За последние четыре года особенно много их набралось. Копились деньги, а как же, ведь он ни на какие приобретения их не тратил, а на жизнь у них не так уж и много уходило. Единственный расход был содержать Малхаза, но этот непонятный парень оказался таким прижимистым, что на кружку пива не расщедривался для своих товарищей.
То, что Годердзи большие деньги имеет, ни для кого не было тайной. В Самеба уже не шушукались, открыто говорили о его громадном состоянии, это и Малхаз хорошо знал.
И вот однажды, осенним дождливым днем, когда прогнившая дранка не могла более сдерживать натиск дождя и в комнатушках Годердзиева дома на полу образовались лужи, а Малало поспешно начала подставлять под течь лоханки, тазы и кастрюли, Малхаз, находившийся в ту пору в деревне, не выдержал:
— Ты, папа, точно Соломон Исакич...
— Какой еще Соломон? - не понял Годердзи. Тот, которого Мудрым звали, что ли?
— Нет, Соломон Меджгануашвили.
— А это еще кто?
— Купец был такой. Деньги копить умел, а тратить их не хотел, вернее, и не знал, как их использовать.
Горькие слова сына точно плетью огрели отца. Он ничего тогда не сказал, будто и не понял притчи, но едва наступила весна, принялся за строительство большущего дома.
Вообще то было это странно и удивительно: если раньше Годердзи только и старался как-нибудь скрыть свои деньги, чтобы вокруг не судачили, теперь он выставлял их на всеобщее обозрение.
Порой управляющий базой самому себе дивился, никак не мог понять этого своего теперешнего поведения, однако иначе поступать уже не мог.
Решение строить дом возникло у Годердзи далеко не сразу. Много и долго он думал, размышлял, голову ломал, под конец махнул рукой,— была не была, до каких же пор в конуре ютиться, люди новые дома понастроили, живут припеваючи, и никто их ни о чем не спрашивает, чего это вдруг у меня станут допытываться.
Как будто и впрямь успокоился Зенклишвили и с таким жаром взялся за дело, что за год отстроил громадный домище, а поздней осенью следующего года в древний праздник Гиоргоба -23 ноября - отметил новоселье.
Он и сам не ожидал, что строительство дома так его захватит.
Бывало, целыми неделями не ходил на работу, занятый домом.
В таких случаях управляющего заменял бухгалтер. Исака Дандлишвили нисколько не тяготила лишняя нагрузка.
— Брат для брата в черный день,-— повторял он излюбленную пословицу.— Ты, начальник, делай свое дело, а на базе все будет в порядке, не волнуйся, я здесь! Пусть умрет твой Исак, если что-нибудь испортится!
И Годердзи строил свой дворец. В два этажа — вверху шесть комнат, внизу четыре.
С собственным паровым отоплением, с марани и подвалом.
С огромной застекленной галереей.
С железными узорными балконами, мозаичными лестницами.
С ДВУМЯ уборными и огромной ванной комнатой, где был сооружен бассейн...
Проект дома он заказал именитому архитектору, бывшему односельчанину, который теперь проживал в Тбилиси в роскошном собственном особняке и был известен тем, что мог «пробить» любой проект, конечно, при условии, что его самого соответственно ублажат.
На дом пошло полтораста тысяч штук кирпича; на крышу — две тонны оцинкованной жести, а уж лесоматериала и цемента — несметное количество. Кафельные и метлахские плитки, сантехника — это все было импортное.
На расходы Годердзи не скупился, перед ценой не стоял, сил не щадил. Двери и оконные рамы были изготовлены в Тбилиси, бронзовые замки и ручки, тоже на заказ, — в Рустави, за паркетом человека в Майкоп посылал, известь, выжженную особо, на углях, раздобыл в пригороде Тбилиси — Дам пало, для внутренней отделки комнат привез известную бригаду маляров-альфрейщиков под началом художника Мизрахи.
Что правда -- правда: дом получился великолепный, как говорится, завистливому глазу не показать.
Откуда только не приходили его смотреть, но Годердзи и Малало далеко не каждого удостаивали чести -- только избранные могли попасть в хоромы Зенклишвили. Прочим оставалось издали созерцать гордо возвышающееся на холме большое здание с просторными окнами, чисто оштукатуренное и выбеленное, с набрызгом мраморной крошки.
На внутреннюю отделку дома, меблировку и убранство ушло времени больше, чем на строительство. Многое заново переделывалось, да не один раз, а дважды, а то и трижды.
Годердзи так спешил, будто у него оставались считанные дни жизни и он обязательно должен был успеть закончить дом.
Мебель достал самую что ни есть модную и дорогую. Огромных денег это ему стоило. И так обставил весь дом югославскими, арабскими, румынскими, венгерскими и немецкими гарнитурами, что его апартаменты выглядели, как хороший мебельный салон.
Эта-то МЕБЕЛЬ и доканывала Малало: ВСЕ ДНИ сновала она по комнатам и то смахивала пыль, то полировала блестящие поверхности, ТО протирала стекла. Мысли ее были направлены лишь на то, чтобы, НЕ дай бог, НЕ поцарапать полировку, НИЧЕГО НЕ поломать, НЕ разбить, НИЧЕГО НЕ повредить. Таких забот и таких хлопот она в жизни НЕ знала. У ее отца Каколы ВСЕ было добротно, но просто: вся СЕМЬЯ спала на одной огромной тахте, ели из глазурованных глиняных мисок, пили из глиняных ЖЕ чашек, а мебель была из дуба, прокопченного очажным дымом, такая основательная, крепкая, что и ножом НЕ поцарапаешь.
— Убивает МЕНЯ уход за этими вещами! Если я умру, только через них,— жаловалась хозяйка нового дома, в изнеможении опускаясь в мягкое кресло. «Вот что такое богатство! НЕ ИМЕЕШЬ — и ВСЕ мечтаешь иметь, а имеешь — одни заботы от него»,— все чаще рассуждала она про себя.
С уборкой и уходом за домом она как-нибудь бы и справилась, но приемы гостей оказались куда более сложным делом...
А гости в их доме не только не убывали, они являлись все чаще, и приемы делались все многочисленнее. Начиная с того грандиозного кутежа, которым Годердзи отпраздновал НОВОСЕЛЬЕ, созвав уйму народу, ВСЕХ подряд, кого попало, гости в СЕМЬЕ ЗЕНКЛИШВИЛИ НЕ ПЕреводились.
Поначалу Годердзи доставляло удовольствие принимать именитых гостей. Когда в район приезжала какая-либо видная персона и Вахтанг Петрович считал необходимым почтить эту персону кутежом, стол накрывался обязательно у Зенклишвили. Годердзи это очень льстило, и в душе он даже радовался приезду высоких особ.
«Лучше них в Самеба никто не умеет принимать людей»,— говаривал в таких случаях первый секретарь.
РОСКОШНОЕ убранство, сервированный фарфором, хрусталем и серебром стол, обилие и разнообразие яств и напитков, сверкающие чешские люстры — все это производило неотразимое впечатление на приезжавших ГОСТЕЙ.
— Актив нашего района,— самодовольно улыбался Вахтанг Цртрович, представляя Годердзи ЗЕНКЛИШВИЛИ.
Однако нескончаемые кутежи вскоре утомили супругов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127