В заключение тоста секретарь сказал: «Я очень рад, что нахожусь в твоем доме, с этого дня мы должны еще больше подружиться и сблизиться». Он подозвал к себе Годердзи, несколько обалдевшего от всего происходящего, выпил с ним на брудершафт и трижды вперекрест поцеловал.
Гости, видя, что первый секретарь так почтил хозяина, наперебой бросились его расхваливать. Они расписали его «колоритную и светлую личность», наговорили с три короба правды и неправды, и у Годердзи голова и вовсе кругом пошла.
Исака Вахтанг Петрович оставил напоследок. Тост за его здоровье он повел издалека, долго подбирался к сути. Сперва поговорил о хозяйстве вообще, затем остановился на вопросе организации и руководства в советской торговле, затем осветил роль учета в народном хозяйстве, подчеркнул, что работники учета и торговли — золотой фонд нашего сельского хозяйства, хотя некоторые ограниченные люди смотрят на них свысока, и все свои положения подкрепил высказыванием Сталина о работниках сферы обслуживания...
Сотрапезникам это особенно понравилось, ибо упоминание Сталина ему, официальному лицу, зачтено было как проявление особого гражданского мужества.
— К работникам торговли мы зачастую несправедливы,— продолжал витийствовать Вахтанг Петрович,— потому что мы все еще плохо разбираемся в хозяйстве, мы плохие хозяйственники, плохие экономисты, плохие организаторы, плохо ведем торговлю. Каждый руководитель в то же время должен стать и экономистом, бороться за рентабельность. Мы должны быть смелыми, прозорливыми и инициативными хозяйственниками. В этом отношении Америка нас здорово опережает. С одним только умением администрирования, без знания экономики и бухгалтерии дело двигаться не будет, потому-то на многих участках хозяйствования у нас ничего не получается...
Исак именно тот человек,— заключил под конец секретарь,— который сейчас нам очень и очень нужен: инициативный, трудолюбивый, преданный своему делу, неутомимый, энергичный...—
И много еще красных слов было сказано им в адрес Исака Дандлишвили.
Годердзи переводил удивленный взгляд с секретаря на Исака, который стоял потупившись, застенчиво улыбаясь, ни дать ни взять — олицетворение скромности и порядочности. Годердзи недоумевал, как это до сих пор он не распознал, что Исак такой необходимый человек, такой великий хозяйственник, да еще так накоротке с секретарем райкома.
— Я знаю Исака Дандлишвили еще с тех времен, когда он работал главным бухгалтером автобазы,— как бы в ответ на его мысли произнес Вахтанг Петрович.— После того он был главным бухгалтером межрайонной ремонтно-строительной конторы и всюду проявил себя с самой лучшей стороны. Когда мы решили открыть самебскую базу Лесстройторга, я тотчас вспомнил о нем и пригласил на эту должность. Я знал, что такие блестящие работники, как Годердзи и Исак, обязательно найдут общий язык, и вот, друзья мои, теперь мы все видим, что так оно и получилось.
Поскольку сам первый секретарь расхвалил Исака, остальные до того усердствовали, что утратили всякое чувство меры. Выяснилось, что второго такого изумительного специалиста и человека, как Исак Дандлишвили, во всем подлунном мире не существовало.
В своем благодарственном тосте, довольно складно построенном и с чувством произнесенном, Исак подчеркнул важность преобразований, которые происходили в Самебском районе под руководством Вахтанга Петровича, коротко коснулся роли лесстройторговской базы и заверил руководство района, что не пожалеет сил для совершенствования стиля работы.
Гости разошлись, когда уже начало светать. В звонкой тишине далеко-далеко разносились их громкие и веселые хмельные голоса, выкрики, сдобренные по-крестьянски солеными словечками, пение вразброд, и все это надрывало сердце Годердзи, потому что впервые случилось так, что в доме у него был кутеж и ни один из соседей не был приглашен.
Он знал, что сейчас никто из них не спит, что все они с тайной завистью, обидой и. любопытством прислушиваются к ночному переполоху.
На следующий день Исак Дандлишвили не показался ему таким угрюмым и хмурым, каким бывал обычно. Исак одобрил кутеж и долго расхваливал дом и хозяйку Годердзи.
— У тебя, мой любимый начальник и близкий моему сердцу сын отечества, и вправду замечательная семья,— умиленно щуря глаза и воздевая руки, велеречиво говорил Исак.— Когда мы возвращались домой, Вахтанг Петрович взахлеб тебя хвалил. Слышал бы ты, что он говорил, как отзывался о тебе! И ты знаешь? — тут Исак немного помедлил.— Он даже пожалел тебя: такой человек, глава такой чудесной семьи, а ютится в таком курятнике! Неужели, сказал он, Годердзи Зенклишвили не в состоянии выстроить себе приличный дом!..
Говоря все это, Исак исподлобья метал взгляды на Годердзи.
Управляющий базой был явно доволен. Раскрасневшийся, сияющий стоял он перед главным бухгалтером и, верно, от смущения, расчесывал железным гребнем свои густые волосы.
Затем Исак перекинулся на Вахтанга Петровича.
— Второго такого талантливого организатора и партийного работника во всей республике не сыскать, наш секретарь в высшей степени предусмотрительный и прогрессивный человек, - разглагольствовал Исак вкрадчивым голосом. Потом приблизил свое узкое лицо к Годердзи и почти шепотом произнес: — Чего от тебя скрывать, он с руководителями республики - вот так.- И сцепил согнутые указательные пальцы, изображая, как это «вот так».— Но они высоко его ценят, очень высоко. Когда приезжают в Картли, только у Вахтанга Петровича останавливаются. Ну, а он-то не из таковских, знает, как встречать, как привечать гостей. Вахтанг Петрович, милый ты мой, лицом в грязь не ударит! Уж он изучил их характер, вкусы, привычки, слабости, прямо наизусть знает, что они любят, а что — нет. Так он умеет угодить начальству, что они на руках готовы его носить!
Теперь вот самое высокое начальство республики решило на том берегу Дзамы, возле Земочала, у истока Нодарова ручья, — ах, какое чудное место для кутежей! — там вот хотят охотничий домик поставить. Охотничий домик и одновременно приют для почетных гостей, гостевой домик, значит. Ну, и строительство домика поручили Вахтангу Петровичу. И проект он должен за казать, и смету составить. «Первый» сказал, чтобы денег не жале ли, главное, как можно лучше построить, и внутри все чтоб как следует быть, красиво и богато чтобы.
Когда начнется строительство, я по совместительству буду там бухгалтером. Так сказал Вахтанг Петрович. Нам, говорит, верный человек нужен, чтобы без промашек, не то нос высунуть нельзя будет...
— Ясно, уж раз поручили... конечно...
— Только это очень трудное дело. «Первый» сказал нашему секретарю, что из республиканского бюджета копейку дать не сможет, вы, говорит, должны выстроить гостевой дом на средства района, на сбережения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Гости, видя, что первый секретарь так почтил хозяина, наперебой бросились его расхваливать. Они расписали его «колоритную и светлую личность», наговорили с три короба правды и неправды, и у Годердзи голова и вовсе кругом пошла.
Исака Вахтанг Петрович оставил напоследок. Тост за его здоровье он повел издалека, долго подбирался к сути. Сперва поговорил о хозяйстве вообще, затем остановился на вопросе организации и руководства в советской торговле, затем осветил роль учета в народном хозяйстве, подчеркнул, что работники учета и торговли — золотой фонд нашего сельского хозяйства, хотя некоторые ограниченные люди смотрят на них свысока, и все свои положения подкрепил высказыванием Сталина о работниках сферы обслуживания...
Сотрапезникам это особенно понравилось, ибо упоминание Сталина ему, официальному лицу, зачтено было как проявление особого гражданского мужества.
— К работникам торговли мы зачастую несправедливы,— продолжал витийствовать Вахтанг Петрович,— потому что мы все еще плохо разбираемся в хозяйстве, мы плохие хозяйственники, плохие экономисты, плохие организаторы, плохо ведем торговлю. Каждый руководитель в то же время должен стать и экономистом, бороться за рентабельность. Мы должны быть смелыми, прозорливыми и инициативными хозяйственниками. В этом отношении Америка нас здорово опережает. С одним только умением администрирования, без знания экономики и бухгалтерии дело двигаться не будет, потому-то на многих участках хозяйствования у нас ничего не получается...
Исак именно тот человек,— заключил под конец секретарь,— который сейчас нам очень и очень нужен: инициативный, трудолюбивый, преданный своему делу, неутомимый, энергичный...—
И много еще красных слов было сказано им в адрес Исака Дандлишвили.
Годердзи переводил удивленный взгляд с секретаря на Исака, который стоял потупившись, застенчиво улыбаясь, ни дать ни взять — олицетворение скромности и порядочности. Годердзи недоумевал, как это до сих пор он не распознал, что Исак такой необходимый человек, такой великий хозяйственник, да еще так накоротке с секретарем райкома.
— Я знаю Исака Дандлишвили еще с тех времен, когда он работал главным бухгалтером автобазы,— как бы в ответ на его мысли произнес Вахтанг Петрович.— После того он был главным бухгалтером межрайонной ремонтно-строительной конторы и всюду проявил себя с самой лучшей стороны. Когда мы решили открыть самебскую базу Лесстройторга, я тотчас вспомнил о нем и пригласил на эту должность. Я знал, что такие блестящие работники, как Годердзи и Исак, обязательно найдут общий язык, и вот, друзья мои, теперь мы все видим, что так оно и получилось.
Поскольку сам первый секретарь расхвалил Исака, остальные до того усердствовали, что утратили всякое чувство меры. Выяснилось, что второго такого изумительного специалиста и человека, как Исак Дандлишвили, во всем подлунном мире не существовало.
В своем благодарственном тосте, довольно складно построенном и с чувством произнесенном, Исак подчеркнул важность преобразований, которые происходили в Самебском районе под руководством Вахтанга Петровича, коротко коснулся роли лесстройторговской базы и заверил руководство района, что не пожалеет сил для совершенствования стиля работы.
Гости разошлись, когда уже начало светать. В звонкой тишине далеко-далеко разносились их громкие и веселые хмельные голоса, выкрики, сдобренные по-крестьянски солеными словечками, пение вразброд, и все это надрывало сердце Годердзи, потому что впервые случилось так, что в доме у него был кутеж и ни один из соседей не был приглашен.
Он знал, что сейчас никто из них не спит, что все они с тайной завистью, обидой и. любопытством прислушиваются к ночному переполоху.
На следующий день Исак Дандлишвили не показался ему таким угрюмым и хмурым, каким бывал обычно. Исак одобрил кутеж и долго расхваливал дом и хозяйку Годердзи.
— У тебя, мой любимый начальник и близкий моему сердцу сын отечества, и вправду замечательная семья,— умиленно щуря глаза и воздевая руки, велеречиво говорил Исак.— Когда мы возвращались домой, Вахтанг Петрович взахлеб тебя хвалил. Слышал бы ты, что он говорил, как отзывался о тебе! И ты знаешь? — тут Исак немного помедлил.— Он даже пожалел тебя: такой человек, глава такой чудесной семьи, а ютится в таком курятнике! Неужели, сказал он, Годердзи Зенклишвили не в состоянии выстроить себе приличный дом!..
Говоря все это, Исак исподлобья метал взгляды на Годердзи.
Управляющий базой был явно доволен. Раскрасневшийся, сияющий стоял он перед главным бухгалтером и, верно, от смущения, расчесывал железным гребнем свои густые волосы.
Затем Исак перекинулся на Вахтанга Петровича.
— Второго такого талантливого организатора и партийного работника во всей республике не сыскать, наш секретарь в высшей степени предусмотрительный и прогрессивный человек, - разглагольствовал Исак вкрадчивым голосом. Потом приблизил свое узкое лицо к Годердзи и почти шепотом произнес: — Чего от тебя скрывать, он с руководителями республики - вот так.- И сцепил согнутые указательные пальцы, изображая, как это «вот так».— Но они высоко его ценят, очень высоко. Когда приезжают в Картли, только у Вахтанга Петровича останавливаются. Ну, а он-то не из таковских, знает, как встречать, как привечать гостей. Вахтанг Петрович, милый ты мой, лицом в грязь не ударит! Уж он изучил их характер, вкусы, привычки, слабости, прямо наизусть знает, что они любят, а что — нет. Так он умеет угодить начальству, что они на руках готовы его носить!
Теперь вот самое высокое начальство республики решило на том берегу Дзамы, возле Земочала, у истока Нодарова ручья, — ах, какое чудное место для кутежей! — там вот хотят охотничий домик поставить. Охотничий домик и одновременно приют для почетных гостей, гостевой домик, значит. Ну, и строительство домика поручили Вахтангу Петровичу. И проект он должен за казать, и смету составить. «Первый» сказал, чтобы денег не жале ли, главное, как можно лучше построить, и внутри все чтоб как следует быть, красиво и богато чтобы.
Когда начнется строительство, я по совместительству буду там бухгалтером. Так сказал Вахтанг Петрович. Нам, говорит, верный человек нужен, чтобы без промашек, не то нос высунуть нельзя будет...
— Ясно, уж раз поручили... конечно...
— Только это очень трудное дело. «Первый» сказал нашему секретарю, что из республиканского бюджета копейку дать не сможет, вы, говорит, должны выстроить гостевой дом на средства района, на сбережения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127