— спросил он.
— Дело, начальник, дело.
Исак умолк и исподлобья посмотрел на Малало. Та перехватила его взгляд и, смекнув, что гость хочет остаться наедине с Годердзи, подняла таз и вышла.
— ...Дело, дорогой начальник, оно не разбирает, когда поздно, когда рано. Как только напомнит о себе, тотчас же надо им заняться. Ежели только со второго напоминания за него возьмешься, полдела ты уже потерял, то есть проиграл. А с третьего раза оно и вовсе из рук вон ушло, то есть пропало начисто, ага!..
Он смолк и выжидательно уставился на Годердзи. Годердзи тоже молчал.
- Ты как думаешь, начальник, — пристально, с лукавинкой глядя в глаза Годердзи, заговорил Исак,- Вахтанг Петрович не знает про то, что мы получили те две партии лесоматериала? Или ему ничего не стоило подбрасывать нам людей и машины? Или ты считаешь, что только из уважения к тебе нас не беспокоит ни ОБХСС, ни народный контроль, ни черт, ни дъявол со всеми их приспешниками?.. Так вот, на добро добром отвечать надо. А то как же? Мы пользуемся, а другим вредно или им не надо? Ты же знаешь мудрейшую из мудрейших поговорку, которую народ сложил: сам ешь и других корми. И прежде так оно было, и теперь оно так. В одиночку, знаешь, кто ест? Мы ведь тем свиньям не уподобимся. Мы люди, по-людски должны все делать. Так-то, начальник. Скажи сам, прав я или нет?
— Говори покороче, чего зря лясы точить,— глухо произнес Годердзи.
— Короче, вот это вот, он вытащил из обоих боковых карманов брюк по большому свертку в газетной бумаге, -- это ты должен вручить Вахтангу Петровичу.
— Что это? — ужаснулся Годердзи.
— А то самое, что ты уже получил. Ты их должен вручить Вахтангу Петровичу.
- Я?!
- Ага, ты. Ты руководитель учреждения, значит, ты и должен это сделать. А как же, это твой долг!
- Нет, дорогой Исак, я это сделать не могу!!
— Ха-ха-ха, посмотрите-ка на него, он это сделать не может! А брать можешь? Кто брать любит, тот и давать уметь должен. А как же!
— Исак, я постарел, но взятку, да еще своей рукой, никому не давал, как же теперь смогу дать? Да еще кому Вахтангу Петровичу! А что, если он разгневается и выбранит меня, пристыдит, скажет, совести, мол, у тебя нет!
— Ну, ты, брат, знаешь, совсем того... Человеку деньги даешь, а он тебя выбранит и пристыдит? Ты откуда такой взялся, а? С луны, что ли?
— Нет, нет, прошу тебя, Исак, уж ты меня уволь, сам их и отдай, я не могу.
— Начальник, знай, у меня с Вахтангом Петровичем свои счеты. Ежели я ему это вручу, он решит, что даю опять за то же, за что раньше давал, ну, то есть но другому делу, понял? А наш с тобой общий долг так долгом и останется. Пойми ты, милый человек, не запутывай все на свете!
— Охо-хо-хо, ну и задачу ты мне задал! Человеку в глаза смотреть и взятку в руки совать...
— Вот тебе и на, ясно, в глаза надо смотреть, а куда же! Да вообще я не понимаю, тебе-то чего стыдиться и стесняться, он же берет, не ты! Послушай меня: Вахтанг Петрович умный человек, он сам тебе дело облегчит. Ты вот отнеси и увидишь, какой он человек, все как по маслу пойдет. Он сам тебе ящик выдвинет, а ты в ту же минуту — жик! — и забрось в ящик. Точно так, как ты свою долю в свой ящик забросил! Давай, начальник, действуй!..
На исходе следующего дня Годердзи сидел в новой, шикарно обставленной приемной Вахтанга Петровича.
За последнее время здание райкома сильно изменилось. Стены первого этажа облицевали бледно-зеленым с прожилками тэдзамским туфом, надстроили еще один этаж, двери и окна везде поменяли, поставили все сплошь новые, рамы из каштанового дерева, стекла толстые, зеркальные...
Интерьер тоже здорово изменился.
Стены покрыли полированными дубовыми панелями, полы — узорчатым линолеумом. По лестницам — ковровые дорожки красные, по коридорам всюду — лампы дневного света, на видных местах развесили портреты руководителей государства, выдающихся политических деятелей, а также знатных людей района, да под каждым портретом биографическая справка, отпечатанная типографским способом.
Годердзи сосредоточенно рассматривал зримые плоды кипучей организаторской деятельности Вахтанга Петровича. Время от времени он украдкой бросал взгляд на карманы своих старомодных широких брюк, проверяя, не выпирают ли те два тугих свертка в газетной бумаге, которые он рассовал по одному в каждый карман.
Вахтанг Петрович долго протомил его в приемной. Не позвал, пока не вышел из кабинета последний посетитель. Наконец смазливая вертлявая секретарша, широко распахнув дверь, вежливо обратилась к нему:
— Вахтанг Петрович просит вас...— И с улыбкой уступила ему дорогу.
В огромном кабинете, за огромным, поблескивающим полировкой письменным столом восседал Вахтанг Петрович.
При виде Годердзи он учтиво поднялся с кресла, протянул ему руку, осведомился о здоровье, пригласил сесть.
Сердце у Годердзи гулко колотилось. На вопросы секретаря он отвечал односложно и все ждал, когда же тот выдвинет заветный ящик. Но секретарь не спешил.
Он расспросил о делах базы, заинтересовался выполнением плана реализации, спросил о чем-то еще нетерпеливо поерзывающего на стуле Годердзи и потом... потом протянул руку к правому верхнему ящику письменного стола и медленно выдвинул его...
В углу этого ящика Годердзи увидел пачку сигарет, а на ней — коробок спичек... Больше ничего он не видел, глаза его точно пелена какая-то застлала.
И вот, в тот самый момент, когда Вахтанг Петрович вынул из ящика сигареты и спички, Годердзи стремительно вскочил, суетливо выхватил из карманов оба свертка, впихнул их в ящик и сам же поспешно задвинул его, едва не прищемив пальцы.
Вахтанг Петрович удивленно взглянул на Годердзи и довольно долго внимательно его созерцал.
— Что это? -- отрывисто, каким-то чужим голосом спросил он.
Уже потом, много времени спустя, вспоминая тот случай, Годердзи все не мог понять, откуда пришли ему на язык те единственно нужные слова, которые он тогда произнес:
— Ерунда, Вахтанг Петрович, сущий пустяк! У вас столько расходов, а вы ведь знаете, как мы вас любим... для блага нашего района нам ничего не жаль!
Взгляд Вахтанга Петровича сделался настороженным и испытующим. Он просверлил этим взглядом Годердзи, но сказать ничего не сказал.
Размял пальцами сигарету, с непроницаемым видом закурил.
Годердзи сидел, окаменев, и смотрел на Вахтанга Петровича, как обвиняемый на судью во время чтения приговора.
Секретарь райкома, видимо, что-то обдумывал.
«Наверно, хочет вызвать прокурора или ОБХСС... Э-эх, Годердзи, пропала твоя головушка, а все из-за этого дьявола Исака, будь он трижды проклят, пристал в одну душу — дай да дай, вот тебе и дай»,— в страхе и смятении думал Годердзи и исподлобья наблюдал за секретарем. Он все ожидал, что тот вскочит, стукнет кулаком по столу, замахает руками и заорет так, что все сотрудники райкома сбегутся и тоже начнут возмущаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
— Дело, начальник, дело.
Исак умолк и исподлобья посмотрел на Малало. Та перехватила его взгляд и, смекнув, что гость хочет остаться наедине с Годердзи, подняла таз и вышла.
— ...Дело, дорогой начальник, оно не разбирает, когда поздно, когда рано. Как только напомнит о себе, тотчас же надо им заняться. Ежели только со второго напоминания за него возьмешься, полдела ты уже потерял, то есть проиграл. А с третьего раза оно и вовсе из рук вон ушло, то есть пропало начисто, ага!..
Он смолк и выжидательно уставился на Годердзи. Годердзи тоже молчал.
- Ты как думаешь, начальник, — пристально, с лукавинкой глядя в глаза Годердзи, заговорил Исак,- Вахтанг Петрович не знает про то, что мы получили те две партии лесоматериала? Или ему ничего не стоило подбрасывать нам людей и машины? Или ты считаешь, что только из уважения к тебе нас не беспокоит ни ОБХСС, ни народный контроль, ни черт, ни дъявол со всеми их приспешниками?.. Так вот, на добро добром отвечать надо. А то как же? Мы пользуемся, а другим вредно или им не надо? Ты же знаешь мудрейшую из мудрейших поговорку, которую народ сложил: сам ешь и других корми. И прежде так оно было, и теперь оно так. В одиночку, знаешь, кто ест? Мы ведь тем свиньям не уподобимся. Мы люди, по-людски должны все делать. Так-то, начальник. Скажи сам, прав я или нет?
— Говори покороче, чего зря лясы точить,— глухо произнес Годердзи.
— Короче, вот это вот, он вытащил из обоих боковых карманов брюк по большому свертку в газетной бумаге, -- это ты должен вручить Вахтангу Петровичу.
— Что это? — ужаснулся Годердзи.
— А то самое, что ты уже получил. Ты их должен вручить Вахтангу Петровичу.
- Я?!
- Ага, ты. Ты руководитель учреждения, значит, ты и должен это сделать. А как же, это твой долг!
- Нет, дорогой Исак, я это сделать не могу!!
— Ха-ха-ха, посмотрите-ка на него, он это сделать не может! А брать можешь? Кто брать любит, тот и давать уметь должен. А как же!
— Исак, я постарел, но взятку, да еще своей рукой, никому не давал, как же теперь смогу дать? Да еще кому Вахтангу Петровичу! А что, если он разгневается и выбранит меня, пристыдит, скажет, совести, мол, у тебя нет!
— Ну, ты, брат, знаешь, совсем того... Человеку деньги даешь, а он тебя выбранит и пристыдит? Ты откуда такой взялся, а? С луны, что ли?
— Нет, нет, прошу тебя, Исак, уж ты меня уволь, сам их и отдай, я не могу.
— Начальник, знай, у меня с Вахтангом Петровичем свои счеты. Ежели я ему это вручу, он решит, что даю опять за то же, за что раньше давал, ну, то есть но другому делу, понял? А наш с тобой общий долг так долгом и останется. Пойми ты, милый человек, не запутывай все на свете!
— Охо-хо-хо, ну и задачу ты мне задал! Человеку в глаза смотреть и взятку в руки совать...
— Вот тебе и на, ясно, в глаза надо смотреть, а куда же! Да вообще я не понимаю, тебе-то чего стыдиться и стесняться, он же берет, не ты! Послушай меня: Вахтанг Петрович умный человек, он сам тебе дело облегчит. Ты вот отнеси и увидишь, какой он человек, все как по маслу пойдет. Он сам тебе ящик выдвинет, а ты в ту же минуту — жик! — и забрось в ящик. Точно так, как ты свою долю в свой ящик забросил! Давай, начальник, действуй!..
На исходе следующего дня Годердзи сидел в новой, шикарно обставленной приемной Вахтанга Петровича.
За последнее время здание райкома сильно изменилось. Стены первого этажа облицевали бледно-зеленым с прожилками тэдзамским туфом, надстроили еще один этаж, двери и окна везде поменяли, поставили все сплошь новые, рамы из каштанового дерева, стекла толстые, зеркальные...
Интерьер тоже здорово изменился.
Стены покрыли полированными дубовыми панелями, полы — узорчатым линолеумом. По лестницам — ковровые дорожки красные, по коридорам всюду — лампы дневного света, на видных местах развесили портреты руководителей государства, выдающихся политических деятелей, а также знатных людей района, да под каждым портретом биографическая справка, отпечатанная типографским способом.
Годердзи сосредоточенно рассматривал зримые плоды кипучей организаторской деятельности Вахтанга Петровича. Время от времени он украдкой бросал взгляд на карманы своих старомодных широких брюк, проверяя, не выпирают ли те два тугих свертка в газетной бумаге, которые он рассовал по одному в каждый карман.
Вахтанг Петрович долго протомил его в приемной. Не позвал, пока не вышел из кабинета последний посетитель. Наконец смазливая вертлявая секретарша, широко распахнув дверь, вежливо обратилась к нему:
— Вахтанг Петрович просит вас...— И с улыбкой уступила ему дорогу.
В огромном кабинете, за огромным, поблескивающим полировкой письменным столом восседал Вахтанг Петрович.
При виде Годердзи он учтиво поднялся с кресла, протянул ему руку, осведомился о здоровье, пригласил сесть.
Сердце у Годердзи гулко колотилось. На вопросы секретаря он отвечал односложно и все ждал, когда же тот выдвинет заветный ящик. Но секретарь не спешил.
Он расспросил о делах базы, заинтересовался выполнением плана реализации, спросил о чем-то еще нетерпеливо поерзывающего на стуле Годердзи и потом... потом протянул руку к правому верхнему ящику письменного стола и медленно выдвинул его...
В углу этого ящика Годердзи увидел пачку сигарет, а на ней — коробок спичек... Больше ничего он не видел, глаза его точно пелена какая-то застлала.
И вот, в тот самый момент, когда Вахтанг Петрович вынул из ящика сигареты и спички, Годердзи стремительно вскочил, суетливо выхватил из карманов оба свертка, впихнул их в ящик и сам же поспешно задвинул его, едва не прищемив пальцы.
Вахтанг Петрович удивленно взглянул на Годердзи и довольно долго внимательно его созерцал.
— Что это? -- отрывисто, каким-то чужим голосом спросил он.
Уже потом, много времени спустя, вспоминая тот случай, Годердзи все не мог понять, откуда пришли ему на язык те единственно нужные слова, которые он тогда произнес:
— Ерунда, Вахтанг Петрович, сущий пустяк! У вас столько расходов, а вы ведь знаете, как мы вас любим... для блага нашего района нам ничего не жаль!
Взгляд Вахтанга Петровича сделался настороженным и испытующим. Он просверлил этим взглядом Годердзи, но сказать ничего не сказал.
Размял пальцами сигарету, с непроницаемым видом закурил.
Годердзи сидел, окаменев, и смотрел на Вахтанга Петровича, как обвиняемый на судью во время чтения приговора.
Секретарь райкома, видимо, что-то обдумывал.
«Наверно, хочет вызвать прокурора или ОБХСС... Э-эх, Годердзи, пропала твоя головушка, а все из-за этого дьявола Исака, будь он трижды проклят, пристал в одну душу — дай да дай, вот тебе и дай»,— в страхе и смятении думал Годердзи и исподлобья наблюдал за секретарем. Он все ожидал, что тот вскочит, стукнет кулаком по столу, замахает руками и заорет так, что все сотрудники райкома сбегутся и тоже начнут возмущаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127