Особенно любил Вахтанг Петрович митинги. Речи произносить он был мастак и не упускал случая выступить перед народом. Доклады и речи писали для него то заведующий отделом пропаганды и агитации райкома, то заведующий отделом культуры райисполкома.
Человек он был хлебосольный, отменный выпивала и красноречивый тамада. Он закатывал такие банкеты, которым позавидовали бы и в Тбилиси.
Вскоре после своего назначения он пригласил из столицы архитекторов и художников, которые оформили большой родник, поставили громоздкий и неуклюжий монумент невернувшимся воинам и, наконец, выстроили два роскошных, облицованных мрамором ресторана с дюралевыми рамами дверей и окон, застекленными огромными зеркальными стеклами. Поглядеть на эти рестораны и отведать самебской хлеб-соли люди приезжали издалека. Правда, ходили слухи, что на этом деле здорово нагрели руки не только местные строители и приезжие деятели искусства и архитектуры, но и кое-кто из высшего районного начальства, но кто именно — умалчивалось.
Вскоре стало известно, что за перерасход средств, допущенный на строительстве ресторанов, Вахтанг Петрович схлопотал себе выговор, но разве два ресторана не стоили одного выговора?
Этот выговор даже несколько поднял авторитет Вахтанга Петровича в глазах самебцев. Он явился свидетельством того, что первый секретарь радеет о нуждах района и не побоялся в ущерб своей карьере сделать полезное для народа дело.
— А сколько было у нас секретарей, которые не выговоры, а только благодарности и поощрения получали! Но для района ни черта не делали,— рассуждали некоторые.— Такие свое благополучие выше ставят, чем интересы района. Вахтанг Петрович же не побоялся полезное дело сделать. Выговор — ерунда; сами же этот выговор и снимут, а здания, сквер, обелиск навсегда останутся.
— Сейчас,— говорили другие,— не только обелиск — курятник не построишь без нарушения; за материалы сверху давать надо, без этого, по своей цене, если даже тебе в первую очередь полагается, гвоздя ржавого не получишь. А рабочие? По норме бетонщику рубль причитается, а что такое рубль? Меньше чем за десятку никто работать не пойдет — вот тебе и плановая стройка. Наш Вахтанг Петрович дело понимает, знает, что не подмажешь — не поедешь. Нам именно такие и нужны!..
Да, Вахтанг Петрович немало потрудился... На главной улице водрузили огромнейшее мозаичное панно. Ни один самый смекалистый человек не смог бы догадаться, что изображено на этом необыкновенном панно, однако оно было такое яркое, пестрое, сверкающее, что невольно бросалось в глаза, и каждый проходивший мимо, свернув шею, глядел на удивительную картину, где изображались быки с зажженными свечами на рогах, крестьяне с гроздьями винограда в руках, совершенно невероятных объемов женщины с громадными грудями и задами, а-ля пиросмановские ягнята, веникообразные деревья, какие-то странные то ли станки, то ли машины и конечно же чайные плантации с героями труда.
У людей на панно короткие ноги были раскорячены (что, вероятно, указывало на то, как твердо стоят они на родной земле) и каждая икра была такой необыкновенной толщины, что не уступала крупу хевсурской лошади.
В период руководства Вахтанга Петровича район ощутимо продвинулся вперед. Он трижды получал переходящее Красное знамя. Правда, было странновато, что ни молока, ни яиц, ни мяса, ни овощей в государственную продажу не поступало, а все планы по заготовке этих продуктов под руководством Вахтанга Петровича блистательно перевыполнялись.
За эти успехи люди получали премии, причем каждый премированный ставил «магарыч», то бишь устраивал кутеж (разумеется, при тамадовстве Вахтанга Петровича!), где и птичьего молока хватало, и певцов районного Дома культуры.
В Самебском районе затеяли было строительство нескольких промышленных и аграрных объектов. Правда, на некоторых из них были обнаружены крупные растраты, но волков бояться — в лес не ходить. Не закрывать же строительство из-за двух-трех разинь-ревизоров и жуликоватых прорабов или недобросовестных бухгалтеров!..
И вот в один достопамятный день Вахтанг Петрович прикатил на своей черной «Волге» и на завод Годердзи. Внимательно осмотрел производство, обо всем расспросил. Понравились ему и богатырского вида директор, и его деятельность.
Поддерживаемый сопровождавшими секретаря лицами, которые и «подбросили идею», Годердзи осмелел и по совету заведующего отделом райкома Бежико послал черную райкомовскую «Волгу» к Малало. В результате этого у них дома, в тени цветущих лип, в ознаменование успешно закончившейся «инспекции» был задан пир.
Гости покутили на славу, вкусно поели, крепко выпили.
Тряхнул тогда стариной Годердзи! И свое прославленное «метивури» спел, и крестьянский «давлури» сплясал, и тамада был удалой да разгульный, пил, шутил, гостей веселил и до того очаровал Вахтанга Петровича, что, подогретый Годердзиевым тавквери и растроганный оказанным ему почетом, первый человек района ежеминутно лобызал директора кирпичного завода и, одурманенный липовым ароматом, чувствовал себя в райском саду.
Через несколько дней Годердзи получил записку. Первый секретарь просил кирпич для строительства своего «коттеджа». Годердзи не задержался с ответом — на следующий же день отправил ему специального обжига поштучно отобранный кирпич. Впоследствии он еще дважды или трижды получал подобные записки и тоже не задерживался с выполнением изложенных них просьб.
Правда, корреспонденты забывали отправлять ему деньги, но их «забывчивость» приносила еще больше пользы директору кирпичного завода: его имя хорошего руководителя предприятия возносилось все выше и выше.
Не прошло и года со дня появления в районе Вахтанга Петровича, как Зенклишвили назначили управляющим открывшейся в Самеба базы Лесстройторга, придав ему в помощники Исака и Серго.
Годердзи ни одного из них прежде не знал. Но Вахтанг Петрович успокоил его: «Не бойся, они люди надежные, я их давно знаю, вы хорошо сработаетесь».
Так оно и получилось. Мудрый человек был Вахтанг Петрович, прозорливый!
Когда Годердзи назначили на эту должность, Малхаз учился на третьем курсе. Еще в Тбилиси узнал он о новой работе отца, но никак не откликнулся на это событие, будто ничего и не слыхал. Нельзя было понять, известно ему что-нибудь или нет.
Но, приехав в Самеба на каникулы, он проявил свою осведомленность приветствием. «Привет управляющему базой!» — кривя губы в некотором подобии улыбки, проговорил сын при виде отца и тут же погрузился в привезенные с собой газеты.
Малхаз не мог не заметить, что «выдвижение» отца уже сказалось на семье. В комнате стоял новый полированный обеденный стол с шестью обитыми зеленой тканью стульями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127