили в «Духе возрождения» сравнительно немного. Берта сказала, что ему все, время звонили по телефону из уголовного розыска. Последний раз это было совсем недавно; просили, чтоб Цеплис сам позвонил им, как только вернется. Но Цеплис не стал этого делать — он очень устал и хотел спать. Уже сквозь сон ему пришлось рассказать жене о сегодняшних событиях в конторе, потому, что Берту очень обеспокоили эти звонки из уголовного розыска. Цеплис вскоре захрапел, но у Берты волнение прогнало сон. Она долго еще перебирала в мыслях все слышанное от мужа и уснула лишь на рассеете.
На другой день Крауклис разыскал Цеплиса и расспросил его о друзьях и знакомых Аустры. В свою очередь, Цеплис узнал, от него об аресте своего бухгал-
тер а и искренне пожалел его, понимая, что молодой человек не сумеет выкарабкаться. Матерые ловцы запутают его в свою паутину, как пауки муху. Придется ему пострадать из-за своего доброго сердца, а ведь во всем виновата Аустра. Кроме того, Цауне был отличным работником и знал на зубок все дела фирмы. Кем его заменить, если он не скоро освободится? Крауклис уверял, что его можно ждать лишь через несколько лет. Так иногда человек нежданно-негаданно попадает в беду. Но разве дурака спасешь от беды! Тюрьма — хорошая школа, научит его жить.
Крауклиса больше не интересовала судьба бухгалтера. Пусть себе сидит под замком и на покое раздумывает о случившемся, пока не настанет день суда. Все усилия Крауклис теперь направил на поиски таинственного провожатого Аустры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111
нибудь русские или немецкие времена! Поверьте мне, и тогда можно было жить, если умеешь подмазать вовремя и в нужном месте. Пусть сейм издает законы, а мы, строители жизни, требуем денег и кредитов. Иначе на кой черт нам платить налоги!
— Ваш совет стоит обдумать, — глубокомысленно произнес Цеплис.
— А как же? Потолкуйте только с банковскими заправилами, и все будет в порядке. Приличный ужин и несколько бутылок шампанского — без этого, конечно, не обойтись. Да на такое дело нечего и жалеть. Рука руку моет, и обе белы живут. Свои люди, сочтемся. — Бриедис был в восторге от того, что ему удалось убедить Цеплиса. За такой совет директор должен заранее отпустить ему все грехи, которые найдут в работе Бриедиса ревизоры; о том, чего они не найдут, и вовсе не стоит говорить.
— Завтра же поинтересуюсь. — Эта мысль все больше и больше захватывала Цеплиса.
— Правильно! Не можем же мы допустить, чтобы вместе с кирпичами рассыпались в труху такие деньжищи! Вот получим ссуду, тогда пускай себе рассыпаются; Государству же легче перенести убытки, чем акционерному обществу. Да по сути дела государство ничего не потеряет, потому что кирпичная труха останется тут же, в Латвии. А на перекопанной и разрыхленной земле гораздо лучше растет хлеб, не нужно так много искусственных удобрений!
— Вы чертовски сообразительны! А как же насчет нашего патриотического долга?
— Мы выполняем его каждый по своему разумению. Средства остаются в пределах государства, только перемещаются из банковских сейфов в карманы наиболее деятельных граждан. Убытки будут не так уж велики, на каждого жителя Латвии придется каких-нибудь двадцать сантимов. Это же не деньги!
— Знаете, Бриедис, нам с вами надо было потолковать раньше. Вдвоем мы бы наделали не таких дел!
— Вот я же и говорю! Два умных человека, объединившись, могут творить чудеса. А вы окружили себя честными дураками. Этот молокосос Цауне! Запускает
руки в сейф, не смысля в таких делах ни уха ни рыла. Теперь, за свою глупость насидится за решеткой. Умный цыган не ворует ягнят там, где сам кормится1
— К ограблению сейфа Цауне не причастен. Это сработала Аустра. Он слишком честен,..
— И глуп! — не удержался Бриедис. Он ужасно злился на Цауне: атот мальчишка мог наделать ему больших неприятностей. — Вы же вечно его защищаете. Странно, что вам одновременно нравятсд и умные
люди и дураки!
— Дураки — честные, на них можно положиться, а умные — мошенники, им нельзя доверять.
— Цауне уж не такой дурак. Он только прикидывается перед вами. Со мной он разговаривает совершенно нахально.
— Наверно, у него есть на то основания. Он всегда недоволен вашими отчетами!
— Ну, я же не бухгалтер, у меня нет времени составлять их по всем бухгалтерским правилам. Мое дело следить за тем, как месят глину и делают кирпичи. — Бриедиса задели подозрения директора и его одобрительный отзыв о Цауне.
— Ладно, Цауне уж выкопает там, что следует, — примирительно заметил Цеплис, чтобы кончить разговор. Но только подлил масла в огонь: именно этого Бриедис боялся больше всего.
— Ни черта он там не выкопает! Хоть я и не бухгалтер, но как-нибудь уж сумею спрятать концы в воду. Напустите на меня хоть десяток таких Цауне, все равно они ничего не разнюхают. Я умею жить, и мне нечего бояться мальчишек!
— Но хороший следопыт, наверное, обнаружил бы в вашей деятельности немало любопытного? — с лукавой усмешкой спросил Цеплис.
Бриедис тотчас спохватился, сообразив, что перед своим же директором хвастать такими вещами неуместно.
— Вряд ли. .. Конечно, у кого из нас не бывает промахов в работе? Не всегда же удается запастись оправдательным документом! Часто бывает так — днем в спешке выплатишь деньги, а вечером ни за что
не вспомнить, кому платил. Видишь только, что деньги выплачены, потому что их больше нет,
— Интересно, часто ли у вас это бывает, и на крупные ли суммы не хватает оправдательных документов в ваших отчетах?
— Когда как. Но в общем это такие мелочи, что о них не стоит говорить. Только такой крохобор, как Цауне, может интересоваться подобной ерундой. Когда колют дрова, вокруг всегда много щепок.
— Но иногда эти щепки бывают слишком толстыми, и на них уходят все дрова.
— Так бывает только у дураков. Кто сам хочет жить, должен давать жить и другим. Иначе давно все на свете пошло бы кувырком.
— Без Цауне мы все-таки не достигнем ясности в данном вопросе. Теперь довольно об этом, — отрезал Цеплис, и Бриедис больше не посмел возражать. Некоторое время оба молчали, потом Бриедис опять осторожно завел разговор о закладе кирпича в Латвийский банк. Цеплис постепенно смягчился, и они дружески побеседовали о том, что это дело следовало бы провернуть завтра же.
Домой Цеплис возвратился поздно, но, к удивлению Берты, почти трезвый: собственно, они с Бриеди-сом выпили в «Духе возрождения» сравнительно немного. Берта сказала, что ему все, время звонили по телефону из уголовного розыска. Последний раз это было совсем недавно; просили, чтоб Цеплис сам позвонил им, как только вернется. Но Цеплис не стал этого делать — он очень устал и хотел спать. Уже сквозь сон ему пришлось рассказать жене о сегодняшних событиях в конторе, потому, что Берту очень обеспокоили эти звонки из уголовного розыска. Цеплис вскоре захрапел, но у Берты волнение прогнало сон. Она долго еще перебирала в мыслях все слышанное от мужа и уснула лишь на рассеете.
На другой день Крауклис разыскал Цеплиса и расспросил его о друзьях и знакомых Аустры. В свою очередь, Цеплис узнал, от него об аресте своего бухгал-
тер а и искренне пожалел его, понимая, что молодой человек не сумеет выкарабкаться. Матерые ловцы запутают его в свою паутину, как пауки муху. Придется ему пострадать из-за своего доброго сердца, а ведь во всем виновата Аустра. Кроме того, Цауне был отличным работником и знал на зубок все дела фирмы. Кем его заменить, если он не скоро освободится? Крауклис уверял, что его можно ждать лишь через несколько лет. Так иногда человек нежданно-негаданно попадает в беду. Но разве дурака спасешь от беды! Тюрьма — хорошая школа, научит его жить.
Крауклиса больше не интересовала судьба бухгалтера. Пусть себе сидит под замком и на покое раздумывает о случившемся, пока не настанет день суда. Все усилия Крауклис теперь направил на поиски таинственного провожатого Аустры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111